Почти каждый будний день, начиная с осени 2011 года и до начала 2015 года, российский брокер по имени Игорь Волков звонил в отдел по операциям с акциями московского офиса Deutsche Bank. Волков обычно говорил с трейдером — часто это была молодая женщина по имени Дина Максутова — и просил ее провести одновременно две сделки. Одна сделка заключалась в том, что он покупал за рубли акции российской компании из числа «голубых фишек», например, «Лукойла», для российской компании, которую он представлял. Обычно он заказывал акций примерно на десять миллионов долларов. В ходе второй сделки Волков (действуя в интересах другой компании, обычно зарегистрированной на офшорной территории — например, на Британских Виргинских островах) продавал те же российские акции и в том же количестве в Лондоне, получая за них доллары, фунты или евро. У обеих компаний — российской и офшорной — был один и тот же владелец. Deutsche Bank помогал клиенту совершать сделки по купле-продаже акций с самим собой.
На первый взгляд сделки казались обычными и даже бессмысленными. Deutsche Bank получал за проведение сделок небольшую комиссию, клиенты же в денежном выражении не получали ничего. Проверять эти сделки по отдельности — все равно, что рассматривать картину импрессиониста на слишком близком расстоянии: видишь мазки, а лилий не видно. Эти транзакции не имели никакого отношения к стремлению получить прибыль. Они проводились для «экспатриации денег». Поскольку и российская, и офшорная компании принадлежали одному и тому же владельцу, эти обычные на вид сделки преследовали алхимическую цель — превратить рубли, «застрявшие» в России, в доллары, спрятанные за пределами России. На московских рынках подобные уловки называют «конвертированием», а англоязычной прессе эта схема известна как «зеркальный трейдинг».
Зеркальные сделки, в принципе, не являются незаконными. Целью отдела инвестиционного банка по операциям с акциями является оказание помощи проверенным на благонадежность клиентам в покупке и продаже акций, и для проведения одновременных сделок могут быть вполне законные основания. Клиент может захотеть извлечь выгоду из, скажем, разницы в цене на акции на внутреннем и внешнем рынках. Так что, поскольку отдельные транзакции, связанные с зеркальными сделками, прямо не противоречат никаким правилам, некоторые сотрудники, работавшие в тот период в российских отделениях Deutsche Bank, отрицают, что эта деятельность была противозаконной. (Я говорил о зеркальных сделках с 14-ю бывшими и нынешними работниками московского отделения Deutsche Bank, а также с несколькими людьми, связанными с клиентами офиса. Большинство из них просили не называть их имен — потому, что они либо давали подписку о неразглашении, либо все еще работают в банковской сфере).
Однако если взглянуть на все это беспристрастно, повторяющиеся зеркальные сделки наводят на мысль о наличии длительного сговора с целью перевода и сокрытия денег, которые, возможно, имеют сомнительное происхождение. В настоящее время деятельность Deutsche Bank расследуют министерство юстиции США, Департамент финансовых услуг штата Нью-Йорк, а также финансовые регуляторы Великобритании и Германии. В служебной записке Deutsche Bank признал, что до апреля 2015 года, когда эти три сотрудника его российского отдела по операциям с акциями были временно отстранены от работы ввиду их роли в зеркальных сделках, из России по этой схеме было выведено около десяти миллиардов долларов. Остается неясным, чьи деньги переводились и почему.
Deutsche Bank представляет собой огромное учреждение со штаб-квартирой во Франкфурте и имеет около 100 тысяч сотрудников в 70-ти странах мира. Когда он был основан в 1870 году, заявленная им цель заключалась в содействии торговле между Германией и другими странами. Вскоре банк открыл отделения в Шанхае, Лондоне и Буэнос-Айресе. В 1881 году отделение банка открылось в России и занялось финансированием строительства железных дорог по заказу Александра III. Банк и работает в России с тех пор.
В нацистские времена Deutsche Bank запятнал свою репутацию тем, что финансировал гитлеровский режим и скупал похищенное у евреев золото. После войны банк сосредоточил свою деятельность на внутреннем рынке и сыграл важную роль в создании так называемого экономического чуда Германии, в условиях которого страна вернула себе статус наиболее мощного государства в Европе. После дерегулирования финансовых рынков США и Великобритании в 1980-е годы Deutsche Bank восстановил свои амбиции на внешних рынках и приобрел ведущие инвестиционные банки — лондонский Morgan Grenfell в 1989 году и американский Bankers Trust — в 1998 году. К началу нового тысячелетия Deutsche Bank стал одним из десяти крупнейших банков мира. В октябре 2001 года он впервые принял участие в работе Нью-Йоркской фондовой биржи.
Хотя главный офис банка остался в Германии, центр его могущества переместился из консервативного Франкфурта в Лондон — инвестиционно-банковский центр, где и были получены самые солидные прибыли. Объединение различных банковских культур не всегда проходило успешно. В 1990-е годы, когда в лондонское отделение Deutsche Bank пришли работать сотни американцев, немецким менеджерам пришлось повесить в вестибюле табличку с правильным произношением слова «Дойче», поскольку многие американцы называли свое место работы «Душ Банк».
