Материалы ИноСМИ содержат оценки исключительно зарубежных СМИ и не отражают позицию редакции ИноСМИ
Всего несколько дней российские бомбардировщики наносили удары по отрядам сирийской вооруженной оппозиции с иранского аэродрома в Хамадане. 22 августа иранская сторона сделала довольно резкое заявление о прекращении вылетов с иранской базы из-за ряда разногласий по вопросу освещения особенностей совместной эксплуатации аэродрома.
Всего несколько дней российские бомбардировщики наносили удары по отрядам сирийской вооруженной оппозиции с иранского аэродрома в Хамадане. 22 августа иранская сторона сделала довольно резкое заявление о прекращении вылетов с иранской базы из-за ряда разногласий по вопросу освещения особенностей совместной эксплуатации аэродрома. Остается ли в силе договоренность о союзе между Москвой и Тегераном в борьбе против терроризма в Сирии, или впору говорить о появлении системных разногласий между сторонами? Что в действительности заставило Тегеран отказаться от предоставления взлетной полосы для российских самолетов?
Следует отметить, что российско-иранское взаимодействие по Сирии крайне выгодно обеим сторонам. Фактически на Ближнем Востоке Москве и Тегерану противостоит могущественная коалиция из стран Запада и Персидского залива, считающих именно руководство в Дамаске причиной всех бед, а воюющие с ним вооруженные группы — добрыми демократическими активистами.
Для борьбы с ними обычной помощи руководству страны явно недостаточно. Необходима как минимум координация усилий и взаимопомощь всех участников конфликта, выступающих на стороне официального Дамаска.
Первый шаг к этому был совершен еще в октябре 2015 года, когда официально было объявлено о создании в Багдаде координационного центра по борьбе с терроризмом в Сирии, основными участниками которого были Москва и Тегеран. Центр должен был служить аналогом иорданского МОС — располагающегося в Аммане центра военного планирования операций оппозиции юга Сирии, в котором участвуют офицеры США, Великобритании, Франции и стран Персидского залива. Однако на самом деле его роль оказалась чрезвычайно невелика — координация боевых действий проходила в самой Сирии и лишь на тактическом уровне. В стратегическом видении будущего Сирии между союзниками по-прежнему существовали разногласия.
Россия с момента своего вступления в конфликт использовала лишь воздушное пространство Ирана для пролета военных и транспортных самолетов (в обход Турции), а также для крылатых ракет «Калибр», которые запускались с кораблей Каспийской флотилии. Никаких усилий от иранской стороны предоставления воздушного пространства не требовало.
В Тегеране, между тем, были недовольны, что Россия, вторгшись в Сирию в конце сентября 2015 года, сразу стала претендовать на ведущую роль в урегулировании конфликта. А ведь именно Иран оказывал жизненно необходимую поддержку сирийскому режиму в самые тяжелые годы конфликта — поставлял оружие, боеприпасы, продовольствие и нефтепродукты. Тегеран оказывал серьезное влияние на политическую структуру сирийского руководства, лоббируя свои интересы через нескольких подконтрольных министров, сотрудников президентского аппарата и мухабарата.
Вся эта тщательно выстраиваемая структура могла в одночасье рухнуть, если бы русские всерьез этого захотели. Регулярно поставляемая иранская помощь не достигла самого главного результата — не смогла предотвратить явной деградации сирийского режима как в плане экономики и социальной сферы, так и на поле боя. Только российские бомбардировки смогли всерьез склонить баланс войны в пользу официального Дамаска и заставить боевиков согласиться на переговоры. Однако по неизвестным причинам вмешиваться во внутреннюю политику Сирии Москва не стала, оставив Тегерану позиции главного лоббиста.
Также по неизвестным причинам с самого начала не были оговорены вопросы возможности использования иранской инфраструктуры для нанесения эффективных авиаударов по позициям боевиков. С 2015 года российские стратегические бомбардировщики Ту-22 взлетали только с российских аэродромов (Моздок), что чрезвычайно снижало их эффективность из-за необходимости загрузки полных баков топлива и, соответственно, только половинного боезапаса. Из Ирана им было бы лететь гораздо ближе. Однако тогда ни Россия не проявила должной настойчивости (или, как обычно, испугалась реакции Запада?), ни Иран не посчитал нужным предложить свои аэродромы, опасаясь чрезмерного усиления Москвы на сирийском направлении.
Нынешнее соглашение с Ираном о совместном использовании базы в Хамадане появилось благодаря катастрофической ситуации под Алеппо, которая сложилась в начале августа 2016 года. Боевики движения «Джейш аль-Фатах аш-Шам» (бывшей «Джебхат ан-Нусры», — запрещенной в России организации прим. ред.) и их союзников прорвали фронт сирийской армии в районе военных академий к югу от Алеппо и ликвидировали установленную в июле блокаду восточных районов.
