Материалы ИноСМИ содержат оценки исключительно зарубежных СМИ и не отражают позицию редакции ИноСМИ
Чтобы познакомиться с итальянцами, собиравшими Жигули, надо было прийти весной сюда, на спортплощадку школы № 20 во время занятий физкультурой в женской средней школе. Волжские девушки выходили гуськом, скользя по тающему мартовскому снегу, одетые в короткие шорты и тонкие прозрачные футболки. Вокруг них вырастала толпа замерзших рабочих и техников из Fiat.
Чтобы познакомиться с итальянцами, собиравшими Жигули, надо было прийти весной сюда, на спортплощадку школы № 20 во время занятий физкультурой в женской средней школе. Волжские девушки выходили гуськом, скользя по тающему мартовскому снегу, одетые в короткие шорты и тонкие прозрачные футболки. Вокруг них вырастала толпа замерзших рабочих и техников из Фиат, проживавших в небольших квартирках, построенных специально ради них совсем неподалеку на улице Гагарина.
Чего только там не было: комплименты, скорее восторженные, нежели пошлые, просьбы о свидании, внезапные серенады под гитару, провезенную вопреки всем препятствиям через границу. Все это происходило на глазах у старающегося казаться строгим итальянского руководства, которое также регулярно оказывалось в этом районе в нужный момент перед самым возвращением в лучший советский отель, находившийся с другой стороны парка.
Таковы воспоминания о героическом времени, когда город Тольятти в Самарской области центральной России был чист, ухожен и полон надежд. Комсомолки и комсомольцы, набранные со всего Советского Союза, денно и нощно трудились на стройке гигантского завода ВАЗ, чуда технологий площадью в 5 миллионов квадратных метров, который должен был населить автомобилями разваливающиеся дороги СССР, производя их в немыслимых в то время объемах — по 2 тысячи в день. Русские находили с итальянцами много общего в условиях холодной войны и перед лицом ядерного кошмара, не дававшего спать гражданам с обеих сторон. Татьяна Ралка, ныне цветущая женщина за 60, помнит это воодушевление: «Мы понимали, что строим что-то невероятное. Все, даже дети». Это мечта, которой исполнилось ровно 50 лет, если принимать за официальную точку отчета «проекта Тольятти» 15 августа 1966 года, когда в Москве был заключен договор между президентом Фиат (вскоре скончавшимся) Витторио Валлетта и министрами автомобильной промышленности и внешней торговли СССР.
Директор музея компании, где бывает все меньше и меньше посетителей, Татьяна, вооружившись ведром и губкой, сама вытирает капли, падающие с прохудившейся крыши футуристического павильона. Расположенное в нескольких сотнях метров здание завода, с которым было связано множество надежд, еле дышит между редкими сменами и начавшимися или уже объявленными увольнениями. Даже Renault и Nissan, вместе управляющие 49% компании, остальная доля которой принадлежит государству, на данный момент не могут найти выход из кризиса. Так Тольятти приходит в упадог. Клумбы зарастают сорняком, рушатся дома, кинотеатры, театры, которые в считанные месяцы превратили мещанский городок с двумя тысячами жителей в чудесный город автопрома с населением 300 тысяч, один средний возраст которых — 26 лет — оправдывал все амбиции.
«Тольяттиград», как по ошибке называли его итальянские газеты того времени, остается самым успешным примером применения рецепта, который теперь многие считают уникальным в своем роде и неповторимым. Напряжение на международной арене было еще больше, чем сегодня. Фиат приложил немало усилий, чтобы успокоить Америку, выступавшую против экономического сотрудничества с «врагом». Россия, как и сейчас, представляла собой державу, не обладавшую познаниями, необходимыми для реализации продукции критической важности, то есть автомобиля. Так, итальянская компания, одолев путем интриг и гениальных решений конкуренцию Ford и Renault, применила в жизни тот метод, который теперь называется «Made with Italy» (сделано с Италией): привезла на берег Волги технику, опыт и организационные силы, необходимые для воплощения задуманного в жизнь. Разумеется, говорят эксперты, сейчас это уже не относится только к автомобилям и могло бы использоваться в тысяче других областей — от сельского хозяйства до перерабатывающей промышленности.
Обо всем этом Татьяна знает немного. Она осторожно опирается на белый кузов Жигули «номер один», выкупленный после длительных поисков у его старого владельца, и возвращается к рассказам о былой славе: «Этот автомобиль собрали 19 апреля 1970 года. Но за полгода до этого у нас было свое торжество». В тот день проводились генеральные испытания. Ночью советские технологи собрали автомобиль сами, чтобы понять, смогут ли они сделать это самостоятельно.
