Материалы ИноСМИ содержат оценки исключительно зарубежных СМИ и не отражают позицию редакции ИноСМИ
7 октября в польский прокат выходит фильм «Волынь», посвященный самой драматичной странице польско-украинской истории — Волынской трагедии, или, как говорят поляки, Волынской резне. Пока в Варшаве обсуждают одну из самых ожидаемых премьер последних лет, в Киеве побаиваются всплеска агрессии по отношению к украинцам в Польше.
7 октября в польский прокат выходит фильм «Волынь», посвященный самой драматичной странице польско-украинской истории — Волынской трагедии, или, как говорят поляки, Волынской резне. Пока в Варшаве обсуждают одну из самых ожидаемых премьер последних лет, в Киеве побаиваются всплеска агрессии по отношению к украинцам в Польше. Чтобы разобраться, чего ждать от этой премьеры, ЕвроПравда публикует статью Eastbook.
«Это фильм о любви в бесчеловечные времена», — так известный польский режиссер Войцех Смажовский уже несколько лет объясняет, чему посвящена его последняя кинокартина «Волынь».
Подробностями фильма и польская, и украинская общественность начали активно интересоваться задолго до начала съемок. Неудивительно — впервые в истории Польши на широкий экран попадет лента, посвященная событиям на Волыни времен Второй мировой войны, на которые в Варшаве и в Киеве смотрят очень по-разному.
Спор касается, в первую очередь, формулировок: в Польше убийства поляков, осуществленные ОУН-УПА и их сторонниками, принято называть Волынской резней, геноцидом, «самым жестоким убийством в истории». На Украине прижился термин Волынская трагедия, хотя есть предложения рассматривать произошедшее как польско-украинскую войну.
Нет согласия и в вопросе количества жертв: польская историография называет цифры от 100 до 200 тысяч с польской стороны, украинская говорит о 40-60 тысячах поляков и 15-20 тысячах украинцев.
В Польше делают акцент на том, что среди убитых было немало беззащитных женщин и детей. Украинцы разочарованы, что их собеседники редко вспоминают о причинах конфликта, и напоминают, что женщин и детей без угрызений совести убивали и польские партизаны.
Но самое главное, что для польского общества тема Волыни — живая, постоянно вызывающая эмоции, а для украинского — маргинальный эпизод, имеющий куда меньшее значение, чем противостояние их страны с Россией и СССР.
Поэтому дискуссия про Волынь занимает важное место в любом разговоре об Украине в Польше. Комментарии, опубликованные на форумах, не оставляют сомнений: многие люди не в состоянии отделить произошедшее 73 года назад от сегодняшнего дня и призывают польские власти формировать политику по отношению к украинцам, руководствуясь оценками прошлого.
Если добавить к этому некоторую усталость от постмайданной Украины в польском обществе и рост уровня ксенофобии на фоне миграционного кризиса в ЕС, то фильм Смажовского, как художественная продукция для широкого круга зрителей, действительно может многое изменить в польско-украинских отношениях.
Вопрос — в какую сторону.
Почему Войцех Смажовский решил снять фильм «Волынь»
Тема Волыни всегда так или иначе присутствовала в польском дискурсе. О том, что польскому кино необходима картина, показывающая страдания поляков «на Кресах», говорили давно.
Идею фильма, который бы представил польскую точку зрения, поддерживали и активисты кресовых организаций, чьи семьи пострадали от рук украинских соседей, и либеральные эксперты по восточной политике, призывавшие таким образом поставить точку в этом вопросе.
Разговоров стало больше в 2013 году — именно тогда в Польше отмечали 70-ю годовщину Волынских событий. Уже под конец года стало известно, что за создание картины возьмется Войцех Смажовский, один из самых известных, но и неоднозначных польских режиссеров последнего десятилетия.
«Я хочу сделать фильм отважный. Фильм, который научит, отдаст дань памяти, но прежде всего — фильм, который растрогает, расшевелит, достучится до сердца и сознания», — так Смажовский аргументировал свою заявку на «Волынь» перед Польским институтом киноискусства.
Смажовский никогда не скрывал: тема Волыни для него — личная, тяжелая история, написанная кровью, этюд в багровых тонах.
