Le Monde: Вас сняли с должности на фоне глубокого экономического кризиса и коррупционных скандалов во многих политических движениях, в том числе и вашей Партии трудящихся. Что вы думаете по поводу решения Сената?
Дилма Русеф: Все эти аргументы — лишь предлоги. Тот факт, что меня сняли с должности, не лишив при этом политических прав [она может вновь выставить свою кандидатуру на выборах, что не допускается при обычной процедуре импичмента], говорит об отсутствии логики в этом юридически необоснованном процессе. Для оправдания импичмента пришлось приводить какие-то другие мотивы вроде «совокупности действий» [в политике], что не допускается по бразильской конституции. Выносить суждение о моей политике должен не 81 сенатор, а весь народ на прямых выборах.
На самом деле, мне кажется, что еще одним мотивом было остановить операцию «Автомойка», прекратить все следствия по коррупции, отмыванию денег, существованию «черных касс» [для финансирования партий и избирательных кампаний]. Ничто из этого не может служить оправданием для путчистов, которые свергают правительство, чтобы остановить [политическое] кровопускание от «Автомойки». Еще одним мотивом могло быть формирование не предусмотренного в моей программе неолиберального курса. Весь этот процесс импичмента — сплошное мошенничество, нарушение демократии, которое формирует атмосферу неопределенности во всех политических институтах и воздействует на всю Латинскую Америку.
— Незадолго до вынесения приговора вы предлагали провести референдум по поводу организации новых выборов. ПТ не поддержала вас. Она вас бросила?
— Нет, никто меня не бросал. В пятницу ПТ поддержала эту идею.
— Ваш рейтинг упал ниже 10% отметки. Отчасти это связано с вашей экономической политикой, которая не смогла предотвратить рецессию и безработицу?
— В 2014 году кризис ударил по всем развивающимся странам, не только Бразилии, но и Китаю, России, ЮАР. Одним из ответов на кризис была политика жесткой экономии, но не для сокращения социальных программ, а для их сохранения. У Бразилии было все, чтобы преодолеть этот кризис: большие резервы, прямые иностранные инвестиции и отсутствие серьезного дисбаланса, если не считать бюджетной проблемы. Однако у нас произошел политический саботаж с целью создания благоприятной для импичмента атмосферы. Национальному конгрессу не дали принять важные меры. В феврале Палата депутатов устроила забастовку. Такого я еще не видела! На одном из семинаров американский экономист Джозеф Стиглиц (Joseph Stiglitz) отмечал роль политического фактора в обострении кризиса.
— Кто были главными действующими лицами в этом процессе?
— Главные действующие лица тут — бразильские олигархи. Группа самых богатых, принадлежащие ста семьям СМИ [президент считает, что они распространяли необъективную информацию] и два политических движения: Бразильская социал-демократическая партия, которая уже четыре раза подряд проиграла на президентских выборах и, по опросам, не могла рассчитывать на победу в 2018 году со своей ультралиберальной программой, и Партия бразильского демократического движения, прежде всего Эдуарду Кунья [бывший спикер Палаты депутатов, именно он запустил процедуру импичмента в декабре прошлого года].
— Партия бразильского демократического движения сыграла важнейшую роль в процессе демократизации Бразилии после диктатуры. Однако с течением лет некоторые группы в партии, к числу представителей которых относится и Эдуарду Кунья (Eduardo Cunha), стали ультраконсерваторами по общественным и нравственным вопросам и ультралибералами по экономическим. В альянсе с ПТ возникли противоречия. Но бразильская политическая система с ее 35 партиями вынуждает формировать альянсы.
— Почему бы тогда не провести обещанную политическую реформу во избежание таких противоестественных союзов?
— После демонстраций 2013 года я предлагала политическую реформу на основе учредительного собрания. Национальный конгресс идею не одобрил. Это то же самое, что просить лиса посторожить курятник.
— Демонстрации с требованием вашей отставки начались после коррупционного скандала вокруг нефтяной госкомпании Petrobras, в котором оказалась замешана ПТ. Вы понимаете этот гнев людей?
— Я вижу, что избиратели разочаровались во всех политических партиях. Но превращать «Автомойку» в оружие против ПТ было ошибкой. Тот, кто допускает ошибки, расплачивается. Винить во всем одну лишь ПТ нельзя. Мы имеем дело с политической, лицемерной и грязной войной. Для борьбы с коррупцией нужны законы и институты. До появления Лулы [был президентом с 2003 по 2010 год] тема коррупции была чем-то неприкосновенным. При нем было принято множество разных законов. А при моем правительстве мы приняли закон о равной ответственности тех, кто берет и дает взятку, и сформировали систему о сотрудничестве подозреваемых с правоохранительными органами в обмен на освобождение от наказания. В противном случае не удалось бы распутать клубок с Petrobras.
— Ваш уход с поста президента ставит точку в периоде, которому положил начало приход к власти ПТ и Лулы в 2013 году?
— Сейчас всем нам нужно поразмыслить. Но это еще не конец. Демократия не является чем-то само собой разумеющимся, это часть нашей ответственности. Сопротивление должно вестись через критику, политические дебаты. Это только начало борьбы. Я настроена оптимистически. Сейчас в Бразилии очень сильно возмущение. Страна вырастет. Я уже сейчас вижу формирование общественных движений с участием молодежи и женщин. Бразилия преображается.
— То, что вы — женщина, как-то повлияло на вашу отставку?
— Я постоянно была целью шовинистских замечаний. Сначала говорили, что я веду себя слишком жетско, пытались меня дегуманизировать. Потом меня пытались выставить хрупкой, больной и погрязшей в депрессии женщиной. Разве такое сказали бы о мужчине?
— Теоретически, вы могли бы выставить вашу кандидатуру в 2018 году? Каковы ваши политические планы?
— Пока что я еще думаю.
