Кремлевский путч

Осгордстранд (Åsgårdstrand), 13 августа: В тот день народ собирался на мою лекцию в Обществе моряков. В это же время у нас в гостях на даче в Борре (Borre) были Леонид Гуревич и его жена Людмила. И пока наши жены варили крабов, я посадил этого ельцинского политика в свою лодку на причале в Осгордстранде. Леонид спросил меня, что находится на Бастёй (Bastøy)? Я ответил в шутку: «Норвежский Архипелаг ГУЛАГ!» Когда он, наконец, понял, что там действительно была тюрьма, архитектор победы Бориса Ельцина как председателя Верховного Совета Российской Советской Республики в 1990-м году не поверил своим глазам.

На крыльце Общества моряков стоял старый русский — инструктор по вождению гидросамолетов Белухин, и он исполнял для моего друга дореволюционный гимн «Боже, царя храни». Поскольку это был один из важнейших соратников Ельцина и председатель комитета по внешней торговле, я ограничился ролью переводчика. Собравшиеся немного нервно спрашивали Гуревича, насколько надежно положение самого популярного в мире политика, Михаила Горбачева? «Надежнее, чем он того заслуживает!» — отвечал депутат высшего органа советской власти в России.

Затем он нарисовал подробную картину противоречий в Кремле, которые нарастали, как снежный ком, с октября 1990 года, в том числе и борьбы против монополии власти коммунистической партии — § 6 советской конституции. 18 августа 1991 Людмила и Леонид отправились из Осло домой в Москву.

NRK в Осло, 19 августа: В шесть часов утра мне позвонил дежурный иностранного отдела Турбьёрн Фэрёвик (Torbjørn Færøvik) и сообщил, что Михаил Горбачев смещен со своего поста. Я, находящийся в отпуске московский корреспондент, как ошпаренный, помчался на работу. Посольство Норвегии в Москве уже получило инструкции от Министерства иностранных дел в Осло — дела с антидемократическими путчистами должны вестись, как обычно («business as usual»).

Горбачевский вице-президент Янаев, новый премьер Павлов, замгенерального секретаря компартии Ивашко, председатель КГБ Крючков, председатель Верховного Совета СССР Анатолий Лукьянов, министр иностранных дел (так в тексте — прим. пер.) и председатель ВЦСПС вместе образовали «Государственный комитет по чрезвычайному положению». Таманская и Кантемировская дивизии были отправлены окружать «Белый дом», вотчину Ельцина, но арестовать Бориса Ельцина им не удалось.

Он был на своем месте в этом здании Верховного Совета России. Туда же приехал и Леонид Гуревич. Он возглавлял группу депутатов, которые с белыми флагами в руках вели переговоры с двумя бронетанковыми дивизиями. Те развернули танки и встали на защиту Ельцина. Командующий российскими военно-воздушными силами маршал Шапошников и генерал Павел Грачев, командующий десантными войсками, связались с шефом КГБ. Если бы он задействовал против «Белого дома» элитное подразделение КГБ «Альфа», то два стратегических бомбардировщика Backfire (Ту-22М — прим. пер.) уже были готовы вылететь, чтобы бомбить Кремль. В чрезвычайных новостных выпусках NRK в то утро я использовал все возможные аргументы, чтобы доказать, что в Кремле произошел антидемократический и преступный государственный переворот. С этим были согласны не все, в том числе, и министр иностранных дел Норвегии — до поры до времени…

Москва, 19 августа, 7.00: Я прилетел в Москву и тут же поехал в центр. На Западе преобладала точка зрения «business as usual». Президент Франсуа Миттеран в Париже был одним из похвальных исключений. Прямо у Белорусского вокзала появились первые танки, они двигались из центра, на стволах пушек сидели студенты, а в стволы пушек были воткнуты гвоздики. Выяснив, какова ситуация вокруг Кремля, я бросился в бюро NRK в Москве, успел за пять минут до начала Dagsnytt 18 (18-часовой выпуск «Новостей» по NRK — прим. ред.) и прокричал в телефон: «Военные уходят из центра Москвы!!» Когда меня спросили, как я могу это утверждать, если ни одно из больших телеграфных агентств об этом не сообщало, я ответил: «Потому что сам это видел!» В передаче, которая последовала потом, два известных академических эксперта-советолога говорили о том, что «business as usual» должен касаться и тех, кого оба эксперта называли «новыми властями в Кремле», антидемократических путчистов.

«Белый дом», ночь на 20 августа: В 01.30 премьер-министр Иван Силаев провел меня в здание и сопроводил в офис председателя российского Верховного Совета Руслана Хазбулатова. Там я встретил коллегу, Владимира Молчанова. КГБ перекрыл все возможности передачи теленовостей из Москвы, так думал КГБ. «А зачем вы тогда снимаете?» — спросил я. «Для будущего!», — грустно ответил Молчанов.

