Дэн Дрезнер делает важное и часто упускаемое из виду наблюдение:
«Кто-то, возможно, считает, что геополитические захваты Путина на Украине и в Сирии являются свидетельством его растущего влияния, и тут стоит вспомнить, что в 2008 году этими странами управляли верные, надежные друзья Путина. Сейчас он проиграл Украину, а Сирия превратилась в военную зону. Здесь мы тоже видим утрату российского влияния» [выделено автором].
В последние несколько лет «ястребы» любили рассказывать об огромных успехах России за границей, настаивая, что эти достижения осуществляются за наш счет. Как отмечает Дрезнер, верным является как раз противоположное утверждение. Поэтому России пришлось прибегнуть к рискованным и дорогостоящим военным операциям, которых она обычно избегала со времен окончания холодной войны.
Однако именно дорогостоящие военные интервенции так поражают воображение наблюдателей-«ястребов». Вот почему пошло столько разговоров о так называемой силе Путина среди людей, которые обычно выражают по отношению к России лишь презрение и враждебность. Они против российской политики как таковой, но в принципе им нравится то, что Россия сделала за последние несколько лет, просто им хотелось бы, чтобы на ее месте было наше правительство. Вот что бывает, когда «сила» и «лидерство» понимаются как решительность и действия без оглядки на последствия принятых решений и совершенных действий.
В этом отношении критикующие Обаму «ястребы» (включая многих из самых громогласных хулителей Трампа) считают, что Путин «сильнее» Обамы. И с их стороны это заявление звучит как осуждение Обамы за его предполагаемую «слабость» (то есть за то, что он не втянул США в зарубежные конфликты еще глубже, чем уже успел это сделать). Восхваление путинской «силы» — это последний вариант жалобы о том, «почему же Обама — не лидер», и используется оно скорее, чтобы оскорбить Обаму, нежели в качестве похвалы в адрес российского президента.
Поскольку среди участников наших внешнеполитических дискуссий существует сильное предубеждение против действий (а также против военных действий), многие эксперты и политики считают, что действия (пусть даже безрассудные или нелегальные) безусловно предпочтительнее, и поскольку Путин более активен (или представляется таковым) за рубежом, его расценивают как более «эффективного» лидера, хотя окончательным результатом его действий является снижение влияния России и высокая цена, которую ей приходится за это платить. Вот что хотят сказать почти все эти люди, говоря о «силе» Путина, здесь и кроется искаженное понимание значения слова «сила» во внешней политике среди американцев.
Любой умеренно беспристрастный наблюдатель признает, что путинское руководство в последние четыре года привело к регрессу и потерям. Если бы он был президентом Америки, тот же результат его политики был бы встречен бесконечными гневными передовицами «кто проиграл [заполните пробелы]?». Но в перевернутом выдуманном мире многочисленных экспертов и политиков Путин все время проявлял свою силу. Неслучайно большая часть тех же самых людей считает, что Обама «прохлаждается» в поездках по миру, в то время как ничего подобного не происходит.
Отчасти эти оценки связаны с намеренно неверной интерпретацией ситуации на международной арене по идеологическим причинам или из-за предубеждений, иногда они сопровождаются удивительно плохим анализом, но всегда основаны на предпосылке, что вмешательство в зарубежные страны является доказательством «лидерства» и «силы».