В 2007 году стоимость акций банка достигла рекордного уровня и составила 159 долларов. Наряду с быстрым ростом банка его репутация падала. До обвала рынка жилья в США в 2008 году, который вызвал мировой финансовый кризис, Deutsche Bank выпустил облигаций, обеспеченных кредитом, на сумму около 32 миллиардов долларов, которые способствовали раздуванию ипотечного пузыря. В 2010 году собственные сотрудники Deutsche Bank обвинили его руководство в том, что оно скрыло убытки на сумму 12 миллиардов долларов. Эрик Бен-Арци (Eric Ben-Artzi), бывший риск-аналитик, был одним из тех трех, кто забил тревогу и обнародовал информацию. Он рассказал Комиссии по ценным бумагам и биржам, что если бы истинное финансовое положение банка было известно в 2008 году, то, возможно, он бы обанкротился подобно банку Lehman Brothers. В прошлом году банк выплатил Комиссии 55 миллионов долларов штрафа, но своих неправомерных действий не признал. Как сказал мне Бен-Арци, за огромные преступления руководство банка отделалось мизерным штрафом. «Для преступлений там были специально созданы условия, — сказал он. — Руководство Deutsche Bank организовало работу банка таким образом, что нечистые на руку лица имели возможность заниматься мошенничеством».
Скандалы в Deutsche Bank участились. С 2008 года он заплатил более девяти миллиардов долларов в виде штрафов и компенсаций за такие нарушения, как сговор с целью манипулирования ценами на золото и серебро, присвоение средств ипотечных компаний и нарушение введенных Соединенными Штатами санкций на проведение сделок в Иране, Сирии, Ливии, Мьянме и Судане. В прошлом году банку было предписано выплатить регуляторам в США и Великобритании 2,5 миллиарда долларов и уволить семь сотрудников за участие в манипуляциях со ставкой лондонского рынка межбанковских кредитов ЛИБОР, которую банки взимают друг друга. Британский Комитет по деловой этике в финансовой сфере осудил Deutsche Bank не только за манипуляции со ставкой ЛИБОР, но и за нечестные действия в последующем. «Допущенные Deutsche Bank нарушения усугублялись тем, что банк неоднократно вводил нас в заблуждение, — заявила представитель Комиссии по ценным бумагам и биржам Джорджина Филиппу (Georgina Philippou). — Банк слишком долго представлял важные документы и слишком медленно действовал в вопросе налаживания соответствующих систем».
В апреле 2015 года схема с зеркальными сделками была раскрыта. После длившегося два месяца служебного расследования от работы были отстранены трое сотрудников Deutsche Bank. Одним из них был Тим Уизвелл (Tim Wiswell), 37-летний американец, который в то время возглавлял в банке отдел по операциям с российскими акциями. Двое других — трейдеры отдела, россияне Дина Максутова и Георгий Бузник. Впоследствии издание Bloomberg News предположило, что часть денег, выведенных через зеркальные сделки, принадлежали двоюродному брату российского президента Игорю Путину, а также Аркадию и Борису Ротенбергам. Братья Ротенберги владеют крупнейшей российской строительной компанией «Стройгазмонтаж» (СГМ) и являются старыми друзьями Владимира Путина. Они числятся в санкционном списке россиян, составленном властями США в ответ на агрессию Путина на Украине. По данным Казначейства США, Ротенберги «заработали миллиарды долларов на подрядах», предоставленных их компании российским государством — зачастую без проведения прозрачного тендера. (В прошлом году СГМ получил подряд на сумму 5,8 миллиарда рублей на строительство 19-километрового моста между Россией и Крымом).
В июне 2015 года под давлением акционеров, усилившемся в связи с проведением зеркальных сделок и на фоне других скандалов, оба главных управляющих Deutsche Bank — Аншу Джайн и Юрген Фитчен — объявили о своей отставке. На их место был назначен Джон Краен, в обязанности которого входило наведение порядка в банке. В сентябре того же года он объявил о предстоящем прекращении всей инвестиционно-банковской деятельности в России. Когда в марте Московский инвестиционный банк закрыли, остальные сотрудники устроили в ресторане недалеко от офиса «прощальный ужин». К концу вечера банкиры уже танцевали на барной стойке.
Многие нынешние и бывшие сотрудники Deutsche Bank не могут взять в толк, как отдел по операциям с акциями в небольшом отделении смог запятнать репутацию всего банка. Официальная задача московского отдела по операциям с акциями был проста — он покупал и продавал акции для проверенных на благонадежность корпоративных клиентов — паевых инвестиционных фондов, брокерских компаний, хедж-фондов и им подобных. В отделе работало около двадцати человек, в числе которых были специалисты, занимавшиеся анализом финансовых данных; трейдеры, принимавшие звонки от клиентов с заявками на покупку и продажу акций, и брокеры, выполнявшие заявки.
По словам бывшего сотрудника, до кризиса 2008 года годовая прибыль отдела по операциям с акциями составляла около 300 миллионов долларов. В период после кризиса прибыль сократилась более чем наполовину. В этих условиях сокращение доходов от нормальной биржевой деятельности московский отдел по операциям с акциями искал новые источники дохода.
В России многие фирмы уклоняются от уплаты налогов, размещая свои головные офисы в офшорных юрисдикциях, таких как Кипр. А богатые россияне часто переправляют свое личное состояние в офшоры, пытаясь спрятать свои активы от непредсказуемого и хищнического российского государства. Часто эти скрываемые средства вкладываются в такие активы, как недвижимость — на Парк-Лейн в Лондоне или Парк-Авеню в Нью-Йорке. (Жена Бориса Ротенберга Карина рассказала в интервью российскому изданию Tatler, что у их семьи есть три дома — один в Москве, один в Монако и «дача» в Провансе, где она держит лошадей).
Последствия этого оттока капитала ощущаются не только в России. Согласно результатам исследования, опубликованным в прошлом году аналитиками Deutsche Bank, приток неучтенного капитала из России в Великобританию тесно связан с ростом цен на жилье в Великобритании и, в меньшей степени, с укреплением фунта стерлингов. Отток капитала, к тому же, привел к ослаблению российской налоговой базы и рубля. В 2012 году Путин начал программу «деофшоризации», призвав компании и олигархов держать свои головные офисы и активы дома. Спустя два года после того, как из-за вторжения России в Крым Евросоюз и США ввели санкции, Путин заявил, что офшоризация является незаконной. Но в условиях падения рубля и экономического спада многие россияне почувствовали еще большее желание вывести свои деньги за рубеж. Идеальным способом вывода денег стали зеркальные сделки.
