Материалы ИноСМИ содержат оценки исключительно зарубежных СМИ и не отражают позицию редакции ИноСМИ
Писатели из Восточной и Западной Европы, из Туниса, Аргентины, Индонезии, а также европейские архитекторы проводят встречу в украинском черноморском городе, который по причине своей неистребимой восприимчивости очень подходит для проведения дискуссий о беженцах и национализме. Второй Международный литературный фестиваль приходится на второй год российского нападения на восточную Украину.
Беженцы и беглый капитал — на Международном литературном фестивале в Одессе писатели и архитекторы ведут борьбу с господствующим беззаконием.
Второй Международный литературный фестиваль в Одессе приходится на второй год российского нападения на восточную Украину, а гибридная война за это время стала уже хроническим явлением. По приглашению дуэта директоров Ульриха Шрайбера (Ulrich Schreiber) и Ханса Рупрехта (Hans Ruprecht) и при поддержке Министерства иностранных дел писатели из Восточной и Западной Европы, из Туниса, Аргентины, Индонезии, а также европейские архитекторы проводят встречу в украинском черноморском городе, который по причине своей неистребимой восприимчивости очень подходит для проведения дискуссий о беженцах и национализме.
Одесса, которая, как и Украина в целом, потеряла значительную часть уехавших на Запад представителей хорошо образованного молодого поколения, рада тому, что многие люди, посещавшие раньше Крым, теперь приезжают в этот город, а также тому, что происходит небольшой туристический бум.
Рестораны и кафе забиты посетителями до самой ночи, в центре города открылись новые шикарные бутики. Лишь тот факт, что певица, работающая в стиле популярной народной музыки, постоянно исполняет на набережной украинские песни, позволяет почувствовать, что эта страна ведет войну. Но и новые массивные торговые центры, а также жилые здания, которые с позволения городских властей обезобразили береговую линию, воспринимаются многими жителями города как война против Одессы.
Некоторые украинские гости этого фестиваля являются русскоязычными писателями из оккупированного Донецка, которые сегодня живут в Киеве. Один из них Владимир Рафеенко, получивший в 2013 году литературную «Русскую премию». А теперь он в великолепном зале Одесского литературного музея защищает жителей Донецка. По его словам, как и в Одессе, там в мире друг с другом живут люди более 100 национальностей. Русский национализм не существует, уверяет Рафеенко, и при этом в выражении его лица появляется меланхолический оттенок. По его мнению, российские спецслужбы использовали в своих целях маргинальные части общества. Рафеенко воспринимает себя как часть русской культуры, однако он не может простить России ее военную операцию против Украины. К сожалению, и украинская политика предпочитает разыгрывать дешевые популистские карты, в том числе вопрос о языке, отмечает он. В стране насчитывается около полутора миллионов внутренних беженцев, и в случае их признания таковыми они получают материальную помощь в размере 13 евро в месяц, однако они должны постоянно доказывать свою политическую благонадежность и проходить через унизительные бюрократические процедуры. Высококвалифицированные кадры концентрируются, в основном, в Киеве, а выходцам из Донецка киевляне по принципиальным соображениям отказываются сдавать в аренду квартиры, отмечает Рафеенко. Поэтому многие люди, покинувшие Донбасс, израсходовав все свои запасы, возвращаются туда, где у них, по крайней мере, есть жилье.
Донецкий художник Сергей Захаров шесть недель находился в плену у повстанцев. На основе своей истории он вместе с также покинувшим Донецк писателем Сергеем Мазуркевичем создал документальный роман в картинах под названием «Дыра» (издательство Luta Sprava), который был представлен на фестивале. Захарова арестовали за то, что он украшал Донецк своими карикатурами на главаря повстанцев Игоря Стрелкова.