Перед рассветом крупные военные соединения дозвонились председателю законодательного собрания и заявили о своей лояльности по отношению к Борису Ельцину. Миллион человек собрался перед «Белым домом», образовав живой щит вокруг Бориса Ельцина. В четыре часа мы смогли сопровождать Хазбулатова, чтобы разбудить Бориса Ельцина. КГБ отрезал огромное здание от электроснабжения, горели только короткие толстые свечи. По дороге к офису Ельцина мы прошли мимо молодого защитника «Белого дома» с «калашниковым» через плечо, он спал, положив голову на плечо пожилого человека — это был самый выдающийся в мире виолончелист Мстислав Ростропович. Потом он дирижировал увертюрой «1812 год» Чайковского на Красной площади всякий раз, когда Отечество было в опасности…

Утро 20 августа в «Белом доме»: В 12.00 Борис Ельцин должен был выступить перед миллионной аудиторией. За полчаса до этого Леонид Гуревич дал телевизионное интервью Dagsrevyen (большая новостная программа на NRK — прим. ред.). Я спросил, следует ли лидерам Запада понять, что произошел преступный государственный переворот, и он ответил: «Да, если бы только лидеры Запада понимали советские проблемы так же хорошо, как члены Морского общества Осгордстранда, вопроса бы не было!» Мне пришлось выклянчить несколько дополнительных минут в Dagsrevyen в тот же вечер, чтобы объяснить это высказывание…

В 12.00 Ельцин выступил и завоевал сердца всех уже самыми первыми словами «Дорогие мои, родные».

После речи Борис Ельцин дал NRK знаменательное телеинтервью: «Только благодаря таким передачам, как Ваша, я могу прокричать миру и находящемуся в заточении Горбачеву, что здесь идет борьба за свободу!»

КГБ забыл про подземную линию от финского телевидения TV YLE в Хельсинки, так что уже через час интервью Ельцина Dagsrevyen было в Eurovisjonens clearinghouse в Брюсселе. Там ВВС подхватила звук и передала все в русской передаче Всемирной службы ВВС. Находящийся в заточении в Крыму Михаил Горбачев сидел и слушал это с помощью самодельного детекторного приемника, он рассказал об этом 23 августа. Тогда вице-президент России Александр Руцкой освободил его в Форосе в Крыму.

Путч в Кремле провалился: во второй половине дня 21 августа дела путчистов стали трещать по всем швам. Мой друг Руцкой предложил мне поехать с ним освобождать Горбачева. Но мне больше хотелось снять, как толпа сносит памятник основателю КГБ до того, как она ринулась в Центральный Комитет Коммунистической партии. Это были удивительные дни.

23 августа свергнутый президент вернулся в Москву из Крыма. Михаил Горбачев пришел в «Белый дом», чтобы поблагодарить за помощь. Он был совершенно дезориентирован в том, что касалось масштабов предательства. Борис Ельцин зачитал имена предателей, сообщил, как именно они предали.

Горбачев вел себя смиренно. Он рассказал, как в Крыму прервалась связь, не действовал ядерный чемоданчик, телефоны были «мертвы», а потом сказал: «Но у меня было 15 молодых, преданных телохранителей, которые ловко соорудили приемник. Вот так я сидел и слушал, как Вы, Борис Ельцин, рассказываете по ВВС, что здесь, в этом доме идет борьба за свободу!» И тогда мой друг Леонид Гуревич подошел к микрофону, перебил Горбачева и сказал: «Михаил Сергеевич, Вы слушали интервью не ВВС, это было интервью норвежскому NRK!»

Я был горд, но не помню, достаточно ли я себя любил, чтобы включить это заявление в передачу Dagsrevyen в тот же вечер. Драма заканчивалась. 1 сентября Ельцин и Горбачев созвали Советский конгресс народных депутатов. Глава Русской православной церкви Алексий II сказал тогда NRK: «Советская эпоха была для церкви неурожайной!»

Как же воспользовались свободой? «1990-е годы были одной из крупнейших катастроф в российской истории!», — заявил в феврале 2012 года патриарх Кирилл II (так в тексте — прим. пер.). Уже давно в России сомневаются, насколько опасен был государственный переворот, и действительно ли все было всерьез? И то, что не было полноценного судебного процесса, укрепляет такие мысли. В 2011 году российский телеканал НТВ снял художественный фильм к 20-летию путча в Кремле. Фильм назывался «Ельцин в августе». Нас, гостей со стороны, приглашенных на часовое обсуждение на телевидении после показа фильма, было всего двое. Это был ельцинский вице-президент Александр Руцкой и я. «Я, во всяком случае, своими собственными глазами видел отважных людей, которые сражались в „Белом доме“!» — этими словами я подытожил эту всемирную драму, случившуюся 25 лет тому назад. Путч в Кремле стал самым крупным водоразделом в современной европейской истории после 1945 года.

Автор статьи работал корреспондентом NRK в Москве в 1980-1984, 1988-1994, 1999-2003 и в 2010-2014 гг., а в 1999-2000 гг. работал корреспондентом на Балканах.