Российские СМИ, которые всегда активно комментируют участие Владимира Путина в международных встречах, редко сосредотачивают внимание на малозначительных деталях вроде коробки мороженого, которую преподнес российский президент лидеру Китая Си Цзиньпину. А ведь на саммите «Большой двадцатки» обсуждались не только перспективы инновационной экономики. Основные экономические темы отошли как раз на второй план, а на первый вышли разговоры об Украине и Сирии, разумеется, с участием России. Поэтому этот саммит в отличие от австралийской встречи в 2014 году, которая превратилась в площадку проукраинской обструкции Путину, стал бальзамом для души российского президента.
Это плоскость амбиций, а в политической мы увидели встречи с французским президентом Франсуа Олландом, немецкой канцлерин Ангелой Меркель и Бараком Обамой. Если в разговоре с американским лидером на первом месте был сирийский, а на втором украинский вопрос, то с европейскими руководителями очередность была обратной. Ничего удивительного: в августе Кремль устроил провокацию с крымскими диверсантами и тем самым поставил под вопрос продолжение переговоров в так называемом нормандском формате, то есть с участием Путина, Олланда, Меркель и в первую очередь Порошенко. Во всей истории главным был даже не нормандский формат, а Минские соглашения.
Украинский пат
Киев при поддержке Парижа и Берлина интерпретирует их содержание совсем не так, как Москва. Не вдаваясь в содержание хитрых ловушек, которые расставлены в этом документе, следует лишь отметить, что из-за них претворение его положений в жизнь буксует, а, следовательно, откладывается смягчение антироссийских санкций и нормализация отношений между Россией и Западом. Более того, Минские соглашения должны были стать инструментом, при помощи которого Кремль надеялся повлиять на внутренние украинские дела и заблокировать прозападный поворот Киева.
Следует напомнить, что украинский пат оказывает негативное влияние на российскую экономику. Без западной помощи Путину не удастся преодолеть рецессию. Продолжается также международная изоляция Кремля, которую ему приходится прорывать при помощи дорогостоящих военных комбинаций вроде операции в Сирии. Однако миролюбивые сигналы, как интервью агентству Bloomberg накануне китайского саммита, которые посылал Путин западным элитам, не подействовали. (Президент России заявил, что он придерживается цивилизованных правил игры, сопоставив себя со скончавшимся на днях узбекским диктаторов Исламом Каримовым.)
Между тем из-за того, что в Китай не приехал Порошенко, Меркель и Олланд не согласились на трехсторонний формат переговоров на тему Украины без Украины. Эффектом двусторонних встреч стала довольно туманная надежда на продолжение работы нормандской четверки. Однако официальное сообщение на сайте Кремля не дает подтверждения, что европейские лидеры сделали хотя бы такое заявление.
Это означает, что Путин не смог убедить собеседников в своей точке зрения, а антироссийские санкции в обозримом будущем будут сохранены. На этом фоне зловеще прозвучала многозначная фраза Путина, которую он произнес после встречи с Обамой: «Куда деваться, наверное, придется общаться с Порошенко». Она, конечно, может означать согласие на прямые переговоры с Киевом, но может предвещать и что-то похуже, ведь, как полагает Путин, украинский диалог не будет иметь смысла, пока мир не начнет учитывать кремлевскую позицию. И в этом, пожалуй, кроется секрет пустоты в российских СМИ, которые как огня избегают формулировки «дипломатическое поражение». Следует задаться вопросом, что будет дальше? Ведь, например, Московский центр Карнеги, комментируя провокацию с крымскими диверсантами, высказал мнение, что с ее помощью Кремль открыл себе дорогу к абсолютно любому разрешению украинского конфликта по собственным правилам. То есть Кремль устроил провокацию, которую можно назвать casus belli — поводом для начала войны.