С помощью нервных и экспрессивно оттененных лазурью черно-белых рисунков пером авторы этой книги представляют демонстрации 2014 года, в том числе случайных городских бандитов, которые вдруг стали размахивать оружием. Захарова допрашивал российский сотрудник спецслужб, а охраняли и издевались над ним наемники из Донецкой области, а также из России, которые три раза инсценировали его расстрел. В качестве тюрьмы использовался подвал жилого дома. Когда заключенных вели в туалет по лестнице, они иногда слышали снизу крики подвергавшихся пыткам людей, а сверху — детские голоса. Полное беззаконие имеет свои преимущества, и этим умело воспользовался Захаров, добившись своего освобождения.
Европейский кризис с беженцами вызывает на Украине, прежде всего, страх, страх за Европу, и это становится понятным в ходе дискуссии на данную тему. На Украине нет единства, большинство западных украинцев знают Польшу лучше, чем восток Украины, отмечает киевский журналист Артем Чапай, а восточные украинцы больше связаны с Россией, чем со своими соотечественниками на западе.
Возможно, именно поэтому те русские, которые бегут от Путина на Украину, не чаще признаются беженцами, чем сирийцы — а именно, примерно в 3% всех случаев. Конкретную помощь оказывают некоторые общественные организации, а также частные лица. А в Тунисе, например, ситуация иная, замечает писательница и адвокат из Туниса Мериам Бусселми (Meriam Bousselmi). В Тунис прибыли миллионы беженцев из Ливии, сообщает Бусселми, которая в настоящее время живет в Берлине, где сотрудничает с театром Deutsches Theater в организации помощи беженцам. Для ее страны, где безработица доходит до 60%, подобное бремя, естественно, является слишком тяжелым. А когда обеспеченные беженцы стали покупать квартиры в Тунисе, это вызвало протесты среди местного населения, отметила Бусселми.
Украина продолжает европеизироваться, о чем свидетельствует презентация детской книги «Ковчег времени» (Flügel aus Papier), в которой польский писатель Марцин Щигельский (Marcin Szczygielski) в фантазийной форме рассказывает о депортации из варшавского гетто. Он хотел найти язык для того, чтобы объяснить десятилетним ребятам, что значит холокост, не травмируя их. Так он объяснял смысл своей книги, выступая в Одесском литературном музее. Одесский историк Кирилл Липатов в полном восторге. Он только сожалеет, что появление подобной книги на Украине в настоящее время невозможно. Тем не менее, не в последнюю очередь по его инициативе нынешней осенью впервые в Одессе были установлены мемориальные доски на дома, жители которых стали жертвами сталинского террора.
В Одессе беженцы с востока страны незаметны, зато сюда стекается беглый капитал, который используется для вложения в инвестиционные проекты по строительству многоэтажных домов. Сверкающим венцом этого процесса можно считать возведенный в 1994 году у основания Потемкинской лестницы отель «Кемпински», который из-за ошибок в строительстве остается закрытым и ожидает сноса. Береговая линия похожа на челюсть с выбитыми зубами. «Памятниками коррупции» называют здесь эти новые постройки одной сирийской, одной греческой и нескольких украинских девелоперских компаний, колонизировавших город. После революции на Майдане их количество значительно увеличилось, и одновременно Одесса потеряла свои исторические памятники. Архитектор из Киева Вадим Заплатников готов уничтожить любые бетонные горы, вступающие в противоречие с планами городского развития и городской средой. Архитектор из Кельна Йоханнес Кистер (Johannes Kister) призывает к реалистическому подходу. Он рассказывает о том, как его архитектурное бюро так перестроило набережную Рейна, что этот бывший портовый район стал теперь любимым местом для прогулок. Для Одессы важно, чтобы берег моря оставался доступным для жителей, говорит Кистер и изображает на доске четыре силы — инвесторы, влиятельные политики, эксперты и городское население. Все действующие лица должны, по его мнению, найти между собой определенный баланс.
В настоящее время они говорят, не слыша друг друга, — в подиумной дискуссии в Библиотеке имени Грушевского не принял участие ни один городской чиновник. На следующем фестивале ситуация должна измениться. А пока Кистер советует одесским экспертам подумать о том, как можно было бы добавить к оставшимся «зубам» определенный урбанистический контекст.
