Украине везет в ее невезении. Российский лидер Владимир Путин официально аннексировал Крым и неофициально восточную часть Донбасса, и в ходе этого конфликта погибли тысячи украинцев. Но большая часть Запада встала на сторону Киева, введя санкции против России и поддержав украинские реформы. После 2014 года Украина стала более сильной, стабильной и уверенной в себе.
Но тот путь, которым должна пройти Украина, таит в себе множество опасностей — не в последнюю очередь из-за того, что существует изначальное противоречие между стремлением к воссоединению с самопровозглашенными регионами и реализацией прозападных реформ. Украина не знает, что ей делать с армией из 35 000 хорошо вооруженных сепаратистов, которые в настоящее время контролируют восточный Донбасс. Кроме того, на оккупированных территориях живет пророссийская элита и население, которое заблокировало бы процесс реформ, оставшись в составе Украины.
Маневрировать между этими противоречиями станет легче, если Киев будет строить свою политику по примеру послевоенной Западной Германии. Как и послевоенная Германия, Украина расколота на ориентированную на Запад и оккупированную Россией зоны. Ей нужно возрождать свое государство, общество и экономику. Эта страна находится на линии разлома между демократическим Западом и авторитарным Востоком. И что самое важное, Бонну, как и сегодня Киеву, пришлось идти на трудные компромиссы между объединением и строительством прозападного государства. Он сделал это вполне успешно, выполнив в итоге обе задачи.
Ни одна историческая аналогия не является совершенной. Разделенная Германия незадолго до этого проиграла войну, а Украина 25 лет назад восстала из руин империи. Западная Германия была по сути дела оккупирована западными союзниками, а Украина только пользуется их поддержкой. Восточная Германия была вполне реальным государством, в то время как восточный Донбасс и Крым являются спорными территориями.
Тем не менее, немецкий опыт способен научить Украину, как идти по пути развития, временно отдав контроль над частью своей территории иностранному государству. Здесь следует задуматься о том, как три главных канцлера Германии Конрад Аденауэр, Вилли Брандт и Гельмут Коль повели свою страну этим трудным путем.
У Конрада Аденауэра, ставшего канцлером Германии вскоре после войны, Украина может научиться тому, почему признание утраты части своей территории в краткосрочной и среднесрочной перспективе поможет ей в конечном итоге. Аденауэр твердо верил в то, что Западная Германия стоит перед выбором между единством и свободой. По его мнению, свободная и прозападная Германия никогда не смогла бы объединиться с подконтрольным Советам востоком. И хотя канцлер был в полной мере предан делу воссоединения и неделимости немецкой нации, он еще в 1945 году признал, что «оккупированная Россией часть страны потеряна для Германии на неопределенный срок».
Поскольку Аденауэр сделал выбор в пользу Запада, Западная Германия получила помощь в рамках Плана Маршалла, вступила в Европейское объединение угля и стали, стала членом НАТО, перевооружилась и существенно выиграла от «экономического чуда» 1950-х годов. Но за такую политику пришлось расплачиваться. Повернувшись на запад, Аденауэр позволил Восточной Германии обрести черты государственности, а немецкой нации разойтись в стороны.
Аденауэр был прав, выбрав свободу в момент, когда Германия отчаянно нуждалась в восстановлении. Точно так же и Киев должен включить в число своих приоритетов выживание в качестве ориентированного на Запад государства перед лицом российской враждебности. Поэтому Украине следует отказаться от своей риторики в пользу объединения и официально объявить, что Крым и восточный Донбасс находятся под российской оккупацией. Тем самым, она отдалит антиукраинскую элиту и население этих регионов от своих дел и переложит всю ответственность за их благосостояние на плечи Москвы. Затем Киев должен сосредоточиться на развитии своих политических, военных, экономических и культурных институтов, сделав так, чтобы они полностью соответствовали западным и были интегрированы в них.
Еще один практический урок Украина может извлечь из правления Вилли Брандта, который работал канцлером Германии в начале 1970-х годов. В это время Соединенные Штаты Америки и Советский Союз стремились к улучшению отношений и к сокращению своих ядерных арсеналов, а Восточная Германия к тому времени стала фактом жизни. Брандт понял, что западногерманская политика неприязненного отношения к Восточной Германии дает очень мало практической пользы.
В результате его новой восточной политики удалось нормализовать отношения с СССР, Польшей и Чехословакией. Германия согласилась с принципом нерушимости послевоенных границ и официально признала Восточную Германию, установив с ней дипломатические отношения. Такой подход дал Бонну новые возможности влиять на Восточную Германию и тем самым отстаивать в более широком плане германские национальные интересы.
Подобно Брандту, Киев может когда-нибудь задуматься о немыслимом: напрямую вступить в переговоры с сепаратистами и с крымскими властями. Существующее сегодня исключение из украинской политики значительной части антизападной элиты и общества выгодно Украине, поскольку это позволяет ей проводить прозападные реформы. Но когда Украина станет достаточно западной и поймет, что продолжение военных действий и новые жертвы бессмысленны, Киеву понадобится восточная политика Вилли Брандта для прекращения конфликта. Пример Германии говорит о том, что войну невозможно остановить без каких-то компромиссов с сепаратистами, которые должны быть настоящими участниками мирных переговоров. Здесь можно даже подумать о некоей форме их признания.
И наконец, самый обнадеживающий пример может подать Гельмут Коль, который преподносит нам полезный урок о том, как Украина сможет со временем вернуть свои территории, победив в социально-экономическом состязании между украинской и российской системами, а не в прямой военной конфронтации.
К началу 1980-х многие немцы пришли к выводу, что воссоединение Германии невозможно. Казалось, что новое состояние вещей выбито в камне — пока советский руководитель Михаил Горбачев не начал свои реформы. Он объявил, что заблудшим социалистическим государствам не грозит советская интервенция, и это дестабилизировало режимы в странах-сателлитах, сделав бессмысленным существование восточногерманского государства.
Легитимность Восточной Германии придавал ее статус социалистической альтернативы западногерманскому капитализму. Но когда социализм начал разваливаться, игра подошла к концу. Массовые протесты в октябре 1989 года и потоки восточных немцев на запад еще больше ослабили легитимность режима. Спустя две недели после падения Берлинской стены Коль изложил свою концепцию объединения. К концу 1990 года эта концепция стала реальностью — и не потому что Бонн активно этого добивался, а потому что режим Восточной Германии распался, ее экономика оказалась на грани краха, подавляющее большинство восточных немцев выступало за объединение, а Советский Союз был слишком слаб, чтобы остановить эти процессы.
Подобно Германии времен Коля, Украина должна думать о воссоединении как об отдаленной перспективе, которая станет реальностью лишь тогда, когда успехи реформированной, перенявшей западные правила и обычаи Украины можно будет противопоставить жизни в слабой и изолированной России. Добиться воссоединения Украина сможет не военными средствами, не путем разгрома России и ее ставленников, а за счет победы в состязании двух конкурирующих систем. Как и Западная Германия, Украина сможет уверенно победить в этом состязании, если сохранит преданность западному пути развития.