По словам людей, знакомым с механизмом проведения зеркальных сделок в Deutsche Bank, основных клиентов, участвовавших в схеме, привел в банк в 2011 году Сергей Суверов, аналитик отдела продаж. Вскоре после этого Суверов ушел из банка (и в каких-либо нарушениях его не обвиняют). Главным представителем клиентов стал российский брокер Игорь Волков. Первоначально клиенты, с которыми работал Волков (зарегистрированные в России и за рубежом фонды с обычными названиями вроде Westminster, Chadborg, Cherryfield, Financial Bridge и Lotus), размещали заказы традиционные для рынка ценных бумаг. Но вскоре Волков четко объяснил лицам, с которыми контактировал в Deutsche Bank, что хочет проводить одновременные сделки в большом объеме (связаться с ним для получения комментариев не удалось).
Что было известно в Deutsche Bank о компаниях, которых представлял Волков? Каждый новый фонд, желавший осуществлять сделки через Deutsche Bank, известный как «контрагент», подвергался «двойной проверке» отделами надзора в Лондоне и Москве, следящими за тем, чтобы все документы были в порядке. Очевидно, что все контрагенты прошли внутреннюю проверку в обоих отделах. Банк также был обязан провести так называемую проверку «знай своего клиента» — то есть, выяснить, на запятнана ли репутация клиентов какой-либо преступной деятельностью. Deutsche Bank не особо вдавался в подробности об источниках средств — в том числе таких клиентов, как Westminster и других клиентов Волкова. По словам тех, кто работал в отделе по операциям с акциями в 2011 году, процедура состояла в основном в том, что трейдеры просили контрагентов указать в бланке источники их средств. «Дополнительных вопросов никто не задавал», — вспоминает бывший сотрудник.
В российском отделении, как правило, работали четыре трейдера, которые принимали звонки от клиентов: двое американцев и двое русских — Максутова и Бузник. Трейдеры подчинялись Тиму Уизвеллу, американцу, возглавлявшему российский отдел по операциям с акциями, и Карлу Хейсу, одному из членов руководства в Лондоне. Два других менеджера контролировали работу отдела — Батубай Озкан (Batubay Ozkan) в Москве и Макс Коэп (Max Koep) в Лондоне.
Максутова и Бузник занимались российскими клиентами отдела. Максутовой было поручено работать с клиентами, которых представлял Волков. По словам коллег, ничего особенного о самом Волкове она не знала. Бывший сотрудник рассказывает, что Волкову около сорока лет, он имеет крупное телосложение и «любит пиво». По словам другого коллеги, Волкова «великим брокером назвать нельзя, но зато он хороший рыбак». Волков раньше работал в Antanta Kapital, брокерской фирме, которая принадлежала Аркадию Гайдамаку, российско-израильскому миллиардеру. Antanta Kapital прекратила свою деятельность в 2008 году, а Гайдамак был позже обвинен в Израиле за мошенничество и отмывание денег. (Он получил условный срок, но недавно отсидел три месяца в тюрьме во Франции за незаконную торговлю оружием).
В 2009 году топ-менеджеры Antanta Kapital создали инвестиционную компанию Westminster Capital Management, которая стала одним из первых крупных клиентов в области зеркальных сделок. Как сказал один из сотрудников Deutsche Bank, Волков был у компании Westminster «исполнителем». Волков начал проводить зеркальные сделки и для нескольких других компаний.
Четверо сотрудников отделения Deutsche Bank в Москве вспоминают, что скрывать схему никто не пытался. Уизвелл, Бузник и Максутова встречались с Волковым, и его приказы обсуждались в отделе открыто. Коллеги также вспоминают, что Хейс спрашивал о зеркальных сделках и Бузника, и Уизвелла. Правда, несколько бесед, касающихся сделок, были, по всей вероятности, записаны внутренними системами наблюдения банка. В офисе разговоры о торгах обычно происходили с глазу на глаз, и видеоконференции с лондонскими коллегами не записывались.
О зеркальных сделках также знали несколько сотрудников лондонского отделения Deutsche Bank, хотя заказы принимались в Москве. Половина транзакций совершалась в лондонском офисе. Кроме того, проведение торгов фиксировалось с помощью компьютерной системы DB Cat, которая вносила в каталог каждую сделку, совершенную банком. Лондонские инспекторы Хейс и Коеп могли на своих компьютерах поднимать информацию о средствах, полученных от продаж.
Хотя многие люди в Deutsche Bank знали о зеркальных сделках, не всем это нравилось. В конце 2012 года трейдер Максутова ушла в декретный отпуск, и с Волковым временно работал Бузник. Бузника смущало, что Волков выполняет идентичные заказы на покупку и продажу, и дважды просил о встрече с Уизвеллом, чтобы обсудить правомерность зеркальных сделок. Уизвелл, по словам коллег, лично занимался клиентами Волкова. Уизвелл заверил Бузника, что сделки вполне законны, и Бузник своими сомнениями с другими менеджерами не поделился. (На многочисленные просьбы дать комментарии ни Уизвелл, ни его адвокат не ответили).
