Вмешательство в Сирии было одной из ключевых попыток Путина навязать диалог.

отказаться от переговоров. Каких-то определенных договоренностей можно было достичь. Американцы полноценно отработали весь цикл переговоров, пришли к финальному решению — это, собственно, заключение соглашения о прекращении огня и урегулировании конфликта в Сирии и многое другое. Но параллельно с этим есть четкое понимание, что «мы выполнили свою часть пути, теперь это же должна сделать противоположная сторона или не сделать». Здесь они не могут брать на себя ответственность за действия противоположной стороны. Судя по всему, противоположная сторона не в состоянии выполнить свою часть этого сложного пути, которая называется переговорным процессом. Всегда, в любой момент есть возможность «умыть руки». Но американцы так не делают. Даже в условиях, когда очевидно, а сейчас есть доказательная база, подтверждающая, что гумконвой разбомбили россияне, они до сих пор не ставят точку в переговорном процессе. Потому что поставить точку очень легко, а восстановить потом переговоры очень сложно. Все это происходит параллельно: с одной стороны — процесс, который касается виновных в этом преступлении, с другой — довольно вялый, но переговорный процесс между американцами и россиянами.

О том, что должны сделать США, чтобы заставить россиян и «асадитов» соблюдать перемирие, так это только санкции. В этой истории нет санкций. Так же, как и Будапештский меморандум. Не было санкций в отношении нарушителя, и, очевидно, этот меморандум — это бумажка, которая не стоит даже внимания. Когда прописываются четкие санкции, то понятна цена несоблюдение соглашения. А если санкций нет, то есть большое поле для маневров, и это снимает со сторон ответственность за несоблюдение условий. Но следует понимать, что все промежуточные соглашения как раз для того и заключаются, чтобы минимизировать возможность введения санкций. Потому что все прекрасно понимают, что, скорее всего, соглашения не будут соблюдаться. Это делают, чтобы, с одной стороны, каким-то образом показать динамику, прогресс, положительные сдвиги, а с другой — обезопасить себя от возможных негативных санкций или изменения политических обстоятельств.

«День»: Недавно кандидат в президенты США Хиллари Клинтон сказала, что прекращение огня зависит только от России и предложила в небе над Сирией ввести зону запрета для полетов. Насколько конструктивно такое предложение?

— Введение над Сирией зоны запрета для полетов означает крах сирийского режима. По большому счету, только благодаря бомбардировкам войска Асада, Ирана, Афганистана и России могут поддержать игру и быть более или менее действенными в отношении других группировок. Захотят ли пойти на это предложение россияне? Конечно, нет.

 — Сразу после обстрела в Сирии гуманитарной колонны ООН, США обвинили в этом Россию. Теперь же появились подтверждения этого факта и на месте обстрела обнаружили обломки российской бомбы. Почему, по вашему мнению, Россия пошла на это?

— На тот момент перемирие еще не закончилось. Я не думаю, что Россия намеренно хотела сбить самолет в небе над Украиной. Так же, вполне возможно, они не хотели разбомбить конвой, а хотели ударить по джипу повстанца, который их сопровождал. Есть очень много разных вещей, которые в условиях войны очень динамичны. Вы не можете контролировать всех актеров, они могут быть вполне самостоятельными. Кто-то принимает решение бомбить, не задумываясь о том, какими могут быть последствия. Но это действительно характерная для России ситуация, когда они начинают рассказывать, что это не они и их там нет. В этой ситуации их поведение весьма классическое. Например, был удар по «асадитам», тогда Западная коалиция признала, что нанесла этот удар. В то время как Россия «упирается рогами» и говорит, что ни при каких обстоятельствах не будет признавать этого. Конечно, это серьезный козырь в руках американцев. И они могут вытянуть его. Это будет зависеть от того, насколько россияне будут договариваться по этому вопросу. Россияне хотели воевать, вести переговоры с американцами, перевернуть страницу. Почему россияне пошли на Сирию, расчет понятен. Но вопрос в том, осознают ли они до конца свои возможности и учитывают ли все риски. Поэтому много вопросов к российской политике: как они сейчас себя позиционируют и как пытаются выйти из этого кризиса.