В СМИ много говорили и писали о том, что на прошлой неделе российские бомбардировщики начали осуществлять боевые вылеты для нанесения авиаударов в Сирии с военной базы в Иране. Но что именно изменилось?
Если говорить о сирийцах, являющихся конечной целью этих боевых миссий, тот факт, что российские бомбардировщики поднимаются в воздух с базы в Иране, а не на юге России, никак не меняет того, что их продолжают бомбить.
Кроме того, пока не совсем ясно, каким образом боевые вылеты с иранской базы смогут ускорить поражение оппозиционных сил в Сирии, выступающих против режима Асада (хотя меньшее расстояние, несомненно, позволяет сократить расход авиатоплива и увеличить бомбовую нагрузку).
Опыт множества прошлых конфликтов показывает, что одной лишь воздушной бомбовой кампании недостаточно для того, чтобы одержать победу над повстанцами. Сирия не является исключением. Как и в других конфликтах, в Сирии необходимо начать гораздо более затратную и длительную кампанию с привлечением наземных войск, чтобы нанести поражение повстанцам. И, разумеется, нет никаких гарантий, что это поможет.
Путин ясно дал понять, что он не собирается отправлять сухопутные войска для борьбы с повстанческим движением в Сирии. Иранские войска, наряду с Хезболла и другими шиитскими группировками уже воюют там. Но, хотя Россия, Иран и их союзники смогли укрепить позиции режима Асада, они не сумели разбить множество его противников. Поэтому неудивительно, что Тегеран испытывает определенное разочарование, которое к тому же подпитывается тем фактом, что Россия не хочет разделить с ним бремя наземной кампании в Сирии. Таким образом, тот факт, что российские бомбардировщики, выполняющие боевые задания в Сирии, поднимаются в воздух с базы в Иране, является скорее демонстрацией солидарности России и Ирана, чем значимым военным маневром.
Между тем, хотя тот факт, что Москва отправляет свои бомбардировщики в Сирию с иранской базы, возможно, не оказывает значимого влияния на ход сирийского конфликта, его воздействие на отношения между сторонами конфликта является гораздо более заметным. Некоторые монархии Персидского залива прежде надеялись, что, предложив России укрепить с ней экономические связи, они смогут отдалить Москву от Тегерана в сирийском вопросе. Однако тот факт, что российские бомбардировщики начали взлетать с иранской базы, свидетельствует о том, что эта надежда была беспочвенной. На самом деле вполне возможно, что Тегераном руководило в первую очередь желание создать именно такое впечатление. Подобным же образом, хотя президент Турции Эрдоган ясно дал понять, что он все еще настаивает на уходе Асада и надеется, что улучшение российско-турецких связей заставит Москву сблизиться с Анкарой в сирийском вопросе, действия Путина продемонстрировали, что Москва в данном случае находится на стороне Ирана.
Кроме того, лидеры Израиля, которые хотят верить, что присутствие России в Сирии приносит пользу Израилю, удерживая Иран и Хезболла от нападения на него, скорее всего, будут встревожены военным сотрудничеством Москвы и Тегерана. Это сотрудничество также развеет надежды некоторых представителей Вашингтона на то, что по сравнению с Ираном Россия в большей степени готова взаимодействовать с США, чтобы выработать пути мирного урегулирования сирийского конфликта.
Москва, возможно, считает, что у нее нет поводов волноваться по поводу разочарования западных или региональных игроков в связи с укреплением ее военного сотрудничества с Ираном в Сирии, особенно теперь, когда множество правительств всячески пытаются наладить отношения с Москвой. Утверждение, что всем игрокам нужно сотрудничать с Москвой в сирийском вопросе, возможно, кажется Москве чрезвычайно убедительным. Однако проблема этого утверждения состоит в том, что оно может быть убедительным только в том случае, если России удастся убедить Иран и режим Асада принять такой план урегулирования конфликта, с которым согласятся остальные внешние игроки и подавляющее большинство сирийской оппозиции. Однако если станет ясно, что Россия настроена разбить сирийскую оппозицию так же решительно, как Тегеран и режим Асада, тогда все надежды на возможное сотрудничество с Россией рассеются.
Крушение надежд на «сотрудничество с Россией в сирийском вопросе» не будет иметь никакого значения, если Москва, Тегеран и Дамаск сумеют одержать окончательную победу над сирийской оппозицией. Однако пока им не удалось этого сделать. На самом деле решительная попытка разбить оппозицию без каких-либо перспектив мирного соглашения, которое было бы приемлемым для них, привела лишь к росту внутреннего сопротивления режиму Асада. Пока внутри страны будет сохраняться сопротивление, его будут поддерживать как минимум несколько внешних сил, таких как Саудовская Аравия и, возможно, Турция. Поэтому для всех сторон ситуация останется прежней — независимо от того, с каких военных баз взлетают российские бомбардировщики.
Марк Кац — профессор политологии и теории управления в Университете Джорджа Мейсона и внештатный научный сотрудник Института исследований стран Персидского залива в Вашингтоне.
