По обе стороны Атлантики решение Великобритании о выходе из Евросоюза вызвало панические заламывания рук и скрежет зубов внешнеполитической элиты, считающей, что Брексит знаменует конец послевоенного либерального интернационализма. Конечно, внутренние местные силы в Европе и США (популистский ответ на продвигаемый элитой процесс глобализации) угрожают поддержанию либерального интернационализма, к ослаблению которого, однако, привели гораздо более глубинные причины.
Эксперты называют либеральным международным порядком, на самом деле, Pax Americana, созданный после 1945 г. и основанный на доминирующем положении США. В 1945 г. (первый эпизод, однополярного преимущества США в мире) США выпускали половину мирового промышленного производства, контролировали две трети мировых золотых и валютных резервов, обладали огромным военным потенциалом. У США была монополия на ядерное оружие. Именно это головокружительное сочетание военных, финансовых и экономических возможностей позволяло создать институты безопасности и экономики — ООН, НАТО, Всемирный банк, Международный валютный фонд, Всемирную торговую ассоциацию, которые легли в основу послевоенного порядка (и до сих пор его поддерживают) и позволили восстановить пошатнувшиеся экономики Западной Европы и Японии, а также способствовало стабилизации и восстановлению мира в Европе и Восточной Азии.
Как подчеркивают исследователи мировой политики, после Второй мировой войны США занимали доминирующее положение, иначе говоря, выполняли функцию гегемонии. Даже во время холодной войны доминирующее положение США не подвергалось серьезной угрозе. При нехватке экономических и технологических возможностей для сокращения разрыва с США Советский Союз выступал скорее в роли потемкинской сверхдержавы, чем настоящей. Распад Советского Союза в 1989-1991 гг. привел к небывалому геополитическому подъему США, посеяв в некоторых головах поспешную мысль («конец истории»), что либеральный интернационализм стал неотъемлемой чертой международной политики.
Теперь мы понимаем, что это было иллюзией. Либеральный интернационализм рушится из-за глобального перераспределения сил, как и основание американского могущества, фундамент Pax Americana. На самом деле, относительный потенциал Америки снижался, начиная с 1960-х гг. Значение этого процесса не было очевидно, потому что в 1960-х, 1970-х и 1980-х преимущество Америки сокращалось за счет союзников в Европе и Японии (хотя в 1980-е гг. экономический рост Японии вызвал — ложную — тревогу, что Токио сместит США на позиции мирового лидера). Резкий распад СССР также не позволил заметить те макроисторические силы, которые уничтожали основы американского господства.
Некоторые аналитики, Дэвид Каллео (David Calleo), Роберт Гилпин (Robert Gilpin) и Пол Кеннеди (Paul Kennedy) как наиболее яркие представители, действительно поняли природу происходящих геоэкономических изменений. Бестселлер Кеннеди, книга 1987 г. «Подъем и крах сверхдержав» (The Rise and Fall of the Great Powers), вызвала споры об относительной потере влияния США. Кеннеди делал два ключевых утверждения. Во-первых, с начала существования современной международной системы (1500) все сверхдержавы имели схожий жизненный цикл: они появлялись, поднимались, достигали апогея своего могущества, а далее переживали относительный спад. Во-вторых, в связи с этим ни одна сверхдержава (даже самая могущественная) не могла сохранить свои лидирующие позиции навсегда. Мысль Кеннеди о том, что США не имеет никакого иммунитета в этом процессе подъема и падения, вызвала фурор среди американского внешнеполитического истеблишмента. Спровоцированные Кеннеди споры о крахе США резко прервались, как только распался СССР (геополитический соперник США), а также после краха экономики Японии (экономического соперника США).
Самый мощный вызов Pax Americana готовился уже в 1980-е гг. с началом экономического подъема Китая. Дэн Сяопин положил начало радикальных реформ, которые привели к скорому превращению Китая в центр экономического влияния. Китай стал развиваться захватывающими дух темпами. С 2010 г. он опередил США, став лидером мировой торговли и промышленного производства. В 2014 г., по данным МВФ и Всемирного банка, Китай опередил США, став крупнейшей мировой экономикой (измеряемой паритетом покупательной способности). А в это время Америка занята решением своих внутренних проблем, включая стареющее население, стагнацию производительности и поляризацию в политике.