Итальянцы посмеялись над некоторыми грубыми ошибками, демонтировали автомобиль, и все началось заново. К вечеру были готовы пять автомобилей, пригодных к тестированию. Трассы тогда не было ни одной. Организовали кортеж на улице. Первый автомобиль вел Бенито Савоини (Benito Savoini), главный испытатель Фиат из Турина. За ним по тольяттинским улицам ехали четверо советских инженеров, сигналили, скользили, газовали, вызывая аплодисменты у столпившихся на тротуарах людей.
Маленький городок Ставрополь-на-Волге получил новое имя в 1964 году, через неделю после смерти лидера итальянских коммунистов в Крыму, в Ялте. Это было доброе предзнаменование. Спустя несколько лет город выиграл конкурс среди 40 других советских городов, согласившихся на строительство завода ВАЗ. Город был выбран главным образом из-за наличия водохранилища на Волге, которое способствовало легкой транпортировке материалов.
Как известно, базовой моделью стал Фиат 124. В модель были внесены необходимые изменения, от более крепкого железа до системы зажигания, чтобы адаптировать автомобиль к российскому климату и дорогам. Название «Жигули» было позаимствовано из окружающих город возвышенностей. Приятное, привлекательное название, которым в Италии окрестили знаменитые фруктовые леденцы. Однако на экспорт название никогда не шло. В ряде азиатских языках оно созвучно со словом «бандит». Поэтому было выбрано название «Лада», происходящее от названия речного судна и ставшее теперь единственной маркой продукции Автоваза. Первые Жигули в Советском Союзе сразу стали называться «копейкой» из-за технического наименования 001. Автомобиль стоил 5 тысяч рублей в то время, когда средняя зарплата составляла 120 рублей в месяц. Машину можно было заказать, не внося залога, и ждать не менее полутора лет в связи с высочайшим спросом.
На «копейку номер один», выставленную в музее Тольятти, часто приходит посмотреть очень пожилой человек. Это инженер Аркадий Тихонов, который никак не может забыть «пережитую с итальянцами эпопею». Он был совсем молодым начальником отдела термообработки, одним из первых, кто прошел обучение в Турине и принимал потом итальянских специалистов в Тольятти: «Нас научили многому, но мы были хорошими учениками. Помню, как мы убедили их изменить положение трансмиссионного вала. Несколько лет спустя мы с радостью узнали, что Фиат использовал наше решение и для итальянских моделей».
В остальном — ностальгия по поеданию спагетти в столовой легендарного повара из Триеста Джорджо, полусекретное употребление Бароло и Гриньолино, любезно пропущенных советской таможней; футбол на пляже; вечера в холле гостиницы «Жигули», проведенные за просмотром матчей серии А или специально записанных на видеокассеты телепередач. Все это — в компании с советскими студентками и женщинами-рабочими, «которые все как одна были влюблены в итальянцев», что доказывают рекордные 155 смешанных браков, заключенных на протяжение трех лет.
Тут — не просто ностальгия. Тихонов видит здесь новые возможности: «Это доказывает, что у нас, у русских, большой потенциал. Мы не можем жить одной лишь продажей нефти и природных ресурсов. Достаточно было бы найти новый импульс. И новых иностранных друзей, готовых обучить нас своим премудростям».
Директор музея компании, где бывает все меньше и меньше посетителей, Татьяна, вооружившись ведром и губкой, сама вытирает капли, падающие с прохудившейся крыши футуристического павильона. Расположенное в нескольких сотнях метров здание завода, с которым было связано множество надежд, еле дышит между редкими сменами и начавшимися или уже объявленными увольнениями. Даже Renault и Nissan, вместе управляющие 49% компании, остальная доля которой принадлежит государству, на данный момент не могут найти выход из кризиса. Так Тольятти приходит в упадог. Клумбы зарастают сорняком, рушатся дома, кинотеатры, театры, которые в считанные месяцы превратили мещанский городок с двумя тысячами жителей в чудесный город автопрома с населением 300 тысяч, один средний возраст которых — 26 лет — оправдывал все амбиции.
