Gazeta Wyborcza: Как вы будете заниматься лечебной практикой, если вступит в силу проект комитета «Стоп абортам», который запрещает аборт по любым показаниям и вводит уголовную ответственность для всех участников этой операции, то есть и женщины, и врача [описание проекта — ниже]?
Ромуальд Дембский (Romuald Dębski): Я перестану лечить. Я не буду принимать рискованных решений, за которые мне может грозить тюрьма. Почему мои дети должны остаться без отца?
— А как же спасать жизнь беременных женщин?
— Я буду ждать, пока жизни пациентки не начнет угрожать непосредственная опасность. Некоторых мне наверняка удастся спасти. Но я не перестаю задаваться вопросом, что значит «непосредственная опасность». Сейчас я это знаю, но сложно сказать, что будет, если изменится закон. Ждать ли с операцией, пока не придет постановление суда или все же оперировать? Я совершенно не могу представить, как это будет выглядеть: нигде в мире не наказывают за лечение, которое соответствует медицинским стандартам.
— Права беременной женщины и нерожденного ребенка уравниваются.
— Я всегда говорил, что жизнь начинается в момент зачатия. Я убежден, что новая жизнь появляется в момент слияния яйцеклетки и сперматозоида. Но эта жизнь зависит от жизни матери. Ребенок, эмбрион зависит от того, в каком состоянии находится мать. Если она умрет, или если беременность будет внематочной, эта жизнь погибнет. До 24-25 недели беременности ребенок не может выжить вне материнского организма, таких инкубаторов не существует и, пожалуй, еще долго не появится. Ребенок живет благодаря организму матери, остается его частью, поэтому мать имеет право принимать решения. Новый закон де-факто превращает женщину в бесправное вместилище для зиготы. Я все еще надеюсь, что кто-то там услышит мои слова и опомнится. Сейчас пациентки имеют право на пренатальную диагностику, имеют право прервать беременность раньше срока, использовать контрацепцию. Пока еще имеют. Я надеюсь, что так и останется, что религия не будет влиять на медицину.
— Сможет ли беременная женщина при новом законе получить надлежащее медицинское обслуживание?
— Конечно, нет. Ведь проект ограничивает доступ к пренатальным диагностическим исследованиям. Это диагностика, а не спасение жизни, так что она будет запрещена. В итоге любые осложнения после проб околоплодной жидкости или биопсии ворсин хориона могут закончиться уголовным преследованием.
— Поскольку «неумышленное нанесение вреда жизни или здоровью зачатого ребенка» наказывается по закону?
— Да. Пренатальная терапия тоже, по всей видимости, будет сильно ограничена или практически парализована из-за положения, что наказанию не подлежит только тот, кто спасает жизнь матери в ситуации непосредственной угрозы ее жизни. Появляется вопрос, что именно мы будем считать «непосредственной угрозой»? И кто будет принимать решение, возникла ли она: суд или врач? Придется ли врачу ждать решения суда, чтобы приступить к спасению жизни женщины? Будет ли считаться угрозой жизни, например, внематочная беременность до разрыва маточной трубы? Ждать, пока внематочная беременность произведет в теле женщины разрушения, значит, поступать не просто вопреки медицинской науке, но и вразрез этике.
Внематочная беременность — это беременность, сопряженная с самым высоким риском и с самым высоким показателем женской смертности во всем мире. Невозможность прервать ее — это дополнительное наказание для женщины, которую уже наказала жизнь. Ведь она не может принять самостоятельное решение, как преодолеть эту трагедию.
— Любой гинеколог прекрасно знает, что пренатальная диагностика позволяет выявить множество болезней и отклонений в развитии, таких, которые мы способны эффективно лечить еще во время беременности. То есть без таких исследований мы этих детей вылечить не сможем.
Однажды у меня была пациентка, у ребенка которой был тяжелый врожденный гипотиреоз, у него был такой огромный зоб, что он не смог бы глотать: трахея и горло были сжаты. Если бы ребенок родился с такой патологией, он бы не выжил, так как не мог бы дышать. Но мы провели диагностику и начали лечение. Если бы работал новый закон, мы бы не узнали об отклонениях, ребенок бы умер, а если бы ему удалось выжить, остался умственно отсталым. Однако при лечении лекарство подается в пупочную вену, и здесь возникают риски. Если появятся осложнения и ребенок умрет, врачу будет грозить тюремное заключение.
Или операции на сердце, проводящиеся во время беременности. За неумышленное причинение смерти мне может грозить тюрьма, а врожденный порок сердца — это не прямая угроза жизни. Такой ребенок выживет, родится, но ему придется пройти через лечение, состоящее из четырех этапов операций. Только 20% детей переживают все четыре этапа. Я ничуть не сомневаюсь, что в больницах появятся люди, которые будут следить за тем, что там происходит, не пытаются ли врачи противозаконно помогать беременным.
Скажите, кто спасает нерожденных детей: мы, врачи, проводя исследования и операции, или так называемые защитники жизни, которые позволяют им умереть в лоне матери? А что со здоровьем матерей? Как чувствует себя женщина, у которой родился мертвый ребенок?
