Одинокая женщина с букетом цветов в руке и гневом в глазах. Она пришла в понедельник на набережную в Ницце, которая стала символом слепого терроризма во Франции после событий 14 июля, когда под колесами грузовика погибли 86 человек. Главный объект ее недовольства — Франсуа Олланд и его правительство. Президент и большая часть французского политического класса находились тем утром в Париже на национальной церемонии в память о 230 жертвах со времен терактов в Charlie Hebdo 7 января 2015 года. Однако в стране не стихает полемика по поводу дыр в безопасности в Ницце в ту трагическую ночь национального праздника. «Я не хочу жить в стране, которая находится под постоянной угрозой, — бушует женщина, положив букет на другие там, где завершился кровавый путь грузовика Мохамеда Лауэжа (Mohamed Lahouaiej). — Каждый день появляются все новые подтверждения того, что рак терроризма все больше распространяется среди нас».
В саду у Дома инвалидов, где выступал тем утром Франсуа Олланд, слово дали ассоциациям и близким жертв. Однако и в их глазах был виден гнев. Административные сложности выживших, травмы раненых, разоблачения ошибок полиции в парламентском следствии по терактам 13 ноября 2015 года — все это просто так не проходит. «Французские разведслужбы дали убийцам время, чтобы организовать убийство нас и наших детей. Мы не замолчим. Речь идет уже не об ошибках, а о намеренной постановке граждан под угрозу со стороны спецслужб и государства». Об этом писала еще в феврале в открытом письме мать Сесиль Ваннье (Cécile Vannier), жертвы теракта в Каире 22 февраля 2009 года, организаторы которого, как выяснилось, были связаны с участниками событий 13 ноября. Президент в ответ выступил поборником прозрачности: «Долг государства — дать ответ на все вопросы» по «каждому теракту, в том числе о его собственной роли». «Если худшее произошло, государство должно показать пример в ответах, шагах и реакции». Чуть ранее в ответ на критику Ф
рансуа Олланд пообещал реформировать систему выплат компенсаций жертвам (нынешняя существует уже 30 лет).
Вокруг церемонии незримо витало имя французского джихадиста Рашида Касима (Rachid Kassim), который сейчас находится в Сирии в рядах ДАИШ. Его считают подстрекателем трех последних терактов: убийство двух полицейских в парижском пригороде в июне, убийство священника в церкви Сент-Этьен-дю-Рувре 26 июля и предотвращенный теракт с использованием заминированного автомобиля в Париже в ночь на 4 сентября. В пятницу в Доль и Роанн были задержаны два человека, которые распространяли его пропитанные ненавистью обращения и призывы к убийству через зашифрованные интернет-мессенджеры. Рашид Касим, бывший житель лионского пригорода, отправился в Египет в 2012 году, а затем влился в ряды ДАИШ. Сейчас он значится в списке самых разыскиваемых французских джихадистов наравне с вербовщиком Мурадом Фаресом (Mourad Farès), который наделал немало дел в Савойе и Швейцарии. Его имя в частности всплывало в июне в процессе о «страсбургской группе», в котором фигурировал брат одного из убитых в Париже террористов.
Провести национальную церемонию в память о жертвах так, чтобы на горизонте не было ни облачка, сложно, почти невозможно. Тем более что к нам приближается годовщина трагедии 13 ноября. 27 ноября прошлого года в Доме инвалидов прошло душещипательное мероприятие. После берущего за душу исполнения песни Quand on n’a que l’amour Жака Бреля были названы имена 129 из 130 погибших (одна семья отказалась от этого). Но с тех пор в памяти появились и другие картины, вроде свиста в адрес премьера Манюэля Вальса в Ницце 18 июля.
Что еще серьезнее, национального единства, о котором столько говорили после терактов Charlie Hebdo и Hyper Cacher в январе 2015 года, больше не видно. Его символом стали демонстрации «Я — Шарли» 11 января по всей Франции и в первую очередь в Париже, где присутствовал целый ряд европейских лидеров. Однако оно развалилось на предвыборной почве при том, что на этой неделе у правых начнутся праймериз (в среду должны быть названы имена кандидатов) в рамках подготовки к грядущим президентским выборам. Бывший глава государства Николя Саркози (он присутствовал на церемонии в понедельник) без конца говорит о безопасности и явно решил сделать борьбу с терроризмом и аресты радикалов главной ударной силой в кампании. Этой тематикой собирается воспользоваться и лидер Национального фронта Марин Ле Пен, которая произнесла в воскресенье речь во Фрежюсе неподалеку от Ниццы.
Наконец, остаются цифры, от которых идет холодок по спине во Франции, которая с 13 ноября 2015 года живет при чрезвычайном положении, облегчающем обыски, задержания и прослушку. 230 погибших с января 2015 года. Сотни раненых. И все более тревожные сведения о распространении джихадистского «рака», который поразил часть мусульманского сообщества Франции (6 миллионов человек, самая большая община в Европе). В Сирии и Ираке сейчас находятся порядка 700 французских исламистов, как мужчин, так и женщин. Еще 900 человек были задержаны при попытке уехать. А под стражу были взяты около 1 400 радикалов.
Страх «подражателей»
Полицейские же опасаются не только вполне возможного в таких случаях эффекта «подражательства», но и разжигаемых в соцсетях агрессии и фанатизма, а также неизбежного желания поквитаться, которое возникает в общинах по мере арестов и задержаний, особенно если террористов убивают (а они сами стремятся к этому в большинстве случаев). Предотвращенный две недели назад теракт в Париже готовили две радикально настроенных девушки, которые по интернету поддерживали связь с террористами из Магнанвиля и Сент-Этьен-дю-Рувре. «У терроризма есть притягательная сила, — сказал Le Temps криминолог Ален Боэ (Alain Bauer) в ноябре 2015 года. — Такова трагическая реальность, которую может только обострить подобная национальная церемония». Многие эксперты полагают, что эта картина раненой Франции, которую транслируют в прямом эфире по телевидению, как раз таки является целью заказчиков из ДАИШ и их новобранцев из далеких от центра Парижа кварталов.