По словам режиссера, желание заняться трагической историей волынских поляков у него появилось еще в 2012 году. Основой для сюжета будущего фильма стал сборник рассказов Станислава Сроковского «Ненависть» (Сроковского неоднократно обвиняли в перекручивании фактов, есть доказательства, что в описанной им резне в селе Гнильче не украинцы убивали поляков, а польские соседи взялись за топоры).
На опасения украинской стороны, что трагические события тех лет будут представлены в ленте слишком однобоко, польский режиссер отвечал, что он не украинофоб и что его целью не является перессорить народы.
Для участия в картине были приглашены украинские актеры. Смажовский утверждал, что он хотел работать вместе с украинским режиссером, но не нашел себе напарника.
Уже осенью 2014 году, во время съемок, в интервью польскому Newsweek создатель «Волыни» говорил: «Нельзя сделать фильм, который всем понравится. У меня есть своя версия, своя правда, и я ее буду придерживаться», — и тут же добавил, что легкое кино — это не про него.
Действительно, Смажовский — сложный режиссер. Его фильмы («Роза», «Свадьба», «Дом злой») показывают поляков далеко не в лучшем свете. За любовь к зрелищным сценам насилия, во время которых хочется закрыть глаза, отвернуться, Смажовский получил прозвище «польский Тарантино».
Волынь в этом плане — благодатный материал, воспоминания кресовяков изобилуют подробностями пыток и зверских убийств.
Но насилие в картинах Смажовского — это не просто эпатаж. «Кроме почтения памяти жертв геноцида на Кресах, режиссер поставил себе цель объяснить зрителям, к каким результатам приводит ненависть на национальной, расовой или религиозной почве», — читаем на официальной странице фильма.
Политический контекст премьеры
Фильм Смажовского — это не красивый и страшный «Список Шиндлера», который выходит в прокат, когда всем показанным событиям уже дана однозначная оценка, а роли жертв и палачей четко разделены, дискуссии утихли и СМИ живут чем-то другим.
В последние годы тема Волыни постоянно присутствует в польских СМИ и практически завладела интернетом. Нельзя не заметить, что интерес к этой тематике дополнительно подогревается российской пропагандой, которая охотно припоминает украинцам Волынь с начала Майдана, но неправильным бы было объяснять весь польский интерес к Волыни лишь действиями агентов Кремля.
Интерес действительно есть. Другое дело, что рядом с качественными материалами и интервью с профессиональными историками достаточно часто публикуются манипулятивные тексты, скорее отсылающие к эмоциям, чем фактам.
В удовольствии проиллюстрировать «волынские материалы» костром и тризубом не отказывают себе даже либеральные СМИ.
Градус дискуссии, высокий и ранее, резко вырос летом этого года. 22 июля Сейм Польши, вслед за Сенатом, признал убийства поляков организациями украинских националистов геноцидом польского народа.
Не вдаваясь в обсуждение, можно ли считать Волынь геноцидом, стоит ли политическому органу давать юридические оценки событиям прошлого, следует подчеркнуть — парламентские дискуссии над резолюцией были своего рода фестивалем ксенофобии.
Депутаты как консервативно-популистской партии «Кукиз’15», так и правящей партии «Право и справедливость» рассказывали о разгуле национализма на Украине, жестокости бандеровцев, которые теперь массово заселяют Польшу. С парламентской трибуны даже звучали утверждения, что Украина не воюет с Россией, и поэтому неуместно говорить о каких-либо особых обстоятельствах.
Политики охотно повторяли клише «самое ужасное убийство в истории», и неудивительно, что их слова не остались без последствий.
Тренд подхватила улица. В последние месяцы в Польше регистрируется все больше нападений на украинских работников на национальной почве.
На юго-востоке страны зафиксированы более десятка случаев разрушения украинских памятников. В конце июня в Перемышле группа польских националистов напала на украинскую процессию, которая шла из церкви на кладбище, чтобы почтить память воинов-петлюровцев. На эти происшествия польское государство реагирует, мягко говоря, нерешительно.
Проявления ксенофобии воспринимаются Мариушем Блащаком, министром внутренних дел в правительстве «Права и справедливости», как шалости хулиганов, а президент Анджей Дуда во время официальных мероприятий расхваливает представителей ультраправых организаций за выдающуюся роль в сохранении исторической памяти народа.