Однажды в 2011 году российская сторона не смогла довести до конца зеркальную сделку на сумму около десяти миллионов долларов — контрагент в лице компании Westminster Capital Management лишился своей лицензии на осуществление сделок с ценными бумагами. Российская Федеральная служба по финансовым рынкам запретила деятельность двум контрагентам, осуществлявшим зеркальные сделки — Westminster и Financial Bridge — за ненадлежащее использование фондового рынка для перевода денег за границу. Несостоявшаяся сделка создала проблемы для Deutsche Bank. Он заплатил несколько миллионов долларов за акции, не получив от Westminster ни цента. Когда в отделе финансового учреждения по операциям с акциями возникает недостача на сумму в несколько миллионов долларов, это ощущают работники всех уровней. Этот инцидент должен был вызвать серьезные подозрения — особенно, с учетом того, что у компании Westminster отозвали лицензию — но, по-видимому, никаких подозрений не возникло.
Сотрудники банка вспоминают, что несостоявшаяся сделка была завершена в ноябре 2012 года, когда Westminster погасила свою задолженность перед Deutsche Bank. Волков возобновил заявки на проведение зеркальных сделок от имени других контрагентов. Эти компании якобы подвергли строгой «проверке на благонадежность», и отделы надзора Deutsche Bank признали, что те соответствуют всем требованиям. Но схема осуществления сделок предполагала совершение неправомерных действий. Клиенты постоянно теряли небольшие суммы денег — разница между московскими и лондонскими ценами на акции часто работала против них, и за каждую транзакцию клиентам приходилось платить Deutsche Bank комиссию в размере от десяти до пятнадцати сотых процентного пункта за сделку. Явная готовность контрагентов терять деньги снова и снова должна была, по словам бывшего менеджера Deutsche Bank, «послужить сигналом тревоги», указывающим на то, что истинной целью зеркальных сделок является содействие оттоку капитала.
Уизвелл, Бузник и Максутова также знали, что у контрагентов есть общий интерес, поскольку представителем многих из них был Волков. Но даже сотрудники Deutsche Bank, не работавшие в отделе по операциям с акциями, могли в результате беглого ознакомления с вопросом прийти к выводу о том, насколько тесно инвестиционные фонды связаны между собой. По данным официальных документов, британская компания Chadborg Trade LLP была владельцем российской инвестиционной компании Lotus Capital. Другая британская компания-участница зеркальных сделок, ErgoInvest, была зарегистрирована в том же офисе в графстве Хартфордшир, что и компания Chadborg. При этом инвестиционная компания Westminster Capital Management была куплена в 2010 году человеком по имени Андрей Горбатов. В 2014 году Горбатов купил другую российскую брокерскую фирму, замешанную в зеркальных сделках — Rye, Man & Gor. По словам клиентов зеркальных сделок, те же самые люди, которые основали Westminster, создали и одну из других компаний, выступавших в роли контрагентов — Cherryfield Management, зарегистрированную на Британских Виргинских островах.
Компании-контрагенты не находились в собственности российских олигархов. Этими брокерскими компаниями владели посредники — россияне, получавшие комиссионные за проведение зеркальных сделок от имени богатых людей и компаний, стремившихся вывести свои деньги в офшоры. Бизнесмен, желавший экспатриировать деньги таким способом, вкладывал средства в российский фонд вроде компании Westminster, который потом с помощью зеркальных сделок переводил эти деньги в офшорный фонд — такой, как Cherryfield. Затем этот офшорный фонд переводил деньги (в долларах) на офшорный счет того бизнесмена. Один такой посредник, создавший один из российских фондов, выступавших контрагентом, рассказал мне, что стоимость его услуг зависит от желания российских властей пресечь вывоз капитала. В 2011 году, когда контроль над оттоком капитала был слабым, его вознаграждение составляло 0,2%. В 2015 году, когда санкции были сильны, и Путин стремился удержать в России как можно больше средств, гонорар вырос до уровня более 5%.
Важно отметить, что объемы отдельных зеркальных сделок были невелики. Как вспоминает один из сотрудников банка, в 2014 году московский отдел по операциям с акциями ежедневно осуществлял сделки с ценными бумагами на сумму от 70-90 миллионов долларов. А вообще суммы зеркальных сделок за день никогда не превышали отметки в двадцать миллионов долларов и, как правило, составляли около 10 миллионов долларов. (Deutsche Bank утверждает, что некоторые подозрительные сделки были «односторонними», то есть, к зеркальной сделке подключался другой банк, выполняя более трудоемкие, но менее поддающиеся отслеживанию транзакции).
Чьи состояния скрывались путем совершения этих сделок? В апреле я познакомился с московским брокером, который работал с клиентами зеркальных сделок, совершавшихся Deutsche Bank. По его словам, подобная схема зеркального трейдинга действует давно. Она была изобретена другими российскими банками в конце нулевых, чтобы помочь импортерам избежать обременительных налогов на их товар. Этот способ мошенничества был гениально прост. Российский импортер указывал в своих товарных накладных, что приобрел, скажем, десять игрушечных резиновых уточек (а не десять тысяч, приобретенных на самом деле), для того, чтобы платить налог только на десять единиц товара. Конечно же, импортеру еще надо было заплатить за остальных резиновых уточек своему зарубежному поставщику. Он делал это, экспатриируя деньги с помощью зеркальных сделок. Вместо того чтобы платить большой налог в российскую казну, импортер платил гораздо меньшую сумму в качестве вознаграждения тем, кто отмывал деньги.
Брокер никак не мог поверить, что самые богатые россияне, например, братья Ротенберги, могли использовать зеркальные сделки. Ведь у друзей Путина есть множество способов вывести свои деньги в офшоры — в том числе через российские государственные банки вроде «Газпромбанка», которые имеют филиалы за рубежом. Другие люди, с которыми я говорил, не согласились с мнением брокера — из-за санкций, введенных Соединенными Штатами и Евросоюзом, российским миллиардерам становится все труднее выводить средства за рубеж, и зеркальные сделки имеют преимущество, поскольку осуществляются незаметно — ведь суммы, участвующие в каждой транзакции сравнительно невелики.
