В середине сентября в России пройдут парламентские выборы. Пять лет назад выборы вылились в серию демонстраций, а гражданская активность удивительно возросла. Сегодня у российских избирателей нет иллюзий. DN проследила за кампанией независимого кандидата Марии Бароновой.
Небоскребы Москва-сити блестят и сверкают. На расстоянии вытянутой руки от них — квартал уродливых бетонных высотных домов. На растрескавшемся асфальте рядом с одним из них расположился струнный оркестр из трех молодых женщин, они играют аргентинское танго «Por una cabeza».
У подъезда быстро собираются люди, в основном женщины, многие с детьми.
«Как красиво! У кого-то день рождения?» — интересуется одна из них.
Ни у кого не день рождения. Это предвыборное мероприятие. 18 сентября в России будут парламентские выборы, в которых участвует и 32-летняя Мария Баронова. Целое лето она занималась тем, что собирала 15 тысяч подписей, чтобы получить возможность стать независимым кандидатом от одного из московских одномандатных округов. Нигде больше она не получила столько подписей, как здесь, поэтому этот бетонный дом и стал отправной точкой ее предвыборной кампании.
Камерный концерт — один из способов привлечь внимание граждан. Ничто так не мешает оппозиции, как чувство апатии и пассивности, которое сегодня охватило российских избирателей. Разрозненная оппозиция делает все, чтобы собраться с силами. Больше всего известных кандидатов — в списках «Яблока», включая Дмитрия Гудкова и Владимира Рыжкова, которые не являются членами этой партии. Русские эксперты, с которыми связалась DN, полагают, что оппозиции, вероятно, удастся получить несколько мандатов, но в целом она плывет против течения.
«Цель Кремля заключается в том, чтобы добиться низкой явки избирателей. Вот почему выборы будут уже в сентябре (а прошлые парламентские выборы были в декабре 2011 года). В августе, когда проходят почти все предвыборные кампании, большинство избирателей в отпусках. Голосовать будет меньше людей, чем обычно, и это значит, что организованных избирателей в пропорции окажется больше», — говорит политолог Екатерина Шульман, доцент российской Президентской академии.
«Организованные избиратели» — это госслужащие, военные и все, кто работает на государство и муниципалитет, например, полицейские и учителя. От них ожидается, что они все проголосуют за правящую партию. Чем ниже явка, тем выше доля организованных избирателей и, следовательно, меньше необходимость фальсификаций. На прошлых выборах в Госдуму в 2011 году это стало для Кремля неожиданной проблемой, когда новый класс сознательных и критически настроенных избирателей разоблачил мошенничество, что положило начало целой серии демонстраций против власти Путина. Сейчас протестное движение заставили замолчать.
Кремлевская власть усвоила урок. Перед нынешними выборами новая председатель Центральной избирательной комиссии Элла Памфилова призвала к «умеренному» использованию так называемых административных ресурсов («административные ресурсы» — это инструменты, которые власти используют, чтобы влиять на исход выборов). Исследователь и редактор издания «Контрапункт» Мария Липман считает, что это попытка избежать грубых форм фальсификаций.
Но в то же время ограничиваются возможности обнаруживать обман.
«Лишь один человек от партии может присутствовать на избирательном участке в качестве наблюдателя. Прежде их было намного больше. Кремль просто-напросто надеется, что выборы пройдут максимально незаметно, проголосуют как можно меньше избирателей, дебаты практически игнорируются. Так можно получить нужный результат, не прибегая к самым грубым фальсификациям».
А Екатерина Шульман указывает, что будет нелегко убедить губернаторов в регионах отказаться от мошенничества.
«Власти в регионах нервничают. Они будут фальсифицировать результаты на всякий случай. И я не говорю о таких областях, как Северный Кавказ, Чечня. Там явка всегда почти 100%, потому что местные лидеры хотят продемонстрировать лояльность Путину».