Скорее всего, если бы «Волынь» вышла не после такого напряженного периода в польско-украинских отношениях и не в то время, когда Украина борется с российской агрессией, фильм по обе стороны границы воспринимался бы по-другому.
Но Смажовский оказался непреклонен — правильного времени для премьеры нет и не будет.
«Самый правдивый фильм»
В уже появившихся польских рецензиях на «Волынь» первое, что бросается в глаза, это слово «правда», которое уже в первом предложении встречается как минимум три раза.
«Фильм, который показывает правду о том, как это все происходило», «Правдивый и ужасный фильм», «Самая правдивая история настоящей трагедии на Кресах», — такие отзывы выглядят как минимум странно по отношению к фильму, снятому на основе художественного произведения.
Картина Смажовского фактически делится на три части. В первой показана жизнь одного из сел на юго-западе Волыни незадолго до начала Второй мировой войны.
Польская девушка выходит замуж за украинского крестьянина. Прекрасно воссоздан украинский свадебный обряд: песни, вечер невесты с незамужними подругами, внесение каравая с деревцом, обрезание косы жене и покрытие головы платком. Украинцы и поляки вместе готовятся к свадьбе, вместе сидят за столом, танцуют, — почти идиллия.
Вот только священник в костеле во время мессы вспоминает о политике, о том как важно быть лояльным к польскому государству. Украинцы перешептываются, сколько православных церквей закрыли в последние годы.
Приехавший из Львова парень рассказывает, что у украинцев до сих пор нет своего университета и что поляки вообще не воспринимают их как равных. Гостю с Галичины кто-то поддакивает, а кто-то не хочет продолжать опасный разговор. Поляки на свадьбе, казалось бы, хорошо проводят время, но зажиточный землевладелец Мацей Скиба бросает соседу вызов — он убеждает собеседника выдать за него дочку Зосю, влюбленную в украинца Петра. И вот Зося обещана немолодому вдовцу с детьми за пару кусков поля.
От идиллической картинки не осталось и следа.
Дальше в фильме представлены события от сентябрьской кампании 1939 до лета 1943. Мацей Скиба несколько недель воюет на фронте — капитан быстро распускает солдат по домам, чувствуя бесперспективность борьбы. Возвращаясь домой, Скиба в первый раз сталкивается со зверствами украинских соседей: ночью крестьяне жестоко убивают польских солдат, с одного даже живьем сдирают кожу.
Скибе удается выдать себя за украинца, и, пользуясь сочувствием одного из крестьян, сбежать. Но перед этим он участвует в собрании возле церкви — вместе со священником украинцы закапывают в яме польский герб, флаг и мундир, хоронят Польшу, которая их угнетала.
Дома Скиба видит уже советских солдат. Украинские соседи вполне радостно встречают армию, пришедшую с востока. Те сначала «только» меняют учительницу в школе и конфискуют продукты. Зимой же начинаются депортации более зажиточных поляков в Сибирь.
Зосе с детьми Мацея удается сбежать из эшелона благодаря Петру — он выкупает ее за ящик водки. Зося рожает ребенка от украинского любимого, Петра за похищение спиртного убивает советский милиционер.
В 1941 году приходят немцы. Украинцы без тени сомнения радостно встречают уже их. Сразу же начинаются расстрелы евреев.Зося прячет нескольких человек у себя, из-за обыска они вынуждены сбежать к украинскому соседу. Тот требует денег, но, не получив оплаты, сам убивает беглецов. В лесах собираются украинские отряды, молодые мужчины дают присягу на верность нации, декларируют готовность убивать врагов народа.
После поражения немцев под Сталинградом все чаще приходят вести о вырезанных польских селах. Зося напряжена, Мацей, которому удалось сбежать из ссылки, не слушает жену. Голову мужа на порог ей принесут украинские соседи.
Последний акт трагедии — лето 1943-1944. Волынские поляки боятся спать у себя дома, прячутся по сараям и погребам.
Украинцы заверяют, что не поступят плохо с соседями, а сами собираются в лесу и готовятся к нападению. В одну из ночей толпа, вооруженная топорами и вилами, поджигает все польские дома в селе. Спасающихся из огня людей гонят, как диких зверей, вспарывают им животы, отрубают конечности, детей заворачивают в солому и поджигают.