«Тольяттиград», как по ошибке называли его итальянские газеты того времени, остается самым успешным примером применения рецепта, который теперь многие считают уникальным в своем роде и неповторимым. Напряжение на международной арене было еще больше, чем сегодня. Фиат приложил немало усилий, чтобы успокоить Америку, выступавшую против экономического сотрудничества с «врагом». Россия, как и сейчас, представляла собой державу, не обладавшую познаниями, необходимыми для реализации продукции критической важности, то есть автомобиля. Так, итальянская компания, одолев путем интриг и гениальных решений конкуренцию Ford и Renault, применила в жизни тот метод, который теперь называется «Made with Italy» (сделано с Италией): привезла на берег Волги технику, опыт и организационные силы, необходимые для воплощения задуманного в жизнь. Разумеется, говорят эксперты, сейчас это уже не относится только к автомобилям и могло бы использоваться в тысяче других областей — от сельского хозяйства до перерабатывающей промышленности.
Обо всем этом Татьяна знает немного. Она осторожно опирается на белый кузов Жигули «номер один», выкупленный после длительных поисков у его старого владельца, и возвращается к рассказам о былой славе: «Этот автомобиль собрали 19 апреля 1970 года. Но за полгода до этого у нас было свое торжество». В тот день проводились генеральные испытания. Ночью советские технологи собрали автомобиль сами, чтобы понять, смогут ли они сделать это самостоятельно.
Итальянцы посмеялись над некоторыми грубыми ошибками, демонтировали автомобиль, и все началось заново. К вечеру были готовы пять автомобилей, пригодных к тестированию. Трассы тогда не было ни одной. Организовали кортеж на улице. Первый автомобиль вел Бенито Савоини (Benito Savoini), главный испытатель Фиат из Турина. За ним по тольяттинским улицам ехали четверо советских инженеров, сигналили, скользили, газовали, вызывая аплодисменты у столпившихся на тротуарах людей.
Маленький городок Ставрополь-на-Волге получил новое имя в 1964 году, через неделю после смерти лидера итальянских коммунистов в Крыму, в Ялте. Это было доброе предзнаменование. Спустя несколько лет город выиграл конкурс среди 40 других советских городов, согласившихся на строительство завода ВАЗ. Город был выбран главным образом из-за наличия водохранилища на Волге, которое способствовало легкой транпортировке материалов.
Как известно, базовой моделью стал Фиат 124. В модель были внесены необходимые изменения, от более крепкого железа до системы зажигания, чтобы адаптировать автомобиль к российскому климату и дорогам. Название «Жигули» было позаимствовано из окружающих город возвышенностей. Приятное, привлекательное название, которым в Италии окрестили знаменитые фруктовые леденцы. Однако на экспорт название никогда не шло. В ряде азиатских языках оно созвучно со словом «бандит». Поэтому было выбрано название «Лада», происходящее от названия речного судна и ставшее теперь единственной маркой продукции Автоваза. Первые Жигули в Советском Союзе сразу стали называться «копейкой» из-за технического наименования 001. Автомобиль стоил 5 тысяч рублей в то время, когда средняя зарплата составляла 120 рублей в месяц. Машину можно было заказать, не внося залога, и ждать не менее полутора лет в связи с высочайшим спросом.
На «копейку номер один», выставленную в музее Тольятти, часто приходит посмотреть очень пожилой человек. Это инженер Аркадий Тихонов, который никак не может забыть «пережитую с итальянцами эпопею». Он был совсем молодым начальником отдела термообработки, одним из первых, кто прошел обучение в Турине и принимал потом итальянских специалистов в Тольятти: «Нас научили многому, но мы были хорошими учениками. Помню, как мы убедили их изменить положение трансмиссионного вала. Несколько лет спустя мы с радостью узнали, что Фиат использовал наше решение и для итальянских моделей».
В остальном — ностальгия по поеданию спагетти в столовой легендарного повара из Триеста Джорджо, полусекретное употребление Бароло и Гриньолино, любезно пропущенных советской таможней; футбол на пляже; вечера в холле гостиницы «Жигули», проведенные за просмотром матчей серии А или специально записанных на видеокассеты телепередач. Все это — в компании с советскими студентками и женщинами-рабочими, «которые все как одна были влюблены в итальянцев», что доказывают рекордные 155 смешанных браков, заключенных на протяжение трех лет.
Тут — не просто ностальгия. Тихонов видит здесь новые возможности: «Это доказывает, что у нас, у русских, большой потенциал. Мы не можем жить одной лишь продажей нефти и природных ресурсов. Достаточно было бы найти новый импульс. И новых иностранных друзей, готовых обучить нас своим премудростям».
