Я познакомился с девушкой из Сталинграда благодаря роману Л. Толстого «Анна Каренина», который нес с собой, а она — ее тоже звали Анна- обратила на это внимание. Знакомство, которое начинается с «Анны Карениной», это вам не пустяк. Анне Андреевне 28 лет, она худощавая и стройная. Особенно привлекают в ее лице большие глаза, которые в зависимости от освещения могут казаться серыми или голубыми. Благодаря своему выражению меланхолического удивления, создается ощущение, что их нарисовал Андрей Рублев. Бывало, я простаивал часами перед его иконами в Русском Музее Санкт-Петербурга. Анна тоже художница, причем достаточно известная. Ее творческий псевдоним Анна Дарт (6 тысяч подписчиков в Facebook, а также выставки, подобные той, что она готовит к открытию в ноябре в Санта-Монике в рамках многопрофильного проекта), хотя работает она экскурсоводом в музее, благодаря чему у нее своеобразный взгляд на искусство и посетителей. Помимо работы в Музее мировых культур, она также подрабатывает в Доме Мила во время театрализованных ночных представлений.
Я не сразу понял, что она русская. Это свидетельствует о ее выдержке и моем слухе. Ее акварели, в первую очередь портреты, обладают какой-то особой гипнотической силой. Они настолько выразительны, что невозможно оторвать взгляд. В рисунках как будто нашли свое отражение фрагменты из жизней и романтических, эмоционально насыщенных историй, конец которых не известен, но ты интуитивно чувствуешь, что он не будет счастливым.
«Мое искусство образное, но при этом сентиментальное. Последнее, что я рисую, это глаза, оставляю их как бы на десерт. Как сказал Модильяни, когда я узнаю твою душу, тогда нарисую твои глаза».
Только во время нашей третьей встречи Анна Андреевна сказала, что она из Сталинграда. Мой интерес к ней значительно вырос. Меня очень притягивает Сталинград —не так, как Гитлера-, и это уходит корнями в детство, когда мой двоюродный дед, воевавший в составе «Голубой дивизии», рассказывал нам истории с русского фронта. Он участвовал в блокаде Ленинграда, и много насмотрелся.
Я узнал о той решающей битве не берегах Волги, прочитав монографию Джеффри Джукса (Geofrey Jukes), а затем книги Василия Гроссмана «Жизнь и судьба» и Энтони Бивора (Antony Beevor). Я также посмотрел фильмы Вильсмайера (Vilsmaier) «Сталинград» и Жан-Жака Аннода (Jean-Jacques Annaud) «Враг у ворот». Тракторный завод «Красный Октябрь» выпускал танки, которые прямо из сборочного цеха отправлялись в бой, шедший в 200 метрах от него. Этот завод, рядом с которым шли ожесточенные рукопашные бои, стал почти моим домом, а фельдмаршал фон Паулюс — моим дядей (я познакомился с одним замечательным человеком, научившим его играть в бридж, когда он находился в плену). Можете представить себе мое волнение, когда я узнал, что Анна русская и родом из Сталинграда. Как же мне повезло!
О Сталинграде у нее, похоже, остались не лучшие воспоминания. По ее мнению, это промышленный, серый и неопрятный город, очень загрязненный и наполовину заброшенный, где люди несчастливы. Сама она фактически из него убежала. «Это город, где люди как будто торопятся умереть, как и во многих других местах России. Все очень поспешно, все нужно сделать в двадцать лет. Это мир несбывшихся мечтаний, от которого Париж столь же далек, как Луна».
Я был удивлен, что все еще существует «Красный Октябрь» (надо было видеть, как Анна произносит это название). Там, в Сталинграде, где скворцы научились подражать свисту летящих пуль —об этом пишет в своем романе Гроссман- остались ее бабушка и дедушка, Валентина и Геннадий, и мать Елена, авиационный инженер. «Дед рассказывал мне, как во время войны, когда в школе ничего не было, они писали на газетах между строками».
Из своего детства она помнит снег и холод. Климат в этой зоне колеблется от 40 градусов выше нуля летом до 30 мороза зимой. Нехватка продуктов питания в 90-е годы. «Русские девушки такие стройные не только в силу моды, но и из-за нехватки еды». Однажды подруга сказала мне: «Я иду в супермаркет как в музей».
Мой восторг по поводу Сталинграда начинал угасать. В своей сумке я нащупал классическую советскую шапку-ушанку периода Второй мировой войны, которую несколько лет назад мне любезно привезла из Сталинграда Моника Таррес (Mònica Tarrés). Я собирался попросить Анну надеть ее шутки ради, но не решился. Ее совершенно не интересует героическое прошлое ее города, если не считать того, что она находит «красивым» величественный монумент Родина-Мать, возвышающийся над обагренным кровью Мамаевом кургане. Увидев мое разочарованное лицо и пытаясь как-то оживить меня, Анна рассказала мне, что пять раз в году, в том числе 2 февраля (день сдачи немецких войск во главе с фон Паулюсом в 1943 году) и 9 мая, Волгоград официально снова называют Сталинградом. Уже кое-что.
