Когда в конце нулевых годов я написал в одной из ведущих немецких газет, что Москва в идейном отношении движется в сторону Тегерана, мои немецкие друзья только усмехнулись: преувеличение! Но если бы мне тогда сказали, что в России через несколько лет свободное знание ляжет на скамью для порки и его станут пороть с большевистским усердием, я бы тоже назвал это преувеличением.
Однако все двинулось и быстро пошло именно в сторону этого преувеличения, то есть чисто национальной порки, как будто другого в России и не бывает. Понятие «русский мир» раскололо знание на полезное и вредное, наше и вражеское. Никакой авторитет, будь то хоть вечный Пушкин или современный режиссер/писатель/художник, каким бы известным он ни был, не вправе проповедовать сейчас свободное знание.
Писатели — помощники партии. Такой лозунг висел когда-то на входе в Центральный Дом Литераторов. Он примелькался, его никто не замечал, но он был.
Беда нового поворота в том, что он новый. Он рождает рьяных идеологов и таких же рьяных исполнителей. Среди тех и других одни —рьяные, потому что верят, другие — потому что цинично пользуются верой в своих целях.
Сейчас время точечных ударов. Эпоха показательной порки. Еще нет приказа пороть всех, но уже созрела идея показать всем, где раки зимуют.
Но это мои иллюзии. Я сам себе говорю: оглянись! Появилось большое количество всевозможных активистов, которые возмущены всем, что не вписывается в идею служения и укрепления моноидеологического государства. Фильмы, театральные постановки, книги, школьные учебники, сказка Пушкина «О попе и о работнике его Балде» —все пора выпороть. Возникают и исчезают, образуются и переименовываются всяческие организации с туманными полномочиями, которые специализируются на поисках крамолы.
Многие интеллигентные люди продолжают удивляться: как же так!? Выступать против библиотек!? Да вы с ума сошли!
Но это уже запоздалое удивление.
Государство Российское образца ХХI века сначала скорее бессознательно, а затем все более осознанно вновь нащупало идею, которая в русской традиции имеет приоритетное значение.
Эта традиция уже последние три века высмеивается русским сатириками, писателями и драматургами либерального и умеренно консервативного направления. Условно говоря, они высмеивают доморощенных Скалозубов с их мечтой о сожжении всех книг. В зависимости от жестокости режима традиция расправляется с такими сатириками всеми доступными воображению методами, включая смертную казнь.
Эта традиция принимает монархический, коммунистический или близкий к нам по времени авторитарный характер, но по сути своей не меняется, а только видоизменяется. При Павле Первом в Россию запрещали свободный ввоз музыкальных нот. При нынешних порядках возмущаются постановкой Вагнера.
Название хронической неприязни к свободному знанию связано с греческим словом, которое все чаще мелькает в словаре нынешних радикальных активистов. В самом общем виде КАТЕХОН — это идея удержания мира от прихода антихриста через самодержавие. Катехон —отличное оправдание для режима с единоличным, бессменным правителем: я держусь не за власть, не за бабло в каких-то там оффшорах, как думают безмозглые критиканы, а я — за спасение моих подданных! Сильное государство с религиозной миссией по логике катехона —единственная защита граждан от земных и загробных мук. Под антихристом может пониматься любой — на выбор — ассортимент понятий: Запад, капитализм, католичество, Америка, демократы… Свободные художники, вольные библиотеки, по той же логике, прислуживают антихристу.
Из школ так же, как и из библиотек, пособников антихриста нужно гнать поганой метлой. А как же еще? За последние пятнадцать лет все так изменилось и вернулось на круги своя, да еще в таком варварском виде. Здравствуй, Первое сентября!..