США ожидают налогово-бюджетный кризис в начале 2020 г. и далее. Долгосрочные прогнозы говорят о том, что ВВП Америки будет расти лишь на 2% в год. ВВП Китая уже превысил показатели США, измеряемые паритетом покупательной способности, и это лишь вопрос времени, когда Китай опередит США по ВВП по рыночному валютному курсу.
Разумеется, Китай сталкивается с экономическими препятствиями сейчас и еще столкнется с такими сдерживающими факторами, как старение населения и ухудшение состояния окружающей среды. Во многих отношениях экономика Китая отстает от Америки по качеству экономического и технологического могущества. Однако этот зазор становится все меньше. Экономический рост Китая меняет соотношение геополитических сил Китая и Америки. Вот почему угроза нависла над либеральным интернационализмом. Китай (и другие государства) поднимаются, а относительная мощность Америки падает. Это часть более глобальной картины: ось мирового могущества смещается из Евроатлантики в Азию, этот процесс смещения власти происходит под воздействием мощных, объективных сил исторических перемен.
Английский ученый Э.Х. Карр (E.H. Carr) разобрал динамику, ведущую к спаду либерального интернационализма под управлением США. В своем классическом исследовании международных отношений в межвоенный период, «Двадцатилетний кризис», Карр продемонстрировал, что геополитический кризис 1930-х гг. был вызван растущим зазором между международным порядком, установленным Версальским договором после Первой мировой войны и переменами, происходившими в действительной расстановке сил в Европе. Он сделал два ключевых геополитических утверждения. Во-первых, международный порядок отражает баланс сил, существовавших при его установлении, и интересы доминирующих государств, которые его создали. Во-вторых, международный порядок никогда не сохраняется после того, как происходят значительные изменения в балансе сил, существовавших при его установлении. Карр предупреждал, что быстро развивающиеся страны и переживающие спад защитники статус-кво противостоят друг другу. Государства, создавшие доминирующий международный порядок любят статус-кво, так как он дает им привилегии. Развивающиеся страны, однако, не связаны с существующим порядком и стремятся пересмотреть его, чтобы обрести престиж, статус и геополитические условия, соответствующие их растущему могуществу.
Самые дальновидные защитники либерального интернационализма (например, Джон Айкенберри) признают, что эпоха американского лидерства подходит к концу. Однако они указывают две причины, по которым США может сохранить некоторого рода зомби-гегемонию, в условиях которой правила, нормы и институты Pax Americana могут выжить в условиях краха американского могущества. Во-первых, они заявляют, что международный порядок «основан на правилах», которые выгодны всем государствам, действующим по этим принципам. Тут не учтен один ключевой момент: в международной политике кто правит, тот и диктует правила. Разумеется, выгоды послевоенного международного порядка распространялись повсеместно. Однако наибольшую выгоду имели США, что и было целью Вашингтона при разработке послевоенной системы.
Во-вторых, утверждается, что Китай не будет угрожать или переворачивать либеральный международный порядок, потому что геополитически и экономически он возник в рамках этой системы. Китай действительно поднялся в рамках Pax Americana, но он стал сверхдержавой не для того, чтобы сохранить этот порядок. Растущее могущество Китая сделает то, что всегда делают развивающиеся страны: реформирует международный порядок в соответствии с собственными интересами, нормами и ценностями, а не с интересами США. Будь Карр жив по сей день, он не удивился бы, что в Восточной Азии Китай бросает вызов Pax Americana, преследуя свои интересы в региональном лидерстве. Точно так же в Восточной Европе Карр бы понял, почему Москва пытается утвердить свое влияние в регионах, которые (еще в царские времена) были частью российской сферы влияния. Он бы понял, почему Китай и другие развивающиеся государства пытаются перекроить международные институты и правила, соотнося их с реалиями развивающихся государств и конструируя альтернативный международный порядок, существующий параллельно с Pax Americana. США придется адаптироваться к реальности того, что баланс сил, поддерживавших либеральный интернационализм, пошатнулся. Если CША это не удастся, и они будут настаивать на сохранении затухающего послевоенного статус-кво, они рискуют возможностью ускоренного экономического спада у себя в стране, и возникновением серьезных конфликтов за рубежом.