Кавказ-2016
В конце августа Путин объявил так называемую внезапную проверку боевой готовности. К ней были привлечены Западный, Центральный и Южный военный округ, Северный, Балтийский, Черноморский флот и Каспийская флотилия. В учениях приняли участие более 100 000 военных. Военный эксперт Павел Фельгенгауэр обратил внимание, что такого рода проверки не имеют смысла без реального намерения использовать армию для военной эскалации, а вероятность вспышки конфликта он оценил в 50%. Все зависит от того, какое политическое решение примут в Кремле, тем более что вышедшие из казарм подразделения были сформированы в ударные группировки на стратегических направлениях. Основные силы сконцентрированы у границы с Украиной, а Киев оценивает их численность в 200 000 человек. Фельгенгауэр напоминает о похожей ситуации 2015 года, говоря, что тогда Россию остановила жесткая позиция НАТО, которое пригрозило отключением российского финансового сектора от системы SWIFT и эмбарго на российские энергоресурсы. Год назад все силы российской армии были брошены на Сирию. Сейчас у «внезапных» учений было несколько отличительных черт, которые следует отметить.
Северо-западные и западные группировки отрабатывали оборонительные действия, ограниченные приграничной зоной. Так тренируются отражать нападение на собственную территорию. Юго-западная и южная группировки отрабатывали комбинированную переброску войск, в которой принимали участие специальные, сухопутные и морские подразделения под прикрытием авиации. Другой активно отрабатывавшейся задачей было форсирование водных преград с последующим развертыванием наступления. Ключевым моментом выступало возведение переправ, которым занимались подразделения Восточного военного округа. И, наконец, самый любопытный аспект учений: полная мобилизация логистики, то есть систем снабжения армии всем необходимым, в том числе платежно-финансового сектора. Более того к учениям, в особенности в Крыму, а также в Центральном и Южном округах подключили органы администрации, силы гражданской обороны и медицинские службы. Какие выводы можно сделать из такой картины?
С военной точки зрения плановые учения «Каказ-2016» 5-10 сентября — это логичное подведение итогов внезапной фазы и последний штабной аспект стратегического значения в проверке согласованности действий наступательных сил. Но чего хочет добиться Россия ударом по Украине, и почему именно сейчас?
В пользу войны
В перспективе сегодняшнего дня международная ситуация выглядит для России благоприятно. Европа сгибается под тяжестью внутренних проблем: от Брексита до миграционного и финансового кризиса, а также террористической угрозы. В США продолжается президентская кампания. Если обратиться к языку астрологии, Москва очутилась в удачной международной конъюнкции, венчают которую внутренние проблемы Украины.
Российские элиты уже давно убеждены в том, что издержки украинской трансформации, а в особенности медленный темп реформ, порождают в обществе все более сильное разочарование. Уровень поддержки украинской власти стремительно падает. Центральные власти в Киеве перестают контролировать ситуацию в регионах, где правят мафиозные клики коррумпированных бюрократов, олигархов и бандитов. Одним словом, Украина разрушается изнутри, и самое простое — немного подтолкнуть ее или привести к внутреннем кризису при помощи военной эскалации.
В этом контексте Фельгенгауэр говорит, что целью российского удара не обязательно будет оккупация. Задача российской армии — нанести настолько болезненное военное поражение, чтобы вызвать общественный шок и смести с политической сцены современную власть, заменив ее пророссийскими элементами. В этом есть резон, поскольку если Европа столкнется с перспективой краха Украины, она попросит помощи у России, а тогда исчезнет проблема Москвы с Западом. ЕС сам отменит экономические санкции ради собственной безопасности. Сейчас принципиальный вопрос выглядит так: устоит ли Путин перед искушением развязать военный кризис? Ответ должен придти скоро: война может начаться не позже, чем до середины октября — до осенней распутицы.
Следующий вопрос, заключается в том, как будет выглядеть евроатлантический ответ на возможную агрессию. В публичном пространстве появилась информация, что Госдепартамент США всерьез относится к перспективе российского удара по Украине, поэтому в августе он провел соответствующие консультации с британскими, французскими, немецкими и польскими партнерами. Как будет выглядеть гипотетическая реакция в деталях неизвестно, хотя можно догадаться, что это будут оборонительные шаги НАТО и экономические — западного сообщества. Открытым вопросом остаются поставки вооружений на Украину, которых уже два года безрезультатно добивается Киев.
