Берлин. — Большая часть истории Европы — это вооруженные конфликты. В 2003 году американский историк Роберт Каган писал, что «американцы с Марса, а европейцы с Венеры», но на протяжении столетий Европа была домом для римского бога войны, а не богини любви.
Венера обрела свой дом в Европе лишь после Второй мировой войны, когда появились многочисленные институты глобального управления, в частности, ООН, Всемирный банк, Бреттон-Вудская валютная система. В период холодной войны европейские страны фактически утратили свой суверенитет в пользу двух новых глобальных супердержав — США и СССР.
Контроль двух супердержав, деливших континент, со временем исчез, а на смену старой системе европейских государств пришел Евросоюз со своим обещанием вечного мира между странами ЕС и между Европой и остальными государствами. Крах коммунизма сначала в Европе, а затем — в 1991 году — в СССР, триумфально преподносился в Европе и США как «конец истории» — глобальный триумф либеральной демократии и капиталистического свободного рынка.
Прошло несколько коротких десятилетий, и в кошмарном 2016 году (annus horribilis) все это стало звучать весьма наивно. Вместо стабильного мира и «все более тесного союза» европейцы практически ежедневно видят беспорядки и насилие. Сюда относится решение Великобритании выйти из ЕС; волна терактов в Париже, Ницце, Нормандии и так далее; возобновившаяся агрессивность России; провал кровавого переворота в Турции, за которым последовал разгром турецким президентом Реджепом Тайипом Эрдоганом гражданского общества страны, что вызывает сомнения в надежности Турции в качестве партнера Запада.
Кроме того, остается нерешенной проблема кризиса беженцев в Европе — с Ближнего Востока и из Северной Африки сюда направляются потоки ищущих убежища людей. Негативные последствия гражданских войн и режима военных диктатур в соседних с Европой странах по-прежнему грозят континенту, в то время как США выглядят уставшими от своей роли универсального гаранта глобальной безопасности и порядка. Эти и другие факторы заставляют многих европейцев полагать, что период мирных лет завершился.
Не трудно представить, что такая масса проблем могла бы заставит европейцев заняться укреплением ЕС, чтобы взять ситуацию под контроль и смягчить нарастающие угрозы. Однако вместо этого многие европейцы пошли за популистскими лозунгами, назад к национализму и политике изоляции, характерной для XIX и начала XX веков.
Это не сулит Европе ничего хорошего. Избегать сотрудничества и интеграции в XXI веке — это все равно, что закапывать голову в песок в надежде, что опасность пройдет мимо. Тем временем, возрождение ксенофобии и откровенного расизма рвет социальную ткань, которая так необходима Европе для сдерживания угроз мирной жизни и порядку.
Как же мы дошли до этого? Оглядываясь на 26 лет назад, мы должны признать, что распад СССР (а вместе с ним и завершение холодной войны) не стал концом истории. Это было скорее начало последнего акта западного либерального порядка. Потеряв своего экзистенциального врага, Запад утратил контраст, на фоне которого провозглашалось его моральное превосходство.
В 1989-1991 годах начался исторический переход от биполярного мира послевоенной эры к сегодняшнему глобальному миру — это место нам знакомо, но мы еще не вполне понимаем его.
Ясно одно: политическая и экономическая власть смещается из Атлантического региона в Тихоокеанский, а значит уходит из Европы. И здесь возникает множество открытых вопросов:
· Какая держава (или державы) будет определять будущий мировой порядок?
· Будет ли переходный период мирным и переживет ли его Запад без ущерба?
· Какими будут новые институты глобального управления?
· Что станет со старой Европой — и с трансатлантизмом — в новую «Тихоокеанскую эру»?
Возможно, это последний шанс Европы закончить проект объединения. Историческое окно возможностей, открывшееся в период западного либерального интернационализма, быстро закрывается. Если Европа упустит свой шанс, можно без преувеличения сказать, что ее ждет катастрофа.
Европейские политики ставят сегодня избирателей перед выбором между умеренным прагматизмом и необузданным национализмом. Но европейцам сейчас нужен третий путь — политические лидеры, которые способны креативно думать и решительно действовать в долгосрочных интересах. В противном случае Европу ожидает грубое, резкое пробуждение.
