Главный золотой купол нового православного собора, который в настоящее время строится на берегу Сены, ярко блестит в солнечных лучах, возвышаясь над районом Парижа, где расположены правительственные здания и посольства иностранных государств. Более того, он строится в непосредственной близости от дворца XIX века, за стенами которого уже долгое время скрываются самые тщательно охраняемые секреты французских президентов.
Российское правительство добивалось разрешения на строительство храма в этом месте в течение нескольких лет. В этом районе Парижа находится так много официальных ведомств, что когда Москва предложила выстроить там «духовно-культурный центр» стоимостью в 100 миллионов долларов, представители французских секретных служб забеспокоились о том, что президент Владимир Путин — бывший офицер КГБ — возможно, преследует цели, никак не связанные с религией.
Между тем, беспокойство по поводу того, что новый храм может превратиться в пост перехвата информации, затмило его главную и, возможно, более интрузивную роль: этот храм в самом сердце Парижа — столицы абсолютно светской республики — является недвусмысленной демонстрацией мощи и влияния России не только как военной, но и как религиозной державы.
Хотя для проецирования своего влияния на соседние Грузию и Украину Россия выбрала танки и артиллерию, Путин также мобилизовал религиозную веру, чтобы расширить зону влияния своей страны. Русская православная церковь, решительно выступающая против гомосексуализма и любых попыток поставить права отдельных людей над правами семьи, сообщества и нации, помогает позиционировать Россию в качестве естественного союзника всех тех, кто стремится к более безопасному и нелиберальному миру, освободившемуся от ломающей традиции глобализации, культурного многообразия, а также прав женщин и представителей ЛГБТ-сообщества.
Благодаря тесному союзу между Русской православной церковью и Кремлем религия превратилась в особенно мощный инструмент воздействия в бывших советских республиках, таких как Молдавия, где духовенство, верное московской церковной иерархии, неустанно пытается помешать сближению страны с Западом. Между тем, священники в Черногории продолжают прикладывать массу усилий, чтобы сорвать планы страны по вступлению в НАТО.
Однако вера позволила Путину распространить влияние России еще дальше на Запад, и православная церковь постепенно проникает в такие убежденно светские страны Евросоюза, как Франция.
Самым заметным свидетельством этой тенденции является новый, профинансированный Кремлем духовный центр, открывшийся недалеко от Эйфелевой башни, который сегодня настолько тесно ассоциируется с Путиным, что бывший министр культуры Франции Фредерик Миттеран (Frederic Mitterrand) предложил называть его центром «святого Владимира».
Проникновение русской церкви в Европу приобрело более агрессивный характер в Ницце, на французской Ривьере, где в феврале она попыталась захватить частное православное кладбище. Это очередной эпизод длительной кампании по захвату церковной недвижимости и земель, принадлежащих противникам московской религиозной иерархии.
«Они наступают со всех сторон, они хотят показать, что есть только одна Россия — Россия Путина», — говорит Алексис Оболенский (Alexis Obolensky), вице-президент ассоциации православных русских Ниццы — группы французских православных христиан, многие из которых являются потомками русских аристократов, бежавших из России после большевистской революции 1917 года. Они не хотят иметь ничего общего с московским церковным руководством по главе с патриархом Московским и всея Руси Кириллом, которого считают верным союзником российского президента.
Масштабная кампания
Ассоциация французских православных христиан сохраняет верность Вселенскому патриарху Константинопольскому — альтернативному церковному руководству в Стамбуле, которое предоставило убежище многим верующим противникам Путина. После долгой борьбы с Москвой в 2013 году ассоциация Оболенского потеряла контроль над Свято-Николаевским собором в Ницце, уступив его Московскому патриархату, который отправил туда собственных священников и призвал верующих участвовать в проектах, направленных на восстановление отношений между Францией и Москвой.
Когда в феврале представители русской церкви и их французские сторонники захватили православное кладбище в Ницце и объявили его российской собственностью, соратники Оболенского повесили на его железных воротах плакат: «Руки прочь, г-н Путин. Мы не в Крыму или на Украине. Позвольте нашим мертвым покоиться с миром».
Стремление Москвы получить контроль над церквями и кладбищами, созданными и построенными еще в царскую эпоху, и оттеснить тех верующих, которые подчиняются константинопольскому патриарху, является частью масштабной кампании Кремля, призванной доказать его право считаться легитимным наследником и властителем «Святой Руси», а также право называть себя защитником традиционных ценностей от декадентской ереси, то есть от либеральной демократии, продвигаемой США и так называемой гейропой.
