Материалы ИноСМИ содержат оценки исключительно зарубежных СМИ и не отражают позицию редакции ИноСМИ
Решение Турции принять участие в региональной энергетической игре — это часть стратегии по увеличению числа поставщиков и партнеров. Ее цель — добиться сокращения расходов на энергоносители, добиться энергетической независимости (сейчас 80% всех потребностей Турции покрываются российским газом), а также занять ключевую позицию на пути между российскими и ближневосточными ресурсами.
Речь идет об одном из первых результатов попытки примирения России и Турции: на прошедшей 9 августа встрече в Санкт-Петербурге президенты Владимир Путин и Реджеп Тайип Эрдоган заявили о намерении как можно быстрее перезапустить совместный проект газопровода «Турецкий поток». Он имеет стратегическое значение для обеих стран, но был отложен Анкарой в ноябре прошлого года после инцидента со сбитым российским Су-24. Тем не менее после неудавшегося государственного переворота 15 июля Запад раскритиковал Эрдогана за массовые чистки в стране, и теперь тот пользуется случаем, чтобы выйти из изоляции.
Данный проект газопровода пришел на смену запущенному в 2007 году «Южному потоку», который предусматривал доставку российского газа на европейский рынок через Черное море в обход Украины. Он получил одобрение российских и турецких властей, но столкнулся с сопротивлением Европейского Союза. Маневр России заключался в том, чтобы лишить Украину контроля над газопроводами, в частности из-за разгоревшегося в 2006 году конфликта вокруг цен на газ и обвинений в его хищении.
«Турецкий поток» предполагает транзит российского газа на европейский рынок по территории Турции в объеме 32 миллиардов кубометров в год (в дополнение к нынешним 150 миллиардам). Проект представляет интерес для обеих сторон. Россия сможет активнее покрывать европейские потребности в газе (в первую очередь в странах Южной Европы), а Газпром (он намеревается вывести объемы добычи к отметке в 730 миллиардов кубометров) — заполучить новые доли рынка, в частности в противостоянии с алжирскими конкурентами.
Турции же размещение трубопровода гарантирует льготные тарифы и контроль над частью газоснабжения европейского континента. В выигрыше обе стороны. Первой достаются новые рынки сбыта, а вторая может участвовать в управлении стратегическим ресурсом, который сама не производит.
Кроме того, проект составляет конкуренцию трансатлантическому газопроводу, который должен обеспечить снабжение Западной Европы, куда сейчас американский газ доставляют по морю.
Транзитная платформа
Решение Турции принять участие в региональной энергетической игре (хотя она сама не входит в число стран-производителей) представляет собой часть начатой в 2011 году глобальной стратегии по увеличению числа поставщиков и партнеров. Ее цель заключается в том, чтобы добиться сокращения расходов на энергоносители, добиться энергетической независимости (сейчас 80% всех потребностей Турции покрываются российским газом), а также занять ключевую позицию на пути между российскими и ближневосточными ресурсами углеводородов и европейским (а в перспективе и североафриканским) рынком. Иначе говоря, воспользоваться географическим положением, чтобы стянуть на себя все конкурирующие пути снабжения.
Эта стратегия ориентирована главным образом на Черное и Каспийское моря, однако охватывает и южных соседей Турции. Анкара намеревается развивать сеть идущих в Европу газопроводов со всеми соседями-производителями.
Рост числа региональных проектов
В 2011 году Турция запустила процесс регионального сотрудничества. Она подписала соглашения по «Южному потоку» с Россией и ЕС, а также по трансанатолийскому проекту TANAP с азербайджанской ГНКАР. Впоследствии соседние страны-производители предложили ей множество других проектов в стремлении подключить свои геостратегические резервы к идущим в Европу трубопроводам.
Среди всех этих параллельных проектов всерьез рассматривались два. Первый — из Катара в Турцию через Саудовскую Аравию и Сирию. Второй — из Ирана в Турцию через Ирак и Сирию. Шансы на реализацию есть только у второй инициативы. Сирия поддержала иранский проект, а Саудовская Аравия не собиралась просто так пускать Катар в Европу по очевидным соображениям конкуренции.
На юге начал вырисовываться конкурирующий проект вокруг израильского месторождения «Левиафан» (238 миллиардов кубометров). Россия предложила выкупить 30% газовых резервов, чтобы укрепить свою долю рынка и не допустить появления нового конкурента в двух ключевых для себя регионах: Европе и Северной Африке (там уже присутствуют алжирские и египетские производители).
Неопределенность с участием европейцев
Что касается реализации «Турецкого потока», Россия посредством Газпрома (государству принадлежит 50,1% компании) обязалась профинансировать большую часть трубопровода до самых дверей Европы. На европейской территории строительство и обслуживание газотранспортной сети должны обеспечить уже крупнейшие местные предприятия вроде Engie, Shell, OMV, BASF и E.ON.