Зосе с сыном еле удается спрятаться, она через лес идет пешком к подруге, которая в начале фильма вышла замуж за украинца. Та принимает ее. Муж-украинец даже зарубил своего брата-ОУНовца, который требует от семьи убить польскую беглянку.
Спокойствие длится недолго: ночью в дом приходят уже польские партизаны, которые убивают и украинского хозяина, и его польскую жену за то, что сошлась с бандеровцем.
Измученная Зося снова оказывается с ребенком в лесу, раздавленная теми ужасами, что ей довелось увидеть. В бреду ей кажется, что любимый Петро забирает ее и ребенка и увозит на запад, за Буг.
Доминирующее ощущение, которое остается после просмотра «Волыни» — это ощущение глубокого погружения в ненависть, даже не в национальную или религиозную, а ненависть метафизическую.
Весь фильм — это фактически анатомия ненависти.
История о том, как из неуважения, бедности, презрения, несбывшихся надежд вырастает демон, который лишает людей рассудка и милосердия. Картина Смажовского это не продукция а-ля Останкино, в которой подленькие украинцы наряжаются в нацистские мундиры и предают своих прекрасных соседей.
Это ни в коем случае не топорная антиукраинская пропаганда, как это иногда пытаются представить украинские комментаторы. Что не меняет факта, что в картине есть ряд неточностей и манипуляций, которые явно не повлияют позитивно на образ украинцев в Польше.
Почему фильм Смажовского может повредить польско-украинским отношениям
«Лучше один раз увидеть» — этот популярный рекламный лозунг хорошо работает и в случае освоения исторической памяти.
Существует угроза, что хорошо сделанный с художественной точки зрения фильм «Волынь» может заменить нескольким поколениям поляков академические исследования о событиях тех лет и отбить охоту пересматривать устоявшиеся представления о прошлом.
Можно забыть строчку в документе или усомниться в цифрах, а вот сцены сожжения детей и стариков врезаются в память.
Украинцы, которые в довоенном волынском селе пьют за здоровье Гитлера, евреи, радостно приветствующие советскую власть, — «Волынь» не лишена таких штампов.
Занятно, что самыми миролюбивыми в картине Смажовского выглядят немцы. Если верить фильму, то под нацистской оккупацией поляки, если не прятали евреев, могли чувствовать себя в безопасности.
Одна из кульминационных сцен фильма — украинский священник освящает косы и серпы, которыми крестьяне отправляются убивать польских соседей — абсолютный фейк, но за душу берет.
Сложно поверить, что члены польских ультраправых организаций, ратующие сегодня за изгнание иммигрантов из страны, смогут по-другому посмотреть на истоки польско-украинского противостоянии во время войны, но вот то, что они запомнят сцены сожжения детей и разрывания конями тела польского офицера — сомнений нет.
Так что опасения, что после выхода «Волыни» на экраны возрастет число случаев применения насилия по отношению к украинцам в Польше, небезосновательны.
С этим связан и другой риск. В Польше память о так называемых Кресах становится очередной «священной коровой», попытки пересмотра или дискуссии на эту тему воспринимаются крайне остро.
Фильм «Волынь» органично впишется в новую историческую политику правящей в Польше партии «Право и справедливость», которая делает особый акцент на роли поляков как народа-мученика в Европе.
Украинцам уже сейчас тяжело было донести полякам свои аргументы. Вряд ли «Волынь» сделает польских соседей более восприимчивыми.
К сожалению, попав в руки пропагандистов, «Волынь» вполне органично впишется в информационную войну, которую Россия ведет против Украины. Тем более, что в фильме есть моменты, на уровне символов четко привязывающие картинку к современным событиям.
Костер, желто-голубые и красно-черные флаги, крики «Слава Украине! Героям слава!». У зрителя невольно возникают параллели с трансляциями с Майдана.
Поляки и так очень нервно реагировали на красно-черные флаги на улицах украинских городов. Теперь объяснить им, что для украинцев это символ сопротивления — в первую очередь, Москве — станет еще сложнее.
У украинцев после «Волыни» наверняка останется неприятный осадок, что поляки снова выставили на первый план свои жертвы, но забыли о десятилетиях несправедливой политики по отношению к украинцам, уничтожении церквей на Холмщине, резне в Сагрыне, акции «Висла».