«Церковь стала одним из инструментов российского государства. Ей пользуются для того, чтобы продвигать и легитимировать интересы Кремля», — сказал Сергей Чаплин, бывший редактор официального журнала Московского патриархата.
В отличие от католической церкви, где есть только один единственный лидер — Папа Римский — православная ветвь христианства разделена на несколько автономных архиепископий, в каждой из которых есть свой патриарх. Самая крупная из них — Русская православная церковь — охватывает не только Россию, но и такие новые и еще не окрепшие государства, как Молдавия, которые прежде были частью российской, а позже советской империи.
«Нашей независимости уже 25 лет, но наша церковь до сих пор подчиняется Москве», — пожаловался Юрие Лянкэ (Iurie Leanca), бывший премьер-министр Молдавии, в 2014 году подписавший торгово-политическое соглашение с Евросоюзом, чему церковь и Кремль активно старались помешать.
В авангарде антиевропейской кампании в Молдавии стоит Маркелл Михэеску (Marchel Mihaescu), чрезвычайно консервативный епископ Бельцкий, назначенный на этот пост Московским патриархатом.
Он предупредил верующих о том, что биометрические паспорта, необходимые для безвизового въезда на территорию Европы, — «сатанинской» природы, потому что в них есть 13-значное число. Он также пытался сорвать принятие закона о защите представителей ЛГБТ-сообщества от дискриминации на рабочем месте, предупредив, что это может навлечь гнев Божий и испортить отношения с Россией.
«Голос церкви и голоса российских политиков — не всех, но подавляющего большинства российских политиков — звучат одинаково. Для меня Россия — это защитница христианских ценностей», — сказал епископ Маркелл в интервью, которое он дал в кабинете с высокими потолками, на стенах которого висело несколько портретов русских патриархов прошлого и настоящего и всего один портрет молдавского митрополита Кишиневского Владимира.
По словам епископа Маркелла, Европа, «несомненно, дала нам много денег, но она многого хочет взамен. Она требует, чтобы мы уплатили долг нашими душами, чтобы мы отдалились от бога. Это неприемлемо».
В своем решительном стремлении дать отпор Западу консервативные православные священники в Молдавии даже заключили альянс с такими политиками, как Игорь Додон, лидер промосковской Социалистической партии.
Когда летом этого года активисты ЛГБТ-движения устроили парад в центре Кишинева, Додон собрал своих сторонников на мероприятии, посвященном традиционным ценностям, а группа православных священников неподалеку пела молитвы и проклинала гомосексуалистов.
Гей-парад, на который приехали несколько западных дипломатов, пришлось отменить, когда, пройдя несколько зданий, его участники столкнулись с толпой протестующих, размахивавших религиозными плакатами и бросавшими в них яйца.
Россия и православная церковь активно пытаются бороться с правами ЛГБТ-сообщества и в Западной Европе.
Институт демократии и сотрудничества, исследовательский центр в Париже, возглавляемый бывшим советским дипломатом, выступил против нового французского закона 2013 года, разрешающего однополые браки. Он организовал конференцию, посвященную вопросам «защиты семьи», и продвигает идею того, что Россия и православие являются защитниками христианских ценностей на всей территории Европы.
Глава этого института Наталия Нарочницкая рассказала в интервью православному сайту, созданному епископом Тихоном Шевкуновым — монахом, поддерживающим связь с г-ном Путиным, — что европейцы уже устали от «парадов победы греха» и все чаще обращают свои взоры на Россию в поисках утешения и руководства. «К нам в институт начали приходить письма с благодарностями в адрес России и ее лидера», — сказала Нарочницкая.
Какую роль новый храмовый комплекс в Париже будет играть в рамках этой кампании, будет неясно до момента его открытия, которое намечено на конец текущего года. Однако те, кто изучал методы гПутина, считают, что он будет служить рупором его режима.
«Этот собор является аванпостом другой Европы — ультраконсервативной и противостоящей всему новому — в самом сердце страны, прославившейся своим вольнодумством и светскостью», — сказал писатель Михаил Ельчанинов, автор книги «В голове Владимира Путина» (Dans la tête de Vladimir Poutine).
Этот «духовный центр» — огромный комплекс, состоящий из четырех отдельных зданий — будет включать в себя не только церковь, но еще и школу, конференц-залы и культурный центр, которым будет руководить российское посольство.
Этот комплекс принадлежит не церкви, а российскому государству, которому удалось обойти Саудовскую Аравию, Канаду и некоторые другие страны, тоже пытавшиеся купить этот участок земли.
Москва пыталась получить какую-нибудь величественную церковь в Париже с тех пор, как главный православный храм в Париже — Собор Александра Невского — разорвал связи с российским церковным руководством после 1917 года и объявил о своей верности Константинополю.
