Несмотря на стремление России повысить свое влияние и добиться большего уважения на международной арене, этим летом это стало у нее получаться еще хуже. Ее олимпийским достижениям нанесен ущерб из-за допингового скандала. Из-за обвинений в хакерских атаках она оказалась втянутой в президентскую кампанию в США, да и признаков ослабления военной напряженности на Украине и в Сирии тоже не наблюдается.
Весь этот шум и скандалы отодвигают на задний план предстоящие выборы в российский парламент, намеченные на 18 сентября. Правда, не исключено, что президенту Владимиру Путину именно это и нужно. Пять лет назад выборы в Думу вызвали беспрецедентные акции протеста в связи с фальсификациями и односторонним решением Путина вновь занять президентский пост. И с тех пор он продолжает закручивать гайки.
Но если предвыборная борьба остается под жестким контролем, то борьба представителей элит все чаще разворачивается открыто. В настоящее время в России идет «смена караула». Однако она происходит не путем выборов, а по указу президента. Из-за отсутствия в этом процессе прозрачности возникает много интриг и спекуляций. Его недостатком является отсутствие реального политического выбора у избирателей и шансов на реальные перемены.
Гадание на кофейной гуще по поводу России становится все более популярным занятием. Но даже на фоне всей этой неразберихи и суеты, очевидными становятся определенные тенденции. В частности, люди, которые создали путинскую систему, уходят, и на смену им приходят люди, порожденные этой системой.
Возможно, разница здесь не очень незаметна, но она имеет решающее значение. Старшее поколение сочетало в себе интеллект, опыт и знание «кода поведения», что было важно для выживания в жестких и часто хаотичных условиях конкуренции в постсоветской действительности. Что же касается тех, кто приходит им на смену, они знакомы лишь с относительной стабильностью путинской эпохи и во многом пока не закалены испытаниями в условиях кризиса. И возможно, что их неопытность еще даст о себе знать.
Путин сам проводит в своей администрации резонансные кадровые изменения, кульминацией которых стало неожиданное увольнение 12 августа ее руководителя Сергея Иванова. Правда у него была возможность уйти без ущерба для своей репутации — Иванов сохранил свой пост в Совете Безопасности Российской Федерации.
Другим повезло меньше. Например, глава Федеральной таможенной службы Андрей Бельянинов был вынужден уйти в отставку после того, как полицейские нашли принадлежащие ему почти 900 тысяч долларов наличными.
Помимо этих отставок, Путин держит на расстоянии от себя и других давних приближенных. Игоря Сечина, главу нефтяного гиганта «Роснефть», неоднократно ставили в известность о том, что его компания не может претендовать на приватизацию нефтяной компании «Башнефть». Но принять отказ он не захотел. Приватизация «Башнефти» была просто отменена — во многом по причине политических распрей. Однако поскольку российское государство крайне нуждается в денежных поступлениях, возобновился разговор о продаже части принадлежащих государству акций «Роснефть». Сечин выступает категорически против этого.
Еще один давний союзник Путина — экс-министр финансов Алексей Кудрин — недавно вернулся после многолетнего добровольного «изгнания», чтобы подготовить для Кремля новую экономическую стратегию. Правда, еще не успели высохнуть чернила на его первоначальном предложении, как Путин объявил, что поручил подготовить альтернативный доклад, и Кудрина отодвинули в сторону.
По мере того, как представители старой гвардии уходят (иногда «добровольно», а иногда попав в опалу), Путин меняет их на более молодых, более лояльных функционеров — в основном, из числа работников спецслужб, но также и из своего личного окружения. Действующие губернаторы Калининградской и Тульской областей — это бывшие телохранители Путина. Новый глава администрации президента Антон Вайно раньше работал в путинской службе протокола.
Эти внутренние кадровые баталии сопровождаются публичными конфликтами между российскими правоохранительными органами и спецслужбами. Недавно ФСБ арестовала известного следователя по уголовным делам, обвинив его в коррупции, что стало событием в высшей степени провокационным. Между следователями и прокурорами также существуют явные разногласия по поводу задержания одного из ведущих предпринимателей. Это то же самое, как если бы ЦРУ, ФБР и Министерство юстиции США всячески пытались дискредитировать друг друга на первых страницах издания New York Times.
Возможно, вся эта интрига и является большой удачей для кремленологов, но она подчеркивает то, чего нет в общественной дискуссии в России — настоящей политики. Экономическая политика, правительственные назначения и борьба с коррупцией — все это вопросы, которые должны обсуждаться в рамках продолжающейся кампании перед выборами в Думу, но об этих проблемах не говорится ни слова. Слишком уж опасны открытые политические дебаты для Путина и его ближайшего окружения.
Кроме того, новый путинский чиновничий штат абсолютно зависим от российского президента. В условиях такой замкнутости здесь можно услышать только эхо, а не откровенные дискуссии. Возникает вопрос, остался ли среди этих людей кто-нибудь, кто может сказать Путину о чем-то неприятном.
Хотя бюрократы могут разрабатывать бесчисленное множество проектов экономических программ, у людей, отвечающих за это, нет четких полномочий для осуществления этих реформ. Необходимые политические гарантии можно получить только по прямому указу президента или путем выборов. Но ни один из этих вариантов Путин пока не утвердил.
Путин пока назначает не реформаторов или прогрессивных дальновидных деятелей, а верных соратников и функционеров. Холодный прием, оказанный Кудрину, типичен для режима, который довольствуется тем, что сталкивает стороны друг с другом, но не желает проводить необходимые структурные изменения.
Эти тенденции указывают на то, что стагнация продолжается — что, вероятно, является наилучшим вариантом для российской экономики и путинской политической системы. Не исключено, конечно, что выборы в Думу приведут к неожиданностям, как в 2011 году. Но это представляется еще менее вероятным.
Вместо этого России, наверное, придется повторять урок, который, как считали многие, был окончательно усвоен 25 лет назад, когда распался Советский Союз: заменить реальную политику борьбой элит невозможно.
Уилльям Померанц — заместитель директора Института Кеннана при Центре Вудро Вильсона в Вашингтоне.