В украинской среде уже сегодня можно услышать — поляки сняли свой фильм, давайте снимем свой. Сама идея украинского фильма неплоха, только важно, чтобы он не стал чем-то наподобие ответа Олега Мусия на резолюцию Сейма.
Почему фильм «Волынь» полезен для польско-украинских отношений
Если с аргументом польских комментаторов про правдивость фильма согласиться тяжело, то с аргументом, что после «Волыни» уже не будет так, как раньше, не согласиться невозможно.
Фильм Смажовского действительно изменит правила игры, станет вызовом для польско-украинского диалога. Сейчас у украинских политиков, историков, журналистов есть шанс дать спокойный, аргументированный ответ, который выслушают.
Делать вид, что тема Волыни на самом деле для поляков не важна, а все это Путин придумал, после премьеры фильма станет окончательно невозможно.
Во-вторых, благодаря фильму Смажовского простые украинцы смогут лучше узнать, что беспокоит их польских соседей, почему они не хотят и не могут относится к этой трагедии по принципу «забыли для нашего общего блага и поехали дальше».
В-третьих, сам факт появления в широком прокате такой ленты выбьет аргумент из рук польских крайних правых, которые в последние годы активно раскручивали тезис, будто тема Волыни отсутствует в польском публичном пространстве.
Другое дело, что и польским националистам фильм вряд ли понравится своей неоднозначностью.
Пока на Украине нет решения, будет ли фильм «Волынь» показан по телевизору или на киноэкране. Будет грустно, если украинцы отреагируют на картину Смажовского как на попытку рассказать им, что стоит думать про свою собственную историю, как это неоднократно пыталась сделать Москва.
Лучше воспринимать этот фильм как объяснение, что является болезненным для польских соседей.
Если сконцентрироваться именно на человеческой боли и прощении, возможно, через несколько лет удастся снять польско-украинскую ленту, в которой бы ни одна сторона не чувствовала фальши или недопустимого компромисса.
А вот что сказал сам Смажовский буквально на днях: «Этот фильм наверняка разбудит эмоции, но они утихнут. Политики должны создать хорошую атмосферу для работы историкам, польским и украинским, а ученые в свою очередь должны сопоставить факты, а позже огласить общую оценку, которая попала бы в учебники наших детей. Верю, что через какое-то время этот фильм поработает на очищение польско-украинских отношений».
В Польше делают акцент на том, что среди убитых было немало беззащитных женщин и детей. Украинцы разочарованы, что их собеседники редко вспоминают о причинах конфликта, и напоминают, что женщин и детей без угрызений совести убивали и польские партизаны.
Но самое главное, что для польского общества тема Волыни — живая, постоянно вызывающая эмоции, а для украинского — маргинальный эпизод, имеющий куда меньшее значение, чем противостояние их страны с Россией и СССР.
Поэтому дискуссия про Волынь занимает важное место в любом разговоре об Украине в Польше. Комментарии, опубликованные на форумах, не оставляют сомнений: многие люди не в состоянии отделить произошедшее 73 года назад от сегодняшнего дня и призывают польские власти формировать политику по отношению к украинцам, руководствуясь оценками прошлого.
Если добавить к этому некоторую усталость от постмайданной Украины в польском обществе и рост уровня ксенофобии на фоне миграционного кризиса в ЕС, то фильм Смажовского, как художественная продукция для широкого круга зрителей, действительно может многое изменить в польско-украинских отношениях.
Вопрос — в какую сторону.
Почему Войцех Смажовский решил снять фильм «Волынь»
Тема Волыни всегда так или иначе присутствовала в польском дискурсе. О том, что польскому кино необходима картина, показывающая страдания поляков «на Кресах», говорили давно.
Идею фильма, который бы представил польскую точку зрения, поддерживали и активисты кресовых организаций, чьи семьи пострадали от рук украинских соседей, и либеральные эксперты по восточной политике, призывавшие таким образом поставить точку в этом вопросе.
Разговоров стало больше в 2013 году — именно тогда в Польше отмечали 70-ю годовщину Волынских событий. Уже под конец года стало известно, что за создание картины возьмется Войцех Смажовский, один из самых известных, но и неоднозначных польских режиссеров последнего десятилетия.
