То, что сейчас происходит в регионе, это не борьба пешек, в которой Россия пытается прорваться через американские интересы, обозначенные после распада Советского Союза. Россия под руководством Путина стала другим государством и пытается поменять всю шахматную партию, чтобы положение в ней соответствовало новому уровню российского влияния в регионе.
Америка полностью убедилась в этом после провала Обамы в 2013 году в ликвидации Башара Асада и плана по химическому оружию. Это послужило сигналом для Путина, сигналом о том, что администрация США ослабла. Вернулась философия слабости сверхдержавы, воплотившейся в реализации политики невмешательства в конфликты, но они были неспособны это сделать.
Политики в Вашингтоне не смотрят на ситуацию с «восточной» точки зрения, не понимают, как арабы смотрят на США. То, что многим непонятно в регионе, — это то, почему происходящее в Ираке, его фактический распад связал всем руки на западе и не позволил никому вмешаться в регион, где конфликты не прекращаются до сих пор.
Открытое вторжение в Ирак в 2003 году прорвало плотину, стоящую на пути иранского наводнения на восточной границе. «Неприятие любого варианта» — позиция, выбранная Обамой в сирийском кризисе, — открыла еще одну лазейку на севере для проникновения в регион русских.
Но Путин — не Хомейни и не Хаменеи. До Путина Москва была заинтересована в поддержке союзников ее лагеря в регионе без преследования союзников Запада. Сейчас Россия думает совершенно по-другому, более не ограничивает себя и играет против Соединенных Штатов на Ближнем Востоке.
В то же время не вызывает сомнений тот факт, что Путин слишком умен, чтобы отказаться от основной силы, представляющей собой случайное совпадение с осью сопротивления. Это же совпадение привело к тому же шиитскому полумесяцу, который пытается окружить суннитское большинство любой ценой.
Стратегическая «случайность» применяется только в отношении России, не Ирана, который выступает в качестве основной движущей силы «шиитской оси, которая принимает форму полумесяца неповиновения».
Впервые после распада Советского Союза Путин конвертировал накопившиеся силы в построение моста с Ираном, который в течение многих лет работал над тем, чтобы поставить арабские столицы под свой контроль. Путин превратил этот «иранский» мост в сердце арабского мира в точку увеличения влияния на расширение поставок.
Из-за того, что Америка загнала себя в угол своими неудачами в регионе, Путин стал реализовывать план изменения баланса на Ближнем Востоке, который включает в себя недопущение вмешательства Запада в дела новых режимов, как это было с режимом Саддама Хусейна и Муаммара Каддафи, когда не было достигнуто соглашения с российской стороной. В любом случае Путин понимает, что за доступ в осиное гнездо надо платить.
Поведение России по отношению к иранцам часто похоже на то, как лев набрасывается на добычу, а она оказывается простой слабой гиеной.
Иран тратит миллиарды долларов, чтобы сохранить режим Асада в Сирии. А русские пришли в сентябре 2015 и собрали плоды иранских экономических и военных усилий.
Неправда, что русские стоят вне религиозных противоречий в регионе. Постоянные оправдания не приносят пользы перед лицом пунктов стратегии, разработанной прагматичными умами без «глупых» исторических перепалок.
Все, что хочет сейчас Кремль, это направить конфликты, в которых он не участвует, в своих интересах параллельно с теми, которые пытаются расширить свое влияние через Средиземноморье на юге и через Атлантический океан на севере. В Ливии не осталось места для российского влияния, так страна утонула в племенных, региональных и идеологических конфликтах, религиозное разделение здесь не является основным фактором, и потому русские не нашли готовой к использованию «смеси».
Путину нет необходимости отвлекаться на второстепенные конфликты — ведь неважно, как Россия будет превращаться в главную силу, воспринимаемую всерьез.
Путин не будет принимать боевые и политические потери, которые ведут к потерям экономическим. Россия не может позволить себе сломать свою монополию на экспорт газа в Европу. Российское политическое кредо стоит перед лицом неизбежной радикальной реконструкции. Во время холодной войны было соперничество Запада и Востока, в центре которого был контроль над водными и торговыми путями. Сегодня это конкуренция за нефтяные и газовые «энергетические коридоры».
Россия больше не допустит катарский газопровод через Сирию в Европу. Так как это будет иметь тяжелейшие последствия для российского бюджета, который и так находится под бременем санкций.
Цена отказа от катарского проекта, несущего на себе западный отпечаток — это другая трудность для России, которая, кажется, готова нести все расходы самостоятельно.
Вероятно, первой ценой являются удары северокавказских джихадистов по позиции философии «сглаживания религиозных противоречий», поддержанной Путиным, по крайней мере, в отношении суннитского большинства в Сирии, а возможно и в Ираке.
Нет ничего плохого в том, что российско-американское соглашение создает новую реальность на Ближнем Востоке, в которой должны будет действовать Россия и Западный мир.