Мария Баронова — полная противоположность официальной власти, она принадлежит к группе активных и образованных городских жителей, уставших от коррупции и злоупотреблений. Она получила известность как один из ведущих активистов, вставших на защиту так называемых узников Болотной — примерно 30 участников антипутинских демонстраций в мае 2014 года, которых привлекли к суду за массовые беспорядки и вандализм. Против нее тоже выдвигалось обвинение, но дело было закрыто. Полиция ворвалась в ее дом и обыскала его, социальная служба грозила забрать у нее сына, ее жизни несколько раз угрожали.
Она — не слишком беспокойный человек, но она начинает нервничать, когда появляется оператор Deutsche Welle. Пропаганда на государственном телевидении вбивает в головы народа, что все оппозиционные кандидаты — это «пятая колонна» на западном финансировании. Иностранные камеры на предвыборной встрече могут вызвать у людей подозрения.
«Люди теперь боятся зарубежной прессы. Ни в коем случае не разговаривайте с ними, пока я здесь», — шипит она журналистам.
Когда Мария Баронова подходит к микрофону и начинает говорить, я замечаю, что публика состоит из одних только женщин, за исключением двоих нетрезвых мужиков — единственных, кто поднимает руку, когда Баронова завершает свою короткую речь и предлагает задавать вопросы.
«Жители этого дома стоят в очереди на жилье вот уже 26 лет. Что вы сделаете, чтобы помочь им?» — спрашивает один из мужчин.
«Я бы могла пообещать, что решу все ваши проблемы, но это будет та же песня, что и у нынешней власти. Но я хочу изменить систему. Я хочу развивать страну, но мне нужна помощь. Сколько из вас собирается проголосовать?» — задает встречный вопрос Баронова.
Поднимается всего несколько рук.
«Мы не пойдем голосовать! Это ничего не изменит!» — кричат люди с балкона на третьем этаже.
«Если все будут пассивными, ничего не изменится. Вы — граждане страны, только если вы пользуетесь своими гражданскими правами», — отвечает Баронова.
«Дайте нам жилье», — кричит женщина из толпы.
«Все, что я могу вам пообещать, — это тяжелая работа. Сначала не будет видно никаких изменений. Но мы все должны научиться требовать у власти, это тяжелый и неблагодарный труд, который надо выполнять ежедневно», — говорит Баронова.
Публике совсем не нравится этот ответ.
«Идите посмотрите, как мы живем. Гляньте, как нам живется», — кричит женщина.
Мария Баронова исчезает в доме в сопровождении группы жильцов. Журналистов туда не пускают. Как и многие другие российские избиратели, жильцы этого дома смотрят на Баронову как на решение — в данном случае, проблемы с жильем. Большая часть квартир этого дома — бывшие коммуналки, то есть старое советское жилье, в котором целые семьи теснились в одной комнате, а кухни и санузлы были общими.
21-летний Алексей Калитвинов учится в одном из самых престижных московских вузов — Высшей школе экономики. Он добровольно помогает Марии Бароновой. Рассказывает, что большинство предвыборных встреч сводятся к тому, чтобы просто убедить народ пойти и проголосовать.
«Но при этом надо быть осторожными. Многие впадают в ярость, когда им говорят, что они должны голосовать. Они устали от политиков, которых не интересуют их проблемы, они не видят выхода. С ними бывает сложно найти общий язык. Нам надо заставить их поверить, что мы действительно хотим сделать что-то хорошее».
44-летняя Валентина была среди тех, кто поднял руку, когда Мария Баронова спросила, кто пойдет голосовать. Ей же удалось уговорить кандидата зайти в дом и посмотреть, как она живет: двенадцатиметровая комната в длинном коридоре.
«Уже десять лет я живу здесь с сыном. Тринадцатилетнему сыну негде делать уроки! Управляющие компании все время меняются. Город обещает нам новое жилье, но ничего не происходит», — говорит Валентина, которая не желает называть свою фамилию.
Но она все же рада, что удалось заставить Баронову, человека со связями, посмотреть на комнату. Может, от этого будет толк. А выборы ее не интересуют.
Августовской ночью темно и тепло. За деревьями мерцает Москва-сити, потребительский рай в сияющих небоскребах.