Еще один российский банкир, который помог наладить схему зеркальных сделок, рассказал мне, что значительная часть денег принадлежала чеченцам со связями в Кремле. Чечней — полуавтономным регионом на Северном Кавказе — правит чрезвычайно жестокий Рамзан Кадыров, который близок к Путину. Чечня получает от России огромные дотации, и значительная часть этих денег оседает в карманах лиц, приближенных к Кадырову.
Похоже, что деятельность Deutsche Bank по проведению зеркальных сделок связана с еще более масштабной попыткой экспатриации денег — с так называемой молдавской схемой. Начиная с 2010 года, через фиктивные ссуды и долговые соглашения с участием британских компаний удалось переправить через Молдавию около 20 миллиардов долларов из России в один латвийский банк. Когда в конце 2015 года схема была раскрыта, было арестовано несколько человек. Одним из них был российский финансист Александр Григорьев, контролировавший «Промсбербанк» — ныне несуществующее учреждение, зарегистрированное в российском захолустном городишке Подольск, членом Совета директоров которого числился Игорь Путин. Двух основных акционеров «Промсбербанка» — в том числе компанию Financial Bridge —обвинили в совершении зеркальных сделок. Российское информационное агентство РБК сообщило, что «преступные действия „Промсбербанка“» и зеркальные сделки Deutsche Bank связаны между собой.
Deutsche Bank отказался комментировать, чьи деньги были выведены посредством зеркальных сделок, хотя генеральный директор Джон Крайен заявил, что банк намеренно не содействовал россиянам, включенным в санкционный список. На сдержанном финансовом жаргоне провал, который потерпел Deutsche Bank в России, часто называют «сбоем в системе контроля». В марте 2016 года Крайен заявил в своем интервью: «По нашей информации, отдельные этапы транзакций сами по себе были безобидными. Однако в связи с произошедшим возникают вопросы о том, насколько эффективными были наши системы и методы контроля — особенно в вопросах установления отношений с новым клиентами, где мы столкнулись с трудностями при сборе достаточной информации».
Эти вялые и невнятные высказывания не очень-то сочетаются с той неприкрытой наглостью, которая отличает эту мошенническую схему. Роман Борисович, бывший инвестиционный банкир лондонского отделения Deutsche Bank, который в основном занимался вопросами российского бизнеса, сказал мне: «„[…] очевидная“ — это уточняющее определение российской коррупции».
На близорукость Deutsche Bank обратили внимание регуляторы. В марте британский Комитет по деловой этике в финансовой сфере направил в Deutsche Bank письмо, заявив, что в отделение Банка в Великобритании допускаются «серьезные нарушения принципов борьбы с легализацией средств, добытых нечестным путем (отмыванием денег), финансированием терроризма и несоблюдение санкционного режима, которые носят системный характер». Спустя месяц, Георг Тома (Georg Thoma), адвокат и бывший член комиссии Deutsche Bank по профессиональной этике, которого направили работать в банк специально для того, чтобы усилить контроль и провести анализ прежних неправомерных действий банка, был вынужден уйти. Перед этим на заседании наблюдательного совета у него произошел серьезный спор с представителями руководства. Заместитель председателя наблюдательного совета Альфред Херлинг (Alfred Herling) сказал в интервью газете Frankfurter Allgemeine Sonntagszeitung, что в своем расследовании связей между представителями руководства и злоупотреблениями в банке Тома действовал «чересчур рьяно».
Отчеты о внутреннем расследовании, проведенном Deutsche Bank в отношении зеркальных сделок, не внушают доверия. Зеркальные сделки уже проводились на протяжении, по крайней мере, двух лет, прежде чем по их поводу возникла обеспокоенность, и после поступления тревожных сигналов ответные действия начались лишь через несколько месяцев. По сообщению Bloomberg News, в служебном докладе отмечается, что в начале 2014 года несколько банков (в том числе кипрский Hellenic Bank, российский Центробанк, и работники бэк-офиса самого Deutsche Bank) зарегистрировали проведение серии расследований в отношении корректности зеркальных сделок. Когда руководство Hellenic Bank обратилось в Deutsche Bank с вопросом о необычных сделках, отдел по контролю над соблюдением правил торговли им не ответил. Вместо этого, на их запрос ответил отдел по операциям с акциями, осуществлявший зеркальные сделки. Московское отделение Deutsche Bank заверило руководство Hellenic Bank, что все в порядке.
Тима Уизвелла (Tim Wiswell) коллеги называли Уиз. Он вырос в Эссексе, штат Коннектикут. У него тесные связи с Россией. Его отец, Джордж Уизвелл III, много лет проработал в Москве в нефтегазовой отрасли. Тим год проучился в московской средней школе.
В 2001 году Уизвелл окончил частный университет Colby College в штате Мэн. В двадцать с небольшим он приехал в Москву. Он уже говорил по-русски. Его первым местом работа стал Альфа-Банк — частный банк Михаила Фридмана, второго в списке самых богатых людей России. Когда должность на зарплате перестала его устраивать, он перешел на должность младшего специалиста по ценным бумагам в «Объединенную финансовую группу» (ОФГ) — российский инвестиционный банк, соучредителем которого был Чарли Райан (Charlie Ryan), один из первых американцев начавших работать в постсоветской финансовой системе России. В 2006 году «Объединенную финансовую группу» купил Deutsche Bank. Спустя несколько лет Уизвелл стал руководителем российского отдела по операциям с акциями.
