Нормализация российско-турецких отношений имеет прямое воздействие на сирийский конфликт, четко демонстрируя как интересы крупных игроков, вовлеченных в конфликт, влияют на стороны конфликта, уступающих им по размерам и масштабам.
Россия и Турция, вовлеченные в сирийский конфликт, еще в ноябре прошлого года находились в противоположных лагерях. В частности, Турция, входя в коалицию в Сирии и Ираке, возглавляемую США, боролась против террористической группировки «Исламское государство» (террористическая организация, запрещенная в РФ — прим. ред.), в то же время, оказывала поддержку оппозиционным силам в Сирии, выступающим против Башара Асада. Кроме этого, Турция хорошо давала понять, что не допустит формирования курдской автономии в Сирии. Россия, в свою очередь, вступила в сирийский конфликт в сентябре прошлого года, заявив о борьбе против «Исламского государства» и о поддержке режиму президента Асада. Противостояние Турции и России в Сирии привело к инциденту со сбитым российским самолетом СУ-24 на турецко-сирийской границе в ноябре 2015 года, который резко испортил отношения Москвы и Анкары.
Образовавшееся напряжение сохранилось от ноября 2015 года до лета 2016-ого, когда стороны выступили с критикующими и осуждающими заявлениями в адрес друг друга «в рамках» сирийского конфликта и проектами, противоречащими интересам другой стороны. Одним из таких проектов было формирование курдской автономии на севере Сирии, автором которого, можно сказать, были США, но Москва активно прилагала усилия в этом направлении в начале текущего года.
Однако, несмотря на то, что интересы Турции и России в Сирии на протяжении восьми месяцев казались несовместимыми, мы стали очевидцами резкого изменения ситуации. 27-ого июня стало известно, что президент Турции Реджеп Таип Эрдоган попросил прощения у президента РФ Владимира Путина за сбитый турецкими военными российский самолет. После этого шага Анкары начались, если красочно выражаться, взаимные объятия, во время которых было объявлено о готовности сотрудничать, в том числе и в вопросе Сирии.
Подчеркивая, что вышеупомянутое российско-турецкое сближение происходило на фоне общего напряжения отношений Анкары и Запада (в связи с попыткой военного переворота в Турции, миграционном договоре с ЕС и процессом упрощения визового режима для граждан Турции), отметим, что влияние российско-турецкого сближение на сирийский конфликт было действительно очень резким.
Больше всего за российско-турецкое сближение поплатилась одна сторона сирийского конфликта, курды. Уже 18-ого августа в СМИ появилась информация о том, что правительственная армия Сирии впервые за пять лет конфликта начала наносить удары по направлению города Хасака на северо-востоке Сирии, который находится под контролем курдов. Параллельно этому, Турция активизировала военные действия на границе с Сирией, заявив о решении наносить удары одновременно и по позициям курдов, и ИГ.
В частности, именно после этого сближения с уст министра иностранных дел Турции Чавушоглу прозвучало заявление о том, что урегулирование карабахского конфликта возможно будет обсуждаться в рамках формата Россия — Турция— Азербайджан. Вместе с тем, Россия, будучи сопредседателем Минской группы ОБСЕ, не против более активного вовлечения Турции в переговорный процесс. В частности, если раньше инициатива в переговорах и урегулированию принадлежала сопредседателям МГ ОБСЕ, то сейчас Владимир Путин заявляет, что в качестве гаранта урегулирования конфликта может выступать одна из стран — членов Минской группы. Все это создает предпосылки, позволяющие предполагать, что в центре российско-турецких объятий и »любвеобильной торговли» может оказаться и карабахский вопрос, и как в Сирии позиции Анкары и Москвы быстро трансформировались, такое же может случиться и с Карабахом.