Такая перспектива предполагает большие контракты для компаний, если, конечно, Европейский Союз поддержит проект. После начала украинского кризиса несколько членов ЕС потребовали заблокировать «Южный поток».
По этой причине Владимир Путин посчитал нужным дополнить заявления турецкого коллеги и подчеркнуть, что европейская часть газопровода появится только в том случае, если Брюссель в письменном виде предоставит ему приоритетный статус.
Европейцы осознают открывающиеся здесь коммерческие и промышленные возможности. В то же время они понимают, что реализация проекта может ослабить их позиции по двум фронтам: ЕС в таком случае бросил бы Украину в противостоянии с Россией (аргумент о необходимости транзита газа через ее территорию бы отпал) и еще сильнее подставился под давление со стороны Анкары.
«Турецкий поток» предполагает транзит российского газа на европейский рынок по территории Турции в объеме 32 миллиардов кубометров в год (в дополнение к нынешним 150 миллиардам). Проект представляет интерес для обеих сторон. Россия сможет активнее покрывать европейские потребности в газе (в первую очередь в странах Южной Европы), а Газпром (он намеревается вывести объемы добычи к отметке в 730 миллиардов кубометров) — заполучить новые доли рынка, в частности в противостоянии с алжирскими конкурентами.
Турции же размещение трубопровода гарантирует льготные тарифы и контроль над частью газоснабжения европейского континента. В выигрыше обе стороны. Первой достаются новые рынки сбыта, а вторая может участвовать в управлении стратегическим ресурсом, который сама не производит.
Кроме того, проект составляет конкуренцию трансатлантическому газопроводу, который должен обеспечить снабжение Западной Европы, куда сейчас американский газ доставляют по морю.
Транзитная платформа
Решение Турции принять участие в региональной энергетической игре (хотя она сама не входит в число стран-производителей) представляет собой часть начатой в 2011 году глобальной стратегии по увеличению числа поставщиков и партнеров. Ее цель заключается в том, чтобы добиться сокращения расходов на энергоносители, добиться энергетической независимости (сейчас 80% всех потребностей Турции покрываются российским газом), а также занять ключевую позицию на пути между российскими и ближневосточными ресурсами углеводородов и европейским (а в перспективе и североафриканским) рынком. Иначе говоря, воспользоваться географическим положением, чтобы стянуть на себя все конкурирующие пути снабжения.
Эта стратегия ориентирована главным образом на Черное и Каспийское моря, однако охватывает и южных соседей Турции. Анкара намеревается развивать сеть идущих в Европу газопроводов со всеми соседями-производителями.
Рост числа региональных проектов
В 2011 году Турция запустила процесс регионального сотрудничества. Она подписала соглашения по «Южному потоку» с Россией и ЕС, а также по трансанатолийскому проекту TANAP с азербайджанской ГНКАР. Впоследствии соседние страны-производители предложили ей множество других проектов в стремлении подключить свои геостратегические резервы к идущим в Европу трубопроводам.
Среди всех этих параллельных проектов всерьез рассматривались два. Первый — из Катара в Турцию через Саудовскую Аравию и Сирию. Второй — из Ирана в Турцию через Ирак и Сирию. Шансы на реализацию есть только у второй инициативы. Сирия поддержала иранский проект, а Саудовская Аравия не собиралась просто так пускать Катар в Европу по очевидным соображениям конкуренции.
На юге начал вырисовываться конкурирующий проект вокруг израильского месторождения «Левиафан» (238 миллиардов кубометров). Россия предложила выкупить 30% газовых резервов, чтобы укрепить свою долю рынка и не допустить появления нового конкурента в двух ключевых для себя регионах: Европе и Северной Африке (там уже присутствуют алжирские и египетские производители).
Неопределенность с участием европейцев
Что касается реализации «Турецкого потока», Россия посредством Газпрома (государству принадлежит 50,1% компании) обязалась профинансировать большую часть трубопровода до самых дверей Европы. На европейской территории строительство и обслуживание газотранспортной сети должны обеспечить уже крупнейшие местные предприятия вроде Engie, Shell, OMV, BASF и E.ON.
Такая перспектива предполагает большие контракты для компаний, если, конечно, Европейский Союз поддержит проект. После начала украинского кризиса несколько членов ЕС потребовали заблокировать «Южный поток».
По этой причине Владимир Путин посчитал нужным дополнить заявления турецкого коллеги и подчеркнуть, что европейская часть газопровода появится только в том случае, если Брюссель в письменном виде предоставит ему приоритетный статус.
Европейцы осознают открывающиеся здесь коммерческие и промышленные возможности. В то же время они понимают, что реализация проекта может ослабить их позиции по двум фронтам: ЕС в таком случае бросил бы Украину в противостоянии с Россией (аргумент о необходимости транзита газа через ее территорию бы отпал) и еще сильнее подставился под давление со стороны Анкары.