Коллеги Уизвелла по ОФГ вспоминают, что это был как типичный американец, который любил парусный спорт и лыжи. Его тамошний начальник, Мартин Скелли (Martin Skelly), рассказал мне, что Уизвелл был трудолюбивым, сотрудники его любили. Он сравнил Уизвелла с Мэттом Дэймоном, игравшим в фильмах о Джейсоне Борне — «такой же мужественный, симпатичный, сдержанный и вдумчивый парень». В 2010 году Уизвелл женился на Наталье Макосий, искусствоведе из Москвы, их свадьба состоялась в Ньюпорте, штат Род-Айленд, а в свадебном журнале появились свадебные фотографии с самоваром, наполненным русским самогоном.
В нулевые московские банки привлекали многих молодых американцев. Американец Уилл Хаммонд (Will Hammond), работавший вместе с Уизвеллом в ОФГ, пишет мемуары о том времени, которое он проводил в торговых залах биржи (и на танцполах) Москвы. Он вспоминает о тогдашней России, как о «диком-диком Востоке»: «Если ты хотел быть конкурентоспособным, ты должен был делать много такого, чего в развитых странах не делают — потому, что это была Россия. Манера продаж была очень агрессивной, и так было повсеместно — во всех российских банках». Другие вспоминают, что обычным делом было «играть на опережение» — используя полученные от клиента знания о предстоящей крупной сделке, чтобы заработать себе прибыль. В Америке использование подобной тактики считалась бы инсайдерской торговой операцией (в России до 2011 года торговые операции с использованием инсайдерской информации считались законными).
Бывший коллега Уизвелла по Deutsche Bank говорит, что даже до того, как банк начал проводить зеркальные сделки, некоторые действия Уизвелла, как руководителя одела по операциям с акциями, были сомнительными. В конце нулевых фонд под названием Lanturno иногда осуществлял «неофициальные» сделки с Deutsche Bank. Такие сделки не проходят через биржу, и брокер устанавливает цену, исходя из рыночной стоимости (кстати, многие зеркальные сделки также проводились неофициально). Бывший коллега вспоминает случаи, когда компания Lanturno теряла деньги в ходе сделки — либо на покупке по слишком высокой цене, либо на продаже по слишком низкой цене. Правда, на следующее утро в банковских документах было указано, что Lanturno в ходе сделки денег не потеряла. На вопросы коллег Уизвелл обычно отвечал, что он изменил входные данные по Lanturno, чтобы исправить допущенную им ошибку. Суммы, о которых шла речь, были небольшими, и на них можно было не обращать внимания — потери после исправления записей составляли 10-20 тысяч долларов. Правда, бывший коллега Уизвелла отметил, что потом владелец Lanturno Дмитрий Перевалов возил Уизвелла на частном самолете на Маврикий отмечать свое сорокалетие. Судя по размещенным в Facebook двум фотографиям, мужчины еще и вместе катались на лыжах. (Перевалов отрицает, что в документы о сделках вносились исправления в его пользу, и заявляет, что после регистрации заявки в системах Deutsche Bank изменить ее «невозможно». А бывшие работники вспоминают, что изменения в документы о проведении торгов вносились регулярно).
Недавно я получил от источника в Deutsche Bank фотокопию биржевого стакана — таблицы заявок. Из документа видно, что в период с 13 по 27 октября 2009 года Уизвелл провел ряд любопытных внебиржевых сделок от имени контрагента под названием Gigalogic Holdings, который, по словам бывших работников Deutsche Bank, представлял собой личный инвестиционный фонд Стивена Линча (Stephen Lynch), работавшего в России американского инвестора, и друга Уизвелла. Поскольку трейдер устанавливает цену на внебиржевые сделки с учетом разницы между курсами продавца и покупателя в несколько десятых пункта примерно на уровне рыночной цены акций, есть возможность «создать» маржу. По копии документа видно, что от имени Gigalogic Уизвелл неоднократно покупал акции по низким ценам, а продавал по высоким, фактически выплатив Линчу почти полмиллиона долларов из денег Deutsche Bank. По словам коллег Уизвелла, в ответ на недовольство в связи с подобными транзакциями он сказал, что они были одобрены руководством. Как сказал Уизвелл, Линч оказывал помощь в проведении аукциона по банкротству, в котором участвовал Deutsche Bank, и заплатить ему, проводя внебиржевые сделки, «проще, чем выписать ему чек». (Адвокат, представляющий Линча, отрицает, что Уизвелл платил Линчу, а также отрицает какую-либо связь между Линчем и фондом Gigalogic. Когда представителю Линча показали документы кипрской компании, согласно которым в период с 2007-го по 2012 год Линч был владельцем всех акций Gigalogic, представитель от дальнейших комментариев отказался).
Когда в 2011 году Deutsche Bank начал проводить зеркальные сделки, доходы отдела, которым руководил Уизвелл, резко снижались, и он, вероятно, чувствовал, что обязан повысить эффективность работы. Максутова и Бузник, пожалуй, никакой очевидной финансовой выгоды от проведения зеркальных сделок не имели — дополнительные объемы продаж на их бонусы не влияли. Однако лично Уизвелл, по мнению многих работников Deutsche Bank, на этой схеме нажился.
В августе 2015 года, вскоре после того, как Уизвелл был отстранен от работы в Deutsche Bank, его уволили. Он подал иск о незаконном увольнении. Проходившие в Москве судебные заседания были открыты для прессы. Первого февраля 2016 года адвокат Deutsche Bank назвал Уизвелла «организатором схемы вывода из страны миллиардов долларов». Адвокат также заявил, что жена Уизвелла получила четверть миллиона долларов в качестве платы за «финансовые услуги», перечисленной на расчетный счет корпорации, которая зарегистрирована на ее имя. Судебный процесс Уизвелл проиграл.
