Женщина в крестьянском платке, один ребенок на руках, другой цепляется за длинную юбку. Тревожное скорбное лицо. Это Нюра — собирательный образ жены «врага народа», оставшейся один на один со всеми тяготами деревенской жизни, да еще в лютые военные годы.
У Нюры есть прототип— Анна Николаевна Галактионова, крестьянка из деревни Засосье Сланцевского района Ленинградской области. Некогда цветущая деревня в 50 дворов, со своей часовней, пекарней и школой, опустела в одночасье: в 1937 году по анонимному доносу в НКВД из нее увели всех мужчин, 30 человек. Через 10 лет, в 1947 году в деревню вернулись трое. Среди вернувшихся — муж Анны Николаевны, они прожили вместе еще 34 года.
Во время войны Анна Николаевна была председателем колхоза, то есть вынесла на своих плечах неподъемную ответственность за всех. Вместе со всеми смотрела вслед отступавшим красноармейцам, вместе со всеми пряталась с детьми в зимнем лесу от немцев, везла на себе всю мужскую работу: и посевную, и уборку хлеба, и ремонт техники. Растила двух сыновей, и вообще, ее изба была всегда полна ребятишек, еще не знавших, что они — сироты. В 1944 году в этой избе расположился штаб танковой дивизии, вся земля вокруг была искорежена танковыми гусеницами.
Женщины Засосья вынесли все, детей вырастили, очаг сохранили. Но от полученных ударов деревня не оправилась — теперь в ней осталось всего 10 домов, и только в пяти из них зимой светятся окна: в остальных жизнь возобновляется только по весне. Но оставшиеся жители не хотят, чтобы их деревня окончательно умерла. Анна-Ксения Ковальски, чье детство прошло в Засосье, решила этого не допустить — она считает, что не для того ее во время войны спасали героические жены «врагов народа». В 2012 году, бросив свой туристический бизнес, в деревню переехала ее сестра Наталья с мужем, теперь у них своя ферма – десяток баранов, два десятка коз, две коровы, сотня куриц и кролики. На все это богатство — две Натальины руки, да еще две — ее мужа, который строит для живности помещения.
Но это не единственная стройка, которую они ведут: они построили Дом памяти, а в нем завели специальную Книгу памяти, куда вписаны не только имена репрессированных жителей деревни — каждый, кто хочет, может зайти в этот дом и вписать имя своего родственника, которого постигла та же судьба. Дом памяти открыли год назад, 3 октября, тогда же прошел первый фестиваль «День друзей деревни».
Но это не первый проект, осуществленный в Засосье. По словам Анны-Ксении, самым первым был проект «Напиши письмо в деревню».
— У нас очень плохо работает почта, не хотят почтальоны к нам ездить за семь километров — говорят, писем мало, забирайте сами. И мы кинули клич «ВКонтакте» — напишите нам в деревню письмо, чтобы на почте увидели, что письма к нам идут. Я думала, ну, несколько френдов напишет — а писем пришло больше тысячи, и такие трогательные письма, с детскими рисунками, с рассказами о своих деревнях. География была от Архангельска и Камчатки до русскоязычных сообществ в Вене, Берлине, Хельсинки. Это нас так зарядило. Наверное, в этот момент наша история перестала быть только нашей.
На этом фоне возник другой проект — фотоконкурс «Утерянные деревни России».
— Мы предложили людям присылать фотографии своих деревень с историческими справками о них. В конкурсе приняли участие люди из 59 регионов, мы выбрали 10 победителей, и вот, теперь вышел набор из 10 открыток, а на 11-й — фотография нашего Засосья. Ведь это очень старая деревня, первое упоминание о ней относится к 1680 году, но рядом находится древний могильник XII века, он всегда у нас назывался «Могилки», так что вполне возможно, что деревня на несколько веков старше.
Фотографиями жители деревни не ограничились — создали Музей утерянных деревень. Своих пожилых земляков Анна-Ксения называет краеведами, и это недалеко от истины: они собрали для музея старинные вещи, фотографии, документы, они рассказывают молодым семейные предания, все то, что сохранилось в памяти только у них.
В конце прошлого года проект жителей Засосья «Невиновные» стал лауреатом Национальной премии «Гражданская инициатива».
— Организатор этой премии — Комитет гражданских инициатив, фонд Кудрина, там 12 номинаций, я случайно обнаружила все это в интернете, попался на глаза чей-то проект, за который просили проголосовать. Первый раз мы приняли участие в конкурсе в 2014 году с проектом «Музей утерянных деревень», тогда тоже многие за нас голосовали, писали, знакомились, отклик был большой, но в тройку победителей мы не вошли. Зато в 2015 году мы подали проект "Невиновные" и победили. Все было по-настоящему, они до последнего момента держали в тайне имена победителей, так что мы чувствовали себя как на "Оскаре". И когда нас назвали – это был очень эмоциональный момент. Денежный приз — 200 тысяч рублей положили по-деревенски в чулок и долго думали, как правильно их потратить. У нас уже раньше велись разговоры про памятник репрессированным жителям деревни, и тут они возобновились. И ведь что удивительно, сначала это должен был быть мужчина, и я уже не помню, как возникла идея, что это будет Нюра — видимо, так должно было получиться.