— Или ребенок-инвалид с неизлечимым заболеванием.
— Я считаю, она имеет право знать состояние плода и вместе со своей семьей принять решение: рожать или нет. Ведь именно они всю жизнь будут на себе нести груз этого решения. Вы еще помните нашумевшую историю с профессором Хазаном (Bogdan Chazan), который отказался делать аборт?
— Да, это было два года назад. Профессор Богдан Хазан, который был тогда директором варшавской больницы имени Святого семейства, отказался проводить аборт, хотя исследование показало, что у плода были тяжелые неизлечимые патологии. Он не дал направления в другое медицинское учреждение на прерывание беременности, а сообщил только адрес хосписа для новорожденных. Он две недели дурачил женщину, не назначая даты консультации, и в итоге дождался 24 недели беременности, когда аборт запрещен.
— Этот ребенок родился у меня. Если бы профессор Хазан увидел, как выглядит жизнь, которую он спас, он, пожалуй, иначе отнесся к этой беременности. Ребенок умирал целую неделю. И, представьте себе, ни матерью, ни ребенком не заинтересовался никто с правого политического фланга, никто из активистов движения pro-life, ни один врач, подписавший «декларацию веры». Аборт — самая печальная операция в медицине, однако бывают случаи, когда он оказывается меньшим злом. Я знаю по своему опыту, что католики, противники абортов, меняют свое мнение, когда проблема начинает затрагивать их самих или их близких.
— Иногда приходится делать сложный выбор.
— Да, это сложно, но у врачей есть такой рефлекс — спасать жизнь. Мы также понимаем, что когда речь идет о беременности, решение должна принимать семья. Если этот закон вступит в силу, передо мной, врачом, встанет дилемма правового свойства: не грозит ли мне уголовное преследование за то, что я лечу так, как должен лечить в соответствии с достижениями науки и мировой практики. В итоге я не смогу делать то, что представляет собой суть моей профессии: лечить и помогать.
Какие изменения предполагается внести в закон, согласно проекту комитета «Стоп абортам»:
1. Полностью отменяются пункты, разрешавшие прерывание беременности. Сейчас аборт можно произвести, если беременность угрожает жизни или здоровью матери; если плод с большой степенью вероятности имеет тяжелые и неизлечимые пороки развития; если существует подозрение, что беременность стала результатом изнасилования или инцеста.
2. Создатели проекта хотят изменить формулировку «каждое человеческое существо имеет право на жизнь с момента рождения» на «каждый человек имеет врожденное право на жизнь с момента зачатия, то есть соединения мужской и женской половых клеток». Если это уточнение появится также в уголовном кодексе, это может привести к далеко идущим последствиям, например, запрету таблеток «следующего дня».
3. За причинение смерти «зачатому ребенку» (так выглядит новая формулировка) в уголовном кодексе будет предусмотрено наказание в виде лишения свободы от трех месяцев до пяти лет (до трех в случае непреднамеренных действий). До пяти лет тюрьмы будет также грозить за помощь в прерывании беременности или подстрекательство к нему. В этом пункте, есть, однако, исключения: наказанию не подлежит врач, который причинил смерть эмбриону в результате действий, направленных на спасение женщины в ситуации «непосредственной угрозы ее жизни». Наказание не предусмотрено для женщин, которые «неумышленно причинили смерть зачатому ребенку», также его могут избежать (если так решит суд) матери, умышленно пошедшие на такой шаг.
«Проект ничего не изменит в жизни женщин, у которых произошел выкидыш», — успокаивают представители общества Ordo Iuris, выступившего соавтором проекта. Однако если он будет принят, прокуратура сможет заводить дела, чтобы выяснить, не произошел ли выкидыш в результате умышленных действий.
4. Проект увеличивает наказание за причинение вреда здоровью плода (согласно новым определениям — также зиготы) с двух до трех лет лишения свободы. Здесь, правда, предусмотрено одно исключение, которое освобождает от ответственности врача, если он действовал, стараясь снизить риск для жизни и здоровья матери или плода, а также позволяет смягчить (или отменить) наказание, если плод пострадал в результате действий матери.
5. Проект меняет школьную программу сексуального воспитания, исключая из нее тему «сексуальной жизни человека», а также «методов и средств сознательного зачатия». В нем также делается оговорка, что программа не должна «нарушать нормы морали» родителей, а несовершеннолетние учащиеся не могут принимать участия в занятиях без их согласия.
6. Проект увеличивает наказание за насильственные действия, которые ведут к потере беременности (вместо восьми до десяти лет лишения свободы). Такое же наказание вводится за подталкивание женщины к «лишению жизни нерожденного ребенка» при помощи «насилия, уголовно наказуемых угроз или обмана».
7. Авторы проекта предлагают также ввести новый пункт и возложить на органы администрации обязанность обеспечить материальную помощь и защиту семьям, воспитывающим детей с тяжелыми пороками развития, а также матерям и их детям, если «существуют обоснованные подозрения, что зачатие произошло в результате противоправных действий».