Deutsche Bank отказался отвечать на вопрос, подозревает ли он Уизвелла во взяточничестве, и не захотел дальше обсуждать это дело с автором этой статьи — возможно, из-за того, что расследования в его московском офисе продолжаются. Правда, по словам работников Deutsche Bank, представители руководства заявили коллегам Уизвелла, что он получал взятки в количестве, намного превышающем ту выплаченную сумму в четверть миллиона долларов, о которой говорил адвокат компании.
Уилл Хаммонд, коллега Уизвелла по ОФГ, заявил мне, что обвинения в получении взяток являются одной из попыток возложить вину исключительно на Уизвелла и не допустить увольнения руководителей Deutsche Bank. Один из представителей руководства, который курировал отдел по операциям с акциями — Батубай Озкан — планирует в этом году уйти из банка по взаимному соглашению; Хейс и Коэп — руководители, которые, возможно, контролировали сделки, проводившиеся отделом Уизвелла — по-прежнему работают в лондонском отделении Deutsche Bank. (Никому из троих обвинений в нарушениях предъявлено не было). «Кому-то грозят большие неприятности, раз виноватым пытаются сделать Уиза», — считает Хаммонд.
Как-то апрельским вечером я встретился в Москве с брокером, который во всех подробностях знаком с механизмом проведения зеркальных сделок. Город пробуждался после сковывающих зимних холодов, и молодежь возле станции метро «Павелецкая» флиртовала, словно это был разгар лета. Пока мы с брокером шли через площадь, он говорил, что зеркальные сделки — это одно из тысячи ухищрений, к которым прибегают находчивые бизнесмены. Но почему же, спросил я его, в такие схемы ввязываются люди, занимающие высокие должности в крупном банке? Ведь ежегодное вознаграждение Уизвелла составляло около полутора миллионов долларов. Брокер рассмеялся. Клиенты зеркальных сделок, сказал он, платили Уизвеллу весьма щедро. Авторам схемы, объяснил брокер, выгодно подкупить кого-то из работников банка: «Ребята всегда платят какие-то деньги. Они думают, что берут вас на крючок, чтобы вы не вздумали совершать неожиданные шаги». По мнению брокера, Уизвелл был полезным функционером, но преступным гением — вряд ли. Иногда, сказал брокер, деньги переводились на офшорный счет жены Уизвелла, а иногда Уизвеллу приносили наличные в мешке.
Нынешнее местонахождение Уизвелла точно не установлено. Недавно он открыл в Москве пивоварню по производству крафтового пива, но несколько месяцев назад они с женой и двумя детьми уехали из страны, отправившись в поездку по Юго-Восточной Азии. В марте его жена опубликовала в Facebook объявление о поиске няни, отметив, что ее семья продолжительное время будет находиться на острове Бали, в курортном местечке Семиньяк. Позже она написала учителю балийских танцев, что семья планирует остаться на острове на год. (На просьбы дать интервью жена Уизвелла ответила через своего адвоката отказом).
Бывшие коллеги полагают, что Уизвелл вернется в Москву, где у него есть квартира. Российское правосудие, скорее всего, будет к нему благосклонно. Когда московские регуляторы ознакомились с материалами по зеркальным сделкам, они не нашли в них ничего особенного, что бы их встревожило. Они просто сказали, что Банк стал жертвой незаконной схемы, и понес символическое наказание — пять тысяч долларов. Американские и европейские регуляторы, вероятно, будут гораздо более склонны к применению карательных мер. На самом же деле, Уизвел, видимо, не скоро вернется в Америку, учитывая, что Министерство юстиции ведет расследование по делу Deutsche Bank. Один из друзей Уизвелла, находящийся сейчас в Америке, назвал его «финансовым Эдвардом Сноуденом».
Девятого марта 2015 года (менее чем за месяц до того, как скандал с зеркальными сделками получил огласку) два специалиста по стратегии из аналитического отдела лондонского отделения Deutsche Bank — Оливер Харви (Oliver Harvey) и Робин Уинклер (Robin Winkler) — опубликовали доклад под названием «Невидимая материя» (Dark Matter), в котором описали крупномасштабный незарегистрированный перевод денег между странами. В целом, на большинство экономических публикаций люди попросту не обращают внимания, но «Невидимая материя» вызвала широкий общественный резонанс. В нескольких газетах были опубликованы статьи об этой работе, а Харви принял участие в передачах на каналах на CNN и BBC, чтобы обсудить свои исследования.
Выводы доклада подтвердили давние подозрения. Как объяснили авторы, в любой национальной экономике существуют потоки капитала, которые не регистрируются в документах, называемых «платежным балансом». Ошибки и несущественные пропуски следует считать случайными, и, следовательно, ни на какой повторяющийся сценарий они не указывают. Авторы обнаружили, что в Великобритании повторяющаяся картина отнюдь не случайна. В Великобритании наблюдаются «значительные положительные чистые ошибки», которые позволяют предположить наличие значительного «притока неучтенного капитала». Анализируя данные по другим странам, Харви и Уинклер вычислили, откуда идет в Великобританию подавляющее большинство потоков неучтенного капитала. С 2010 года, пишут они, в Лондон ежемесячно поступало около 1,5 миллиарда неучтенных долларов, причем, «изрядная доля» этих денег поступила из России. «В самом своем крайнем проявлении», объяснили авторы, нерегистрируемый отток капитала из Москвы предусматривает совершение таких «преступных действий, как уклонение от налогов и отмывание денег».