Найти исполнителя памятника оказалось просто. Анна-Ксения занимается организацией праздников, у нее мастерская в творческом кластере на Васильевском острове, где находятся и выставочные пространства, и мастерские художников и скульпторов. Так что скульптор нашелся за соседней дверью.
— Очень интересным был процесс создания скульптуры — становилось ясно, что в ней действительно можно выразить весь драматизм прошлого. Прообразом стала наша прабабушка Анна Николаевна. Еще есть люди, которые ее помнят, и ее саму, и ее дом, всегда полный соседских детей. Мне кажется, сохранить тепло и гостеприимство, несмотря на все пережитое горе, мог только человек с женской энергией. Представляю, как нелегко ей было — одновременно и жене «врага народа», и председателю колхоза. Мне кажется, она все это время верила в то, что ее муж вернется, ждала его, и он вернулся именно благодаря ее вере. Сохранить веру, когда вокруг нет ничего хорошего, когда ты зависим, подвержен страшному давлению, живешь под гнетом неизвестности, надрываешься на тяжелейшей физической работе, — в этом, по-моему, и есть настоящая сила духа.
Автор памятника — 27-летний скульптор и реставратор Александр Спиридонов. По его словам, когда к нему пришла Анна-Ксения, внучка Нюры, и предложила сделать эту работу, на раздумье у него ушло не больше пяти минут.
— Я сразу этим предложением заинтересовался, проникся, стал изучать литературу. Мне очень помог старший брат, историк, он стал меня наставлять, многое рассказал и объяснил. Потом мне прислали фотографии, объяснили, какой хотят видеть эту скульптуру, и я начал работать. Эскизы на всех стадиях подробно обсуждались, мне было очень важно понять тот пласт времени, ощутить, что чувствовали эти люди.
Мне запомнились слова Дмитрия Лихачева о том, что нам известно много воспоминаний дворян, людей образованных, а вот крестьяне мемуаров не пишут, и мы о них практически ничего не знаем. И мне очень захотелось представить, каково было крестьянам, на которых в любую годину, настигающую отечество, падает самый тяжелый удар. Я пытался перенести ту ситуацию на сегодняшний день: а что если однажды ночью всех мужчин какого-нибудь микрорайона возьмут и увезут неизвестно куда, сошлют, посадят, расстреляют. Наверное, оставшиеся женщины и дети почувствуют то же, что почувствовали в 1937 году женщины и дети Засосья.
— Александр, а вам кто-нибудь позировал для «Нюры»?
— Да, у меня есть знакомая из Вологды, Софья, она сюда периодически приезжает, настоящая крестьянка, и по манере, и по разговору, по внешнему виду. Я, например, ее спрашивал, как правильно платок повязывать — она повязывала, и я смотрел. Два раза ко мне приходили женщины с маленькими детьми. Я вообще-то портретист, для меня портрет — это самое важное.
Александр Спиридонов трудился над памятником «Нюра» не один — в мастерской на Васильевском острове работает целый коллектив из пяти молодых скульпторов и реставраторов, выпускников факультета искусств Петербургского университета. Но главных помощниц у Александра все же две — Даша и Кристина, им тоже идея памятника Нюре оказалась очень близка. Возможно, потому что у обеих крестьянские корни. По словам Даши, когда она узнала о заказе, ей даже стало немного страшно.
— Это большая ответственность, но и большая радость — осознавать, что ты можешь приложить руку к такому памятнику. И главное, тема очень интересная, такие трагедии в нашей стране очень многих коснулись. У меня самой вот такая семейная история: моя бабушка — немка, они жили немецким поселением еще с екатерининских времен. А когда началась война, дедушку и его девятерых братьев отправили в лагерь, а бабушка с пятью детьми пошла по этапу. Так что в моей семье тоже знают, что такое народные страдания.
Кристина тоже радовалась заказу, и ей трагедия Засосья тоже оказалась понятна.
— Семья моей бабушки была раскулачена, бабушка и ее сестры испытали на себе весь этот ужас. А прабабушка осталась одна с семью дочками на руках. Правда, прадедушка, слава Богу, остался жив. Я сразу же пересмотрела все фотографии, все эти деревенские лица, фигуры в лаптях. Для нас это не просто заказ, а творческая работа, в которую мы вложили душу, очень надеемся, что памятник понравится жителям Засосья — это самое главное.
1 октября вся творческая команда собирается в Засосье, за 170 километров от Петербурга, чтобы открыть памятник Нюре, жене «врага народа».
Всей душой радуется открытию памятника создатель Ленинградского мартиролога Анатолий Разумов.
— Мне кажется, это очень важное событие, я по совпадению как раз в это время еду с псковичами на Левашовское кладбище — они хотят почтить память своих погибших родственников. Нашей стране не хватает и предметной памяти о репрессиях, и простой человеческой памяти о пережитом, так что каждое подобное событие меня очень радует. Я думаю, что на сайте «Возвращенные имена» надо будет обязательно об этом памятнике написать.
В Ленинградском мартирологе упомянут один из жителей Засосья, расстрелянный в октябре 1937 года. По словам Анатолия Разумова, очень важно восстановить и другие имена репрессированных крестьян. Но самое главное, что восстановлением истории своей деревни занимаются молодые люди — значит, несмотря на годы страха и забвения, память передается, значит, она нужна.