Снабжение города оказалось под угрозой. Занимавшие позиции севернее прорыва иранские добровольческие формирования и отряды ливанского движения «Хезболлах» несли большие потери в попытках контратаковать противника. С целью ликвидации прорыва боевиков необходимо было резко усилить бомбардировки, чего с российской авиабазы Хмеймим сделать было невозможно — короткая взлетно-посадочная полоса не позволяет принимать тяжелые бомбардировщики.
Усиление эффективности действий российских ВКС стало возможным только благодаря использованию иранской инфраструктуры, и в данный момент это полностью отвечало интересам и России, и Ирана. В США это вызвало настоящий шок.
Союз России и Ирана никак не входил в планы американского руководства, которое немедленно выступило с обвинениями в адрес России в нарушении резолюции СБ ООН о санкциях из-за иранской ядерной программы. Привлекать к разборкам ООН так и не потребовалось, так как перспективный для обеих сторон проект завершился сам собой.
Официально иранцы заявили о том, что российская сторона без ведома иранских партнеров известила в прессе об использовании базы. Действительно, в ряде российских материалов говорилось о Хамадане едва ли не как о совместной базе. Был ли оговорен в ходе переговоров алгоритм работы со СМИ, неизвестно.
Однако основная причина здесь кроется, как нам кажется, не в этом. К сожалению, в последние 25 лет нормальные партнерские отношения между Россией и Ираном, несмотря на огромные перспективы, так и не сложились главным образом по вине российской стороны.
После смерти в 1989 году лидера исламской революции аятоллы Хомейни и либерализации политического курса СССР сложились хорошие перспективы для двусторонних отношений.
Находящийся под санкциями Запада Иран был заинтересован в российском оружии и технологиях. В 1989 году было заключено масштабное соглашение по поставкам в Иран советской боевой техники. Только начались взаимовыгодные поставки — рухнул СССР, главой МИД стал 100%-ный западник Андрей Козырев, который сделал все для снижения профиля российско-иранских отношений и минимизации военно-технического сотрудничества. Только после его отставки в 1994 году отношения начали как-то оживать, но в 1995 году обеспокоенные масштабом поставок российской боевой техники в Иран США навязали Москве соглашение Гор-Черномырдин, согласно которому обещали открыть для России мировые рынки вооружений в обмен на прекращение военного сотрудничества с Ираном.
К 1999 году стало понятно, что никакие рынки США для России открывать не собираются, и Москва возобновила сотрудничество с Тегераном. Его пиком стало соглашение о поставках новейшего зенитно-ракетного комплекса С-300, который был создан специально для Ирана и уже отправлен туда по Волге.
Однако неожиданный визит премьер-министра Израиля Биньямина Нетаньяху в Москву в 2010 году и его встреча с тогдашним президентом Дмитрием Медведевым завершилась срывом сделки и разворотом баржи с ракетами восвояси. Такой обиды от своего стратегического партнера, для которого Израиль оказался милее, иранцы стерпеть не могли. И теперь в Иране целый ряд политиков крайне скептически относится к потенциальному союзничеству с Россией даже по такому важнейшему вопросу, как Сирия. Срыв российско-иранского соглашения о совместном использовании аэродрома Хамадан наверняка дело рук этой группы элит.
В Иране достаточное количество людей, которые продолжают мыслить не стратегическими глобальными категориями, а тактически, воспринимая свою страну в кольце врагов. Россия воспринимается ими всего лишь как одна из стран западного мира, «малый сатана». И в российской элите до сих пор немало политиков, которые последовательно вели Россию к подтверждению этого имиджа.
Россия с момента своего вступления в конфликт использовала лишь воздушное пространство Ирана для пролета военных и транспортных самолетов (в обход Турции), а также для крылатых ракет «Калибр», которые запускались с кораблей Каспийской флотилии. Никаких усилий от иранской стороны предоставления воздушного пространства не требовало.
В Тегеране, между тем, были недовольны, что Россия, вторгшись в Сирию в конце сентября 2015 года, сразу стала претендовать на ведущую роль в урегулировании конфликта. А ведь именно Иран оказывал жизненно необходимую поддержку сирийскому режиму в самые тяжелые годы конфликта — поставлял оружие, боеприпасы, продовольствие и нефтепродукты. Тегеран оказывал серьезное влияние на политическую структуру сирийского руководства, лоббируя свои интересы через нескольких подконтрольных министров, сотрудников президентского аппарата и мухабарата.
Вся эта тщательно выстраиваемая структура могла в одночасье рухнуть, если бы русские всерьез этого захотели. Регулярно поставляемая иранская помощь не достигла самого главного результата — не смогла предотвратить явной деградации сирийского режима как в плане экономики и социальной сферы, так и на поле боя. Только российские бомбардировки смогли всерьез склонить баланс войны в пользу официального Дамаска и заставить боевиков согласиться на переговоры. Однако по неизвестным причинам вмешиваться во внутреннюю политику Сирии Москва не стала, оставив Тегерану позиции главного лоббиста.
