Nasz Dziennik: 1 сентября в Донбассе начал действовать режим прекращения огня. Это хорошее предвестие или малозначительный эпизод, хотя Германия и Франция выступают в его поддержку?
Анджей Запаловский (Andrzej Zapałowski): Это очередная попытка стабилизировать линию фронта в Донбассе. Официально инициатива исходила от украинского президента Петра Порошенко, однако, можно предположить, что давление шло из Вашингтона, Парижа и Берлина. Экономическая ситуация на Украине плачевна, так что, вероятно, этот вынужденный мир связан с перспективой получения Киевом очередных кредитов. Также нельзя исключать, что вышеупомянутые столицы обсуждали этот вопрос с Москвой.
— То есть мир в Донбассе, как утверждает Порошенко, в руках России?
— Вовсе нет. На обеих сторонах фронта есть подразделения, которые рвутся в бой и нарушают соглашения, но их военный потенциал относительно невелик и позволяет проводить действия лишь на уровне локальных столкновений. Украина, пожалуй, осознает, что у нее нет шансов в конвенциональном конфликте, ведь сепаратисты располагают практически неограниченным количеством вооружений, которые они могут в случае необходимости получить из России. Киев получает от своих союзников только нелетальное военное оснащение, а сама Украина не сможет обеспечить себя техникой и боеприпасами на несколько месяцев вооруженных действий.
— Россия не видит альтернативы Минским соглашениям, в нарушении которых глава российской дипломатии обвиняет Украину…
— На мой взгляд, больше проблем с претворением этих соглашений в жизнь возникает у Киева, чем у Донецка. На Украине, особенно в националистических кругах, не одобряют идею федерализации государства. В свою очередь, Донецк согласен на мирный план: там понимают, что украинские власти в любом случае не смогут его придерживаться. Россия же стремится получить власть над умами в южной и центральной части Украины, и не хочет напрямую вступать в военные действия. Здесь стоит подчеркнуть, что тема Крыма ушла из реальной повестки переговоров, оставшись проблемой лишь в СМИ.
— Как вы оценивает слова Сергея Лаврова, который, выступая в Московском государственном институте международных отношений, сказал, что Западу, если он хочет вернуть себе доверие России, придется приложить большие усилия?
— Это очередная дипломатическая и медийная игра. На самом деле обе стороны стремятся к соглашению. Всем сторонам этого конфликта понятно, что Украина с ее населением, превышающим 40 миллионов человек, станет для всех проблемой из-за обнищания общества. Достаточно упомянуть два показателя: ВВП на душу населения находится там на уровне ВВП большинства стран Центральной Африки, а бюджет украинского государства сравним с бюджетом Мазовецкого воеводства.
— Кто, на ваш взгляд, судя по происходящим на международной арене событиям, более непредсказуем: Россия или, может быть, как ни удивительно, западные страны?
— Самые непредсказуемые — украинцы. И россияне, и страны Запада ведут прозрачную игру. Конечно, ситуацию не следует оценивать по пропаганде и информационной войне, которая нацелена на формирование позиции общества в отдельных государствах. Политические элиты и аналитики опираются на факты и реальность, а они показывают, что за Украину и Молдавию развернулось соперничество, однако о военной угрозе речи не идет.
— Москва, разумеется, хочет нормализовать отношения с Западом. У этого государства есть бюджетные проблемы, однако, объем его внутреннего и внешнего долга не превышает 10% ВВП, это в несколько раз меньше, чем у западных стран. От этого соперничества выигрывает Китай и мусульманские страны, что может в ближайшей перспективе стать экзистенциальной проблемой как для Запада, так и для самой России.
— Говоря про западные санкции, веденные против России, Лавров заявил, что США при помощи агрессивного меньшинства в ЕС заставили Европу пойти этим путем, втянув в игру также Австралию, Японию и другие страны. Кто скрывается под определением агрессивного меньшинства в ЕС? Если это Польша, то не старается ли Россия изобразить Варшаву своим врагом?
— Лавров имел в виду меньшую группу государств ЕС, в которую входят как Польша, так и Великобритания, страны Балтии или Швеция. Конечно, именно Варшава выступает сейчас главным поборником жесткой политики в отношении России.
— Кстати, что вы думаете о дипломатическом наступлении Польши, которая старается оживить Веймарский треугольник на фоне развивающегося (вопреки принципам европейской солидарности) сотрудничества Франции и Германии с Россией?
— Это очень хорошая инициатива. Важная проблема в рамках этой группы — отношение к России. Напомню, что Венгрия, Словакия и Чехия выступают за скорейшую отмену санкций, а словацкий премьер недавно посещал с визитом Москву. Такой блок — важная основа для уравновешивания влияний в ЕС и тандема Париж—Берлин.
— В выступлении Лаврова также привлекает внимание акцент на том, что Россия — евразийская страна. И хотя крупнейшим торговым партнером Москвы остается ЕС, его позиция ослабевает, а на первое место выходит Азиатско-Тихоокеанский регион. Россия разворачивается в сторону Азии, и через какое-то время ЕС будет бороться за российский рынок, а не наоборот?
— Рынков для ЕС становится все меньше, Брюссель это видит. Азиатские страны производят все более дешевую и качественную продукцию, а европейская — становится менее конкурентоспособной. Россия это прекрасно осознает и выжидает. Уже сейчас между Европой и Азией разворачивается борьба за африканский рынок, этот процесс будет становиться все более интенсивным. Если мы подтолкнем Москву к тесному сотрудничеству с Азией, наш континент в долгосрочной перспективе потерпит большие убытки.
— Что будет означать для мира стратегическое партнерство, а де-факто союз России с Китаем?
— Россия — это бездонный источник ресурсов, в свою очередь, Китай — одна из самых современных экономик мира. Если к этому добавить военный союз, то получится потенциал, который может нейтрализовать экономику и армию стран Североатлантического альянса.
— В воскресенье в китайском Ханчжоу начинается саммит «Большой двадцатки» (интервью записывалось до саммита, — прим.пер.). Может ли в ходе переговоров президентов Обамы и Путина, которые наверняка состоятся, произойти сближение позиций по Украине и Сирии?
— Я неоднократно подчеркивал в наших беседах, что Москва и Тегеран наверняка не откажутся от влияния в Сирии. В этом не приходится сомневаться. Конечно, Путин может согласиться на смену власти в этой стране, но при условии, что она останется пророссийской. Создание трубопроводов из Саудовской Аравии в Средиземное море через территорию Сирии будет означать конец российского диктата на сырьевых рынках в Европе. В свою очередь, для Ирана это означает удар по конкурентоспособности нефти, которую придется и дальше транспортировать по морю.
— Благодарю за беседу.