Как может подобный отток капитала происходить в согласованной и представляемой в цифровом виде финансовой системе? Банковские переводы оставляют «следы». По импортным и экспортным операциям ведется отчетность. Как могли деньги исчезнуть в одном месте и появиться в другом? Нашим двум стратегам не пришлось долго ждать или далеко ходить, чтобы получить нелицеприятный ответ — из тех 18-ти миллиардов долларов, которые, по их подсчетам, поступают в Великобританию ежегодно, около 20% попадают в эту страну в результате сделок, совершенных их собственным банком. Половина сделок была проведена в лондонском Сити в штаб-квартире Deutsche Bank, которая находится в нескольких минутах ходьбы от офиса на Пиннерс Холл, где работали Харви и Уинклер.
У генерального директора Deutsche Bank Джона Крайена слишком мало времени, чтобы думать о таких неприятных вещах. Какими бы ни были результаты различных расследований зеркальных сделок, банк находится в беде. Он потерял в прошлом году 7,5 миллиарда долларов. Крайен назвал итоги 2015 года «отрезвляющими». Недавнее решение Великобритании выйти из состава Евросоюза подвергло Deutsche Bank еще большему риску. Пока что в 2016 году банк потерял половину своей рыночной стоимости, и в начале августа цена его акций упала до рекордно низкого уровня — 12,58 доллара. Единственные инвесторы, которым банк сейчас нравится — это продавцы ценных бумаг, играющие на понижение. Финансист Джордж Сорос перед британским референдумом о членстве в ЕС открыл в Deutsche Bank короткую позицию, фактически поставив против стоимости акций, и, по оценкам специалистов, заработал более 100 миллионов долларов, когда акции упали. Между тем, в отличие от многих других кредитных организаций с Уолл-Стрит, Deutsche Bank продолжает выдавать кредиты на миллионы долларов компаниям, связанным с Дональдом Трампом. Недавно, когда журналисты Times спросили Трампа о его документах, на основании которых он совершает сделки на Уолл-Стрит, он сказал, что за него может поручиться менеджер Deutsche Bank по управлению частным капиталом Розмари Враблик (Rosemary Vrablic).
Настроение внутри банка безрадостное — хотя бы потому, что Крайен заявил о предстоящем сокращении рабочих мест. По данным недавно проведенного опроса, работой в Deutsche Bank гордятся менее 50% сотрудников (эту новость Крайен тоже назвал «отрезвляющей»). Настроение среди акционеров, если уж на то пошло, еще хуже. Инго Шпайх (Ingo Speich), портфельный управляющий Union Investment — немецкой компании, которая является одним из крупнейших акционеров банка — в беседе со мной сказал, что в 2015 году на ежегодном общем собрании банка звучала критика. В этом году Шпайх встал и решительно выступил против «продолжающихся уже десять лет злоупотреблений и неэффективного управления» При этом рыночная капитализация Deutsche Bank стала зловещей шуткой Уолл-Стрит. Этим летом Deutsche Bank, которому уже 146 лет, оценили примерно в 18 миллиардов долларов — столько же стоит компания-разработчик мобильного приложения Snapchat.
С 2011 года Федеральный резерв США проводит среди американских кредитных организаций ежегодный «стресс-тест», чтобы оценить, есть ли у банков достаточно капитала, чтобы выдержать шок в условиях экономического спада. В 2015 году Deutsche Bank тест не прошел, и снова потерпел неудачу в июне этого года, когда были вскрыты «масштабные и существенные недостатки». Вскоре после публикации последнего доклада Федрезерва, свой страшный прогноз озвучил и Международный валютный фонд. Deutsche Bank, говорится в документе МВФ, является не только «одной из наиболее серьезных причин системных рисков в мировой банковской системе», но и переносчиком «инфекции», поскольку между Deutsche Bank и другими кредитными и страховыми организациями наблюдается масштабное «перетекание» финансов. Любые нарушения и случаи невыполнения своих обязательств со стороны Deutsche Bank, как считает МВФ, крайне негативно отразятся и на всех остальных.
Учитывая шаткое положение Deutsche Bank, сейчас самое неудачное время для проведения зеркальных сделок. Крайен пообещал к концу года урегулировать проблемы, возникшие в российском отделении банка, и недавно банк выделил около миллиарда долларов на судебные издержки. Не исключено, что этого будет недостаточно. В прошлом году за нарушение санкций против Ирана, Судана и других стран Deutsche Bank был оштрафован на сравнительно небольшую сумму в 258 миллионов долларов. Правда, в 2014 году банк BNP Paribas согласился заплатить почти девять миллиардов долларов, чтобы рассчитаться с регуляторами за нарушение санкций. И за зеркальные сделки регуляторы США (крайне неодобрительно относящиеся ко всем операциям, которые выглядят как отмывание денег) могут назначить очень большой штраф. Для того чтобы Deutsche Bank смог заплатить такой штраф, какой заплатил банк BNP Paribas, и при этом остаться на плаву, ему, возможно, потребуется привлекать дополнительный капитал. Не исключено, что для спасения от банкротства ему понадобится финансовая помощь немецких властей. Дефицит капитала в крупнейшем банке Германии может спровоцировать банковский кризис в Европе. И это станет очень серьезным ударом для мировой экономики.
На веб-сайте банка опубликована декларация о системе ценностей. Документ был написан в 2013 году, когда Deutsche Bank создал новый этический кодекс, который должен был помочь ему «осуществлять свою деятельность с предельной добросовестностью и честностью». В свете разразившегося скандала с зеркальными сделками, особое значение приобретает одна фраза: «Мы помогаем нашим клиентам добиться успеха, постоянно подбирая подходящие способы решения их проблем. Мы будем делать то, что нужно — а не только то, что разрешено».