Советские лидеры Иосиф Сталин и Никита Хрущев, которые вели активное наступление на религию, убеждали Шарля де Голля вернуть Москве контроль над собором Александра Невского.
Он отказался, заставив православных верующих, решивших сохранить верность Московскому патриархату, построить свою собственную, гораздо более скромную церковь.
При г-не Путине попытки вернуть церковное имущество возобновились с новой силой — в совокупности с попытками наладить отношения с ультраправыми политическими силами в Европе, которых привлекал образ России как бастиона консервативных социальных и культурных ценностей.
Часть русского мира
Слияние политических, дипломатических и религиозных интересов было наглядно продемонстрировано в Ницце, когда в 2013 году Свято-Николаевский собор перешел под контроль Московского патриархата.
Чтобы отметить окончание реставрационных работ, финансируемых Москвой, в январе посол России в Париже Александр Орлов вместе с мэром Ниццы Кристианом Эстрози (Christian Estrosi) принял участие в церемонии, состоявшейся в этом храме, и назвал этот реставрационный проект «сигналом для всего мира о том, что Россия священна и вечна».
Затем, в рамках фестиваля российско-французской дружбы, проведение которого противоречило официальной политике французских властей с 2014 года, когда Россия аннексировала Крым, посол, православные священники, чиновники из Москвы и французские влиятельные лица собрались в июне на гала-ужин в роскошном отеле в Ницце, чтобы отметить возвращение этого собора под контроль Московского патриархата.
Выступая на этом ужине, Владимир Якунин — давний соратник Путина, против которого США ввели санкции в связи с аннексией Крыма — объявил этот собор «частью русского мира». Москва использует эту концепцию, чтобы оправдать свое военное вмешательство в украинский конфликт и чтобы поддержать русскоязычных ополченцев на востоке Украины. По словам г-на Якунина, церковное имущество царской эпохи принадлежит России, «просто потому что это наша история».
Кампания России по расширению влияния, по всей видимости, приносит свои плоды. В отличие от национального правительства в Париже, местные власти в Ницце, представляющие в основном правые силы, поддерживают г-на Путина и даже аплодируют аннексии Крыма.
После теракта 14 июля в Ницце, в результате которого погибло 84 человека, среди которых было четверо русских, депутат Эрик Чиотти (Eric Ciotti) потребовал, чтобы Франция наладила более тесные отношения с Москвой ради уничтожения «Исламского государства» (это террористическая организация, запрещенная на территории РФ — прим. Ред.).
Андрей Елисеев, настоятель Свято-Николаевского собора в Ницце, который получил образование в Москве и свободно говорит на нескольких языках, отрицает обвинения своих противников из эмигрантского сообщества, утверждающих, что он работает на российские службы безопасности, объяснив такое отношение к нему лично и к Москве старыми обидами аристократических семей.
Но, по его словам, он, тем не менее, обязан служить государству, потому что русская церковь была ветвью государственной власти с того момента, как в начале 18 века Петр Великий взял религию под контроль.
По его словам, у него так мало возможностей принимать самостоятельные решения, что «нужно письменное разрешение от правительства, чтобы переместить одну икону» в соборе, который принадлежит не церкви, а российскому правительству.
Теперь, когда Москва вернула себе контроль над собором в Ницце, а работы над новым парижским собором подходят к концу, в феврале она обратила свой взор на небольшой участок православных территорий, который до сих пор находится вне ее контроля. Речь идет о кладбище, где находятся могилы давно умерших белых генералов, министра иностранных дел, служившего еще при царском режиме, одного из родственников последнего русского царя Николая II и множества православных христиан, которые умерли и были похоронены на французской Ривьере.
Кристиан Фризе (Christian Frizet), французский инженер, вспоминал, как он отправился на это кладбище по распоряжению российского посольства в Париже и быстро открыл замок, висевший на его железных воротах. «Мне потребовалось всего пять минут, и я даже не пользовался отверткой», — сказал он.
Сопровождаемый помощником отца Елисеева, бывшим российским военным офицером Игорем Шелешко, который позже погиб в теракте в Ницце, Фризе установил табличку, на которой было написано, что это кладбище является собственностью Российской Федерации, и запер его ворота на висячий замок.
Позже Оболенский и его сторонники убрали табличку, сняли замок Фризе и повесили свой собственный замок. В редкий момент перемирия стороны договорились, что у каждой из них должен быть свой ключ от него.
«Они не остановятся, пока не будут контролировать все, — сказал в шутку Оболенский. — Однажды Английскую набережную в Ницце начнут называть Русской набережной».
