Джим Мансон (Jim Munson) может рассказать вам одну из тех историй о беженцах, которые греют душу. Он является членом частной группы в Оттаве, которая оказывает помощь одной сирийской семье. Зимой прошлого года его попросили найти мальчикам коньки и хоккейные клюшки. Он принес детям коньки и клюшки и отправился с ними на канал кататься. Их первыми английскими фразами стали: «Он бьет! Он забивает!»
Если бы все было так просто.
За наше доброе отношение к сирийским беженцам Канаду часто называют той моделью, на которую стоит равняться всему миру. Людей восхищает то, как канадцы требуют оказывать помощь семьям беженцев. В Канаде мы жалуемся не на то, что к нам прибывает слишком много беженцев, а на то, что их слишком мало, и готовые помочь спонсоры продолжают с нетерпением ждать их приезда.
Мы добрый народ. Но пока еще слишком рано восторгаться своей добродетелью. По всей Канаде беженцы постоянно обращаются в благотворительные продовольственные фонды, потому что они не могут свести концы с концами. Как сообщил фонд Daily Bread Food Bank, расположенный в Торонто, у сирийских семей остается менее 400 долларов после уплаты аренды за жилье. В Монреале около 2 тысяч беженцев регулярно обращаются в Moisson Montreal, крупнейший продовольственный банк страны. В Виннипеге Ясмин Али (Yasmin Ali), которая руководит недавно открывшимся продовольственным банком, сказала в беседе с СВС: «Эта ситуация очень давит на них, потому что, полагаю, они такого не ожидали».
Справедливости ради стоит отметить, что федеральное правительство находится в безвыходном положении. Его субсидии привязаны к уровню благосостояния отдельных провинций. Если начать относиться к беженцам лучше, чем к канадцам, канадцы будут недовольны.
В Канаде существует развитая система агентств социального обслуживания. Но эта система не была готова к такому притоку беженцев, и она не получает дополнительного финансирования для решения их проблем. В 2014 году Канада приняла 13,5 тысячи беженцев, а в этом году их число, как ожидается, превысит 50 тысяч. Языковые курсы, переводчики, медицинское обслуживание — всего этого очень не хватает. Беженцы не могут найти работу, пока не выучат английский (или французский) язык, но у некоторых языковых школ уже закончились деньги на проведение таких занятий.
«Нам нужно нечто большее, чем просто любовь», — сказал г-н Мансон, который возглавляет постоянный комитет Сената по правам человека. Его комитет следит за реализацией программы помощи беженцам, и у него, мягко говоря, огромное количество проблем. По его словам, пока мы не найдем способ решить их, нам стоит с большой осторожностью экспортировать канадскую модель в другие страны.
Прежде всего, скорость проверки и подготовки документов вновь прибывших беженцев снизилась до минимума. Пока семьи беженцев вынуждены жить в условиях полной неопределенности где-то за границей, группы спонсоров безуспешно пытаются справиться с иммиграционной бюрократией.
Джон Брайан (John Bryan) является членом группы в Торонто, которая согласилась стать спонсором сирийской семьи, в настоящее время находящейся в Саудовской Аравии. Они наладили с этой семьей тесную связь. Они даже добились того, чтобы один из сыновей, изучавший инженерное дело, смог учиться в Йоркском университете. Но совсем недавно они получили короткое извещение о том, что их семья сможет получить необходимые документы для жизни в Канаде только через три года или еще позже. Почему? Возможно, все дело в нехватке ресурсов или в бюрократических процедурах. Как бы то ни было, сказал мне г-н Брайан, «правительство взяло на себя обязательство, но оно не собирается его выполнять».
Беженцы, которые получают поддержку от частных фондов, устроились лучше, чем те, кто получает поддержку от государства. Однако и в том и в другом случае деньги кончаются примерно через год. А что дальше?
Ответ на этот вопрос зависит от способности беженцев найти работу. И первые сигналы являются не слишком хорошими. «Я не могу рекомендовать их ни одному работодателю, потому что у них нет базовых коммуникационных навыков», — сказал один сотрудник благотворительного фонда. Кроме того, лишь немногие сирийские беженцы имеют высшее образование. (Согласно результатам опроса, проведенного в Гамильтоне, две трети беженцев в возрасте от 15 лет и старше имеют только законченное, а порой и незаконченное среднее образование.) Кроме того, в некоторых частях Канады, особенно в Альберте, ситуация на рынке труда просто ужасающая.
«Тяжелее всего будет, если ответственность за выплату пособий беженцам перейдет от правительства к органам власти отдельных провинций», — сказал г-н Мансон. Однако, вполне вероятно, в конечном итоге так и произойдет.
Никто не ждет, что беженцы смогут полностью себя обеспечивать сразу после приезда в страну. Мы не поэтому их принимаем. Мы принимаем их, потому что на нас лежит моральное обязательство смягчить страдания людей, сумевших выжить в условиях ужасающей гуманитарной катастрофы. Мы обязаны предоставить им наиболее полную поддержку, на которую мы только способны, и трезво оценивать то, с чем мы можем столкнуться и чего нам стоит ожидать.
Будет глупо открыть наши двери еще шире (на чем настаивают некоторые наши сограждане), поскольку многие беженцы до сих пор не могут найти себе источник пропитания. Нам также необходимо помнить, что интеграция занимает очень много времени и что далеко не все группы иммигрантов достигают успеха в этом независимо от того, насколько активно мы им помогаем.
Беженцы из Вьетнама благополучно устроились в Канаде. Что ждет сирийских беженцев? Об этом мы узнаем лет через 20 или 30. А пока нам не стоит недооценивать масштаб проблемы.
