Пока Владимир Путин остается у власти в России, мир в Европе невозможен. Являясь самым большим препятствием на пути к миру и при этом основным источником потенциальной войны, Путин стал главной угрозой для российских соседей и для Запада. Но что конкретно им движет?
Анализируя причины внешнеполитических шагов Путина, специалисты расходятся в своих мнениях. Некоторые считают, что эти шаги основаны на его реалистических страхах перед стратегическим окружением со стороны Запада. Другие же видят причины его действий в его авторитарном режиме и империалистической идеологии.
Однако наиболее характерной чертой Путина является его непредсказуемость. Там, где его внешняя политика основана на какой-то заметной логике, его действия предсказуемы, и задним числом их можно объяснить. Но его способность постоянно удивлять население своей страны и заставать врасплох мировую общественность показывает, что в основе его действий нет ни логики, ни стратегии.
Наоборот, похоже, в их основе лежат его личные прихоти. Будучи неоспоримым российским диктатором, он может делать все, что сочтет правильным — независимо от того, соответствует ли это интересам России или наносит ущерб интересам его предполагаемых врагов.
В этом смысле Путин является Гитлером XXI века — тираном, который солипсистически определяет рациональность с точки зрения своего собственного меняющегося понимания вопроса.
Наглядным примером этого является наращивание военной мощи России и бряцание оружием у границ Украины. Предвещает ли это войну? Или это просто делается, чтобы запугать? Никто не знает, и каждое толкование — это лишь предположения и домыслы о том, что на самом деле происходит в голове Путина.
То же самое относится и к последней провокации Путина — предполагаемому обезвреживанию российскими спецслужбами групп украинских террористов в Крыму. Заявление Путина о том, что Киев сейчас перешел к террору, прямо следует из его прежнего определения, которое он дал демократическому правительству Украины, пришедшему к власти после свержения Виктора Януковича, назвав его фашистским.
Является ли эта провокация прелюдией к полномасштабному нападению вроде нападения Гитлера после печально известных событий в Гляйвице в 1939 году, в ходе которых немецкие диверсанты, переодетые в польскую форму напали на немецкую приграничную радиостанцию? Или это должно напугать россиян, чтобы они поддержали путинскую партию на парламентских выборах в сентябре? Или же эта провокация является сигналом Западу и Киеву о том, что Путин в ярости и может нанести серьезный удар?
Никто не знает, и не исключено, что этого не знает даже сам Путин.
Ведь разве повысились могущество и международный статус России с тех пор, как Путин начал войну против Украины? Разве улучшилось ее экономическое положение? Разве укрепились его собственные позиции?
На каждый из этих вопросов Путин почти наверняка ответил бы утвердительно (в Германии фюрер тоже считал, что окончательная победа уже близка — даже когда его страна пылала в огне), но если провести беспристрастный анализ, то ответ был бы противоположным.
Наконец, если рациональность подразумевает понимание взаимосвязи между действиями и последствиями, между причинами и следствиями, то Путина следует считать иррациональным — не потому, что он неверно понимает эти взаимосвязи, а потому, что он, судя по всему, считает, что действия не влекут за собой последствий, а причины не порождают следствий. Отсюда — и его непредсказуемость.
Сравнение с Гитлером звучит, конечно же, сильно, но западным политикам уже пора понять, что они имеют дело с человеком, который мог бы запросто развязать мировую войну потому, что, находясь на вершине власти на протяжении почти двух десятилетий, он начал верить в то, что он — это и есть Россия.
То, что шотландский философ XVIII века Дэвид Юм однажды сказал о рациональности, в полной мере относится и к Путину: «Я ни в коей мере не вступлю в противоречие с разумом, если предпочту, чтобы весь мир был разрушен, тому, чтобы я поцарапал палец». Действительно, то, что полномасштабное военное нападение на Украину, Белоруссию или Эстонию, похоже, не имеет смысла, как раз и является причиной того, Путин мог бы это сделать.
Хотя с иррациональными лидерами надо договариваться, единственное, что может (вероятно) удержать их в узде, — это боеготовность. Их обещания так же бессмысленны, как и их заявления о мире, а политика умиротворения лишь разжигает их аппетиты. Только сильная армия и решительная политика сдерживания могут удержать их в определенных рамках.
Немецкие социал-демократы любят говорить, что безопасность в Европе невозможна без России. Возможно, это так. Но не менее справедливо и заявление о том, что мир в Европе невозможен с Путиным.
Так или иначе, ему придется уйти — чтобы миролюбивые европейцы вновь смогли вздохнуть с облегчением.