Также по неизвестным причинам с самого начала не были оговорены вопросы возможности использования иранской инфраструктуры для нанесения эффективных авиаударов по позициям боевиков. С 2015 года российские стратегические бомбардировщики Ту-22 взлетали только с российских аэродромов (Моздок), что чрезвычайно снижало их эффективность из-за необходимости загрузки полных баков топлива и, соответственно, только половинного боезапаса. Из Ирана им было бы лететь гораздо ближе. Однако тогда ни Россия не проявила должной настойчивости (или, как обычно, испугалась реакции Запада?), ни Иран не посчитал нужным предложить свои аэродромы, опасаясь чрезмерного усиления Москвы на сирийском направлении.
Нынешнее соглашение с Ираном о совместном использовании базы в Хамадане появилось благодаря катастрофической ситуации под Алеппо, которая сложилась в начале августа 2016 года. Боевики движения «Джейш аль-Фатах аш-Шам» (бывшей «Джебхат ан-Нусры», — запрещенной в России организации прим. ред.) и их союзников прорвали фронт сирийской армии в районе военных академий к югу от Алеппо и ликвидировали установленную в июле блокаду восточных районов.
Снабжение города оказалось под угрозой. Занимавшие позиции севернее прорыва иранские добровольческие формирования и отряды ливанского движения «Хезболлах» несли большие потери в попытках контратаковать противника. С целью ликвидации прорыва боевиков необходимо было резко усилить бомбардировки, чего с российской авиабазы Хмеймим сделать было невозможно — короткая взлетно-посадочная полоса не позволяет принимать тяжелые бомбардировщики.
Усиление эффективности действий российских ВКС стало возможным только благодаря использованию иранской инфраструктуры, и в данный момент это полностью отвечало интересам и России, и Ирана. В США это вызвало настоящий шок.
Союз России и Ирана никак не входил в планы американского руководства, которое немедленно выступило с обвинениями в адрес России в нарушении резолюции СБ ООН о санкциях из-за иранской ядерной программы. Привлекать к разборкам ООН так и не потребовалось, так как перспективный для обеих сторон проект завершился сам собой.
Официально иранцы заявили о том, что российская сторона без ведома иранских партнеров известила в прессе об использовании базы. Действительно, в ряде российских материалов говорилось о Хамадане едва ли не как о совместной базе. Был ли оговорен в ходе переговоров алгоритм работы со СМИ, неизвестно.
Однако основная причина здесь кроется, как нам кажется, не в этом. К сожалению, в последние 25 лет нормальные партнерские отношения между Россией и Ираном, несмотря на огромные перспективы, так и не сложились главным образом по вине российской стороны.
После смерти в 1989 году лидера исламской революции аятоллы Хомейни и либерализации политического курса СССР сложились хорошие перспективы для двусторонних отношений.
Находящийся под санкциями Запада Иран был заинтересован в российском оружии и технологиях. В 1989 году было заключено масштабное соглашение по поставкам в Иран советской боевой техники. Только начались взаимовыгодные поставки — рухнул СССР, главой МИД стал 100%-ный западник Андрей Козырев, который сделал все для снижения профиля российско-иранских отношений и минимизации военно-технического сотрудничества. Только после его отставки в 1994 году отношения начали как-то оживать, но в 1995 году обеспокоенные масштабом поставок российской боевой техники в Иран США навязали Москве соглашение Гор-Черномырдин, согласно которому обещали открыть для России мировые рынки вооружений в обмен на прекращение военного сотрудничества с Ираном.
К 1999 году стало понятно, что никакие рынки США для России открывать не собираются, и Москва возобновила сотрудничество с Тегераном. Его пиком стало соглашение о поставках новейшего зенитно-ракетного комплекса С-300, который был создан специально для Ирана и уже отправлен туда по Волге.
Однако неожиданный визит премьер-министра Израиля Биньямина Нетаньяху в Москву в 2010 году и его встреча с тогдашним президентом Дмитрием Медведевым завершилась срывом сделки и разворотом баржи с ракетами восвояси. Такой обиды от своего стратегического партнера, для которого Израиль оказался милее, иранцы стерпеть не могли. И теперь в Иране целый ряд политиков крайне скептически относится к потенциальному союзничеству с Россией даже по такому важнейшему вопросу, как Сирия. Срыв российско-иранского соглашения о совместном использовании аэродрома Хамадан наверняка дело рук этой группы элит.
В Иране достаточное количество людей, которые продолжают мыслить не стратегическими глобальными категориями, а тактически, воспринимая свою страну в кольце врагов. Россия воспринимается ими всего лишь как одна из стран западного мира, «малый сатана». И в российской элите до сих пор немало политиков, которые последовательно вели Россию к подтверждению этого имиджа.
