В пятницу, 7 октября, исполнится десять лет со дня убийства известной российской журналистки Анны Политковской. Она является автором документальных книг «Путешествие в ад. Чеченский дневник», «Вторая чеченская», а также «Putin’s Russia» («Путинская Россия»), опубликованной в Великобритании. Последняя ее публикация в «Новой газете» — «Карательный сговор» — была посвящена составу и деятельности чеченских отрядов, воевавших на стороне федеральных сил. Погибла в результате заказного убийства в подъезде собственного дома в Москве. До сих пор российские власти не нашли убийцу Политковской, девичья фамилия которой — Мазепа.
«День» обратился к независимому журналисту Семену Новопрудскому с просьбой сказать, изменило ли это убийство российское общество.
— К сожалению, за все последние годы, если подводить итоги после убийства Анны Политковской, Россия во всех рейтингах опасности для журналистов занимала одно из первых мест. И с тех пор всем тем, кто занимается журналистикой, стало понятно, что все подобного рода убийства остаются безнаказанными. Думаю, что убийство Политковской (и Бориса Немцова) остается, возможно, самым резонансным политическим убийством в России в этом веке.
Но главный итог пока, по крайней мере, этих двух трагедий состоит в том, что они, во-первых, не воспринимаются как трагедии большинством россиян, и, во-вторых, остаются фактически безнаказанными с юридической точки зрения.
Мне кажется, что степень свободы журналистики и привлекательности журналисткой профессии, в том числе как способа вложения денег для бизнеса все те годы, а с тех пор уже точно, постоянно падает. В этом отчасти виноваты и сами журналисты. И принципиально важно, например, чтобы Союз журналистов каждый год спрашивал с власти за это расследование. Ничего этого он не делает. Немножко эту тему время от времени поднимает естественно «Новая газета», где работала Анна Политковская. Тут нельзя говорить, что только власть виновата, а журналисты виноваты не в меньшей степени, потому что часть из них откровенно занимается предательством профессии. А другая часть — грубо все проглатывает. Вообще говоря, журналистика существует как форма контроля за любой властью. И настоящая журналистика не может быть провластной.
