В конце 1990-х годов во время службы в дипмиссии Бразилии при ООН в Нью-Йорке мне поручили подготовить речь для заседания комитета по реформе Устава Организации Объединенных Наций.
В то время, только недавно приступив к работе в бразильском представительстве главной организации многосторонней дипломатии, я с большим усердием взялся за составление проекта речи. Наивный, я старался внести в него хотя бы какой-то элемент творчества и избежать вялых и бесцветных заявлений, какие обычно звучат в ООН.
Мне не повезло. Моему тогдашнему начальнику текст не понравился. По его словам, тот не вписывался в традиционные рамки. Шеф попросил меня немного перекроить речь, с которой в предыдущем году Бразилия выступала в том же комитете.
Что ж, кто сидит смирно, никогда не получит по шапке. И это позволяет поддерживать инерционный баланс, который во многом ограничивает сложность, с которой ООН, учреждение, насчитывающее уже семь десятилетий, адаптируется к глобальному контексту или, что звучит более амбициозно, формирует его.
Выступление Мишеля Темера на открытии сессии Генассамблеи ООН смелым не назовешь. Он предпочел обратиться к тем же вопросам, вокруг которых по инерции вращаются бразильские выступления. Тем не менее Темер проявил умеренность и такт. Ему удалось изящно обойти высокопарную риторику самопровозглашенного лидерства во внешней политике, какая отличала Лулу и Русеф.
В том, чтобы привести бразильскую риторику в соответствие с той ролью — к сожалению, уже не столь значительной — какую страна играет на международной арене, есть здоровый реализм. И он дает правильное представление о том, что огромный потенциал Бразилии отнюдь не является гарантией — многое еще предстоит построить, в том числе и во внешней политике.
Лучшим примером этой мысли в речи был тот момент, когда Темер связал успех в сфере социальной поддержки не с «политической волей», но с налоговыми обязательствами государства. Темер не стал перекладывать вину за убогость бразильских экономических показателей на неблагоприятную международную ситуацию.
Президент справедливо назвал страну экологической супердержавой, которая является важнейшим участником за столом переговоров, где обсуждается устойчивое развитие.
Он с удовлетворением говорил о начале динамики освобождения Кубы от изоляции; об установлении внутреннего мира в Колумбии; о договоренностях, достигнутых по иранской ядерной программе. Однако Темер говорил это, зная, что Бразилия во всех этих событиях была только зрителем.
В отношении грубости боливарианских делегатов на пленарном заседании, когда они во время выступления бразильского главы государства имели дерзость покинуть зал, он назвал «естественным и здоровым» сосуществование различных политических взглядов в правительствах Латинской Америки. Подчеркивая безоговорочную приверженность Бразилии демократии, Темер указал на правовой и легитимный характер отстранения его предшественницы от должности.
Темер по праву соотнес задачу развития с расширением торговли. Он также указал на родство демагогии и протекционизма. Буквально Темер заявил, что «в ситуациях экономического кризиса дает о себе знать протекционистский рефлекс (…) Протекционизм является порочным барьером на пути развития. Он крадет рабочие места и превращает мужчин, женщин и семьи во всем мире — включая Бразилию — в жертв безработицы и безысходности».
Здесь президент сказал не всю правду, и скромное обаяние его выступления в ООН не помешало ему прозвучать намеренно поверхностно. Просто чтобы ограничиться периодом после Второй мировой войны, очевидно, что мир колебался между большей и меньшей степенью протекционизма. Но стало ли это преградой на пути возвышения таких стран, как Китай, Чили или Южная Корея?
Кстати, призывая в своей речи к более свободной международной торговле, Темер сослался только на сельскохозяйственный сектор. Он решил не упоминать всю оставшуюся часть экономической деятельности, в которой Бразилия остается одной из наименее открытых стран в мире.
Превосходную радиограмму бразильского коммерческого самопоглощения предлагает нам Эдмар Бача (Edmar Bacha) в Valor, вышедшей на прошлой неделе. Экономист отмечает, что, если основываться на данных 160 стран, которыми располагает Всемирный банк, те ничтожные 14% — доля импорта в бразильском ВВП — по степени открытости ставят Бразилию в самый конец списка: хуже ситуация лишь в Нигерии и Судане.
В преддверии поездки Темера в ООН активно критиковалась торговая направленность его дипломатии.
Невозможно, однако, не ратовать за рост участия Бразилии в международной торговле как за основной приоритет нашей глобальной стратегии интеграции. И об этом в ООН президент говорил мало.
