Почему мы так удивляемся тому, что перемирие, о котором договорились США и Россия и которое должно было положить конец или по крайней мере приостановить бои в Сирии, рассыпается на части? Возможно, Вашингтон и Москва используют одинаковые дипломатические формулировки, выступая с совместными заявлениями, однако зачастую они руководствуются совершенно разными интерпретациями.
Что касается американской стороны, то недавно заключенное соглашение о перемирии было попыткой показать, что Вашингтон, несмотря на его устойчивое нежелание увеличивать степень своей вовлеченности в сирийский конфликт, не хочет уступать России (и соответственно Ирану) инициативу в Сирии. Американские дипломаты хотели добиться временного прекращения боевых действий, обеспечить поступление гуманитарной помощи в контролируемые оппозицией районы Сирии, которые оказались зажатыми между войсками сирийского правительства и силами «Исламского государства» (террористическая организация, запрещенная на территории РФ — прим. пер.), и, возможно, инициировать процесс политического урегулирования, что в долгосрочной перспективе обоснует требование администрации Обамы о том, что «Асад должен уйти».
Достаточно будет отметить, что ни одна из перечисленных выше задач не имела особого значения для Кремля. Готовность Москвы поддержать стремление госсекретаря США Джона Керри к началу дипломатического процесса основывалась на убежденности Кремля в том, что, возможно, США уже делают свои первые шаги по пути, который до них прошел президент Турции Реджеп Тайип Эрдоган (Recep Tayyip Erdogan), а именно по пути признания того, что Башар аль-Асад больше не является главной угрозой в сирийском конфликте. Потакая требованию Вашингтона о том, что уход Асада из власти в некий момент в будущем должен стать неотъемлемой частью любого соглашения, министр иностранных дел России Сергей Лавров и его команда считают, что США уже смирились с тем, что в обозримом будущем Асад останется у руля страны.
События, произошедшие непосредственно перед началом перемирия — усиленные бои — являются отражением подхода России к борьбе с повстанческими силами. Цель перемирия заключается вовсе не в том, чтобы дать передышку сирийской оппозиции. Вместо этого массированные боевые действия, которые продолжались непосредственно до момента начала перемирия, были направлены на ослабление позиций повстанцев и укрепление позиций сирийской армии в Алеппо. Это перемирие должно было стать паузой, в течение которой лидеры сирийской оппозиции могли бы подумать и решить, стоит ли им продолжать борьбу или уже пора сесть за стол переговоров с режимом Асада. В идеале Москва хотела бы найти в рядах суннитской оппозиции человека, подобного Ахмату Кадырову — командира повстанцев, готового перейти на сторону режима в обмен на гарантии предоставления автономии. Если в течение этой паузы в боях никто не решит перейти на сторону режима Асада, тогда по истечении срока перемирия боевые действия возобновятся.
Разумеется, перемирие в Сирии было встречено с радостью далеко не всеми представителями правительства США. Российское посольство — не говоря уже о Министерстве иностранных дел России — может прочесть множество статей, появившихся в «Вашингтон Пост» и «Нью-Йорк Таймс», авторы которых пишут о проблемах внутри истеблишмента системы национальной безопасности США — в частности о возражениях Пентагона против условий заключенного соглашения по Сирии, в том числе против условий об обмене разведданными и операциях против «Исламского государства». Поэтому, когда самолеты ВВС США нанесли удар по правительственным войскам, сражавшимся против боевиков ИГИЛ, россияне, которые не склонны расценивать этот инцидент как случайность, произошедшую спустя всего несколько часов после публикации рассказов о том, что Министерство обороны США с большим недоверием относится к идее сотрудничества с Россией в Сирии, уже приготовились предположить самое плохое. Некоторые аналитики высказали мнение, что этот удар стал местью за те авиаудары, которые ранее в этом году российские самолеты наносили по сирийским оппозиционным группировкам, поддерживаемым США. Между тем, многие эксперты в России видят в этом инциденте четкий сигнал того, что США до сих пор считают Асада главной проблемой и не хотят, чтобы войска режима укрепили свои позиции за время перемирия. Этот инцидент также говорит России о том, что США не готовы принять практичный компромисс ради урегулирования сирийского конфликта и не готовы оказывать давление на оппозиционные группировки, чтобы подготовить их к принятию такого компромисса (это, согласно российскому пониманию борьбы с повстанческими движениями, означает готовность принять участие в процессе политического урегулирования под руководством действующего правительства).
Возможно, Россия готова попытаться поддержать процесс мирного урегулирования в Сирии, однако, учитывая появление признаков эскалации боевых действий, Москва может решить, что в настоящий момент дальнейшие дипломатические усилия бессмысленны. Если так случится, Кремль, возможно, будет в меньшей степени заинтересован в том, чтобы попытаться сдержать Асада, и вместо этого предложит ему улучшить его стратегические позиции еще до выборов нового президента США. Агония Сирии продолжается.
Николас Гвоздев — пишущий редактор National Interest, профессор национальной безопасности в Военно-морском колледже США и внештатный старший научный сотрудник Евразийской программы Института внешнеполитических исследований.