Что касается экономических санкций, их действие оказалось для россиян болезненным, но вовсе не смертельным. Больше половины жителей России занимаются овощеводством на приусадебных участках и на дачах, так что даже самое строгое эмбарго не приведет к голодным бунтам. То же самое с ограничением въезда в ЕС и США. Примерно 90% россиян никогда не бывали за границей по прозаичной причине: у них просто нет на это денег, а у 80% нет даже заграничного паспорта.
Резюмируя, погрузившаяся в экономическую рецессию и страдающая от санкций Россия может с легкостью решить, что терять нечего, ведь хуже быть не может. А напав на Украину, она поставит Запад перед свершившимся фактом, как в случае с Грузией в 2008 году или Крымом и Донбассом в 2014. Это касается и отношений с «братскими» государствами СНГ. Взаимное недоверие между ними уже посеял гибридный конфликт на Украине, а московский интеграционный проект, то есть Евразийский экономический союз, умер естественной смертью из-за давления китайского экономического пояса и экономической слабости самой России.
Против войны
С другой стороны, нападение на Украину противоречит политике Путина последних двух лет, направленной на нормализацию отношений с Западом. На российских условиях, но все же нормализации. Проявлением такой стратегии служит поиск областей для взаимодействия, как в Сирии. Кроме того российские властные и предпринимательские элиты утратили бы возможность спокойно пользоваться европейскими банковскими счетами и роскошью цивилизации, которую они пытаются представить собственным гражданам в роли главного врага России. Современные российские элиты — это компрадоры, которые бывают в своей стране только для того, чтобы следить за бизнесом. Война обречет их на изгнание и изоляцию в какой-нибудь Москве или в Краснодаре, лишив возможности жить на французских курортах. И это будет, пожалуй, самое страшное наказание. В свою очередь Путин, который после аннексии Крыма борется за возвращение в лигу мировых лидеров, превратится в главного обвиняемого без права голоса.
Кроме того ко всем целям, которых Москва может достичь военным путем, можно придти просто так, не прикладывая собственных усилий. 2016-2017 годы могут изменить антироссийский политический фронт как в Европе, так и в США. Достаточно, чтобы на выборах во Франции, Германии и в Италии пришли к власти благоволящие Путину политические силы (например, в Берлине — Социал-демократическая партия или «Альтернатива для Германии»), а в Белом доме воцарился Дональд Трамп. Тогда поддержка для украинской трансформации ослабнет пропорционально росту симпатий к Москве и лично Путину, а новые компромиссы будут заключаться в ущерб интересам Киева. Что касается Украины, то если темп реформ останется прежним (то есть нулевым), появятся обоснованные опасения предполагать, что наш восточный сосед рухнет сам: не под ударом российской армии, а при помощи голосов обнищавших и отчаявшихся украинцев.
Есть только одна, зато огромная проблема: состояние российской экономики, особенно финансового сектора. Уже известно, что в 2017 году бюджетные средства, от которых зависит регулярная выплата зарплат и пенсий, подойдут к концу. А это единственная тема, которая волнует простого россиянина, и которая может привести к вспышке общественного недовольства. Поэтому сегодняшнюю игру военными мускулами следует воспринимать, скорее, как политическую стратегию Кремля. Реальным адресатом военных угроз выступает Запад, который, как надеется Путин, сам заставит Киев учесть российские интересы и реализовать Минские соглашения в верном духе. Взамен Россия готова пойти на компромиссы в Сирии.
Так что, по всей вероятности, Москва откажется от поспешных военных шагов. Поэтому самым частым словом, звучавшим в статьях и комментариях экспертов по итогам саммита «Большой двадцатки», была «сделка». Заодно при помощи этой игры Путин поднимает рейтинг себе и партии «Единая Россия». Ведь в середине сентября россияне пойдут выбирать новый парламент.