«Я хочу сделать фильм отважный. Фильм, который научит, отдаст дань памяти, но прежде всего — фильм, который растрогает, расшевелит, достучится до сердца и сознания», — так Смажовский аргументировал свою заявку на «Волынь» перед Польским институтом киноискусства.
Смажовский никогда не скрывал: тема Волыни для него — личная, тяжелая история, написанная кровью, этюд в багровых тонах.
По словам режиссера, желание заняться трагической историей волынских поляков у него появилось еще в 2012 году. Основой для сюжета будущего фильма стал сборник рассказов Станислава Сроковского «Ненависть» (Сроковского неоднократно обвиняли в перекручивании фактов, есть доказательства, что в описанной им резне в селе Гнильче не украинцы убивали поляков, а польские соседи взялись за топоры).
На опасения украинской стороны, что трагические события тех лет будут представлены в ленте слишком однобоко, польский режиссер отвечал, что он не украинофоб и что его целью не является перессорить народы.
Для участия в картине были приглашены украинские актеры. Смажовский утверждал, что он хотел работать вместе с украинским режиссером, но не нашел себе напарника.
Уже осенью 2014 году, во время съемок, в интервью польскому Newsweek создатель «Волыни» говорил: «Нельзя сделать фильм, который всем понравится. У меня есть своя версия, своя правда, и я ее буду придерживаться», — и тут же добавил, что легкое кино — это не про него.
Действительно, Смажовский — сложный режиссер. Его фильмы («Роза», «Свадьба», «Дом злой») показывают поляков далеко не в лучшем свете. За любовь к зрелищным сценам насилия, во время которых хочется закрыть глаза, отвернуться, Смажовский получил прозвище «польский Тарантино».
Волынь в этом плане — благодатный материал, воспоминания кресовяков изобилуют подробностями пыток и зверских убийств.
Но насилие в картинах Смажовского — это не просто эпатаж. «Кроме почтения памяти жертв геноцида на Кресах, режиссер поставил себе цель объяснить зрителям, к каким результатам приводит ненависть на национальной, расовой или религиозной почве», — читаем на официальной странице фильма.
Политический контекст премьеры
Фильм Смажовского — это не красивый и страшный «Список Шиндлера», который выходит в прокат, когда всем показанным событиям уже дана однозначная оценка, а роли жертв и палачей четко разделены, дискуссии утихли и СМИ живут чем-то другим.
В последние годы тема Волыни постоянно присутствует в польских СМИ и практически завладела интернетом. Нельзя не заметить, что интерес к этой тематике дополнительно подогревается российской пропагандой, которая охотно припоминает украинцам Волынь с начала Майдана, но неправильным бы было объяснять весь польский интерес к Волыни лишь действиями агентов Кремля.
Интерес действительно есть. Другое дело, что рядом с качественными материалами и интервью с профессиональными историками достаточно часто публикуются манипулятивные тексты, скорее отсылающие к эмоциям, чем фактам.
В удовольствии проиллюстрировать «волынские материалы» костром и тризубом не отказывают себе даже либеральные СМИ.
Градус дискуссии, высокий и ранее, резко вырос летом этого года. 22 июля Сейм Польши, вслед за Сенатом, признал убийства поляков организациями украинских националистов геноцидом польского народа.
Не вдаваясь в обсуждение, можно ли считать Волынь геноцидом, стоит ли политическому органу давать юридические оценки событиям прошлого, следует подчеркнуть — парламентские дискуссии над резолюцией были своего рода фестивалем ксенофобии.
Депутаты как консервативно-популистской партии «Кукиз’15», так и правящей партии «Право и справедливость» рассказывали о разгуле национализма на Украине, жестокости бандеровцев, которые теперь массово заселяют Польшу. С парламентской трибуны даже звучали утверждения, что Украина не воюет с Россией, и поэтому неуместно говорить о каких-либо особых обстоятельствах.
Политики охотно повторяли клише «самое ужасное убийство в истории», и неудивительно, что их слова не остались без последствий.
Тренд подхватила улица. В последние месяцы в Польше регистрируется все больше нападений на украинских работников на национальной почве.
На юго-востоке страны зафиксированы более десятка случаев разрушения украинских памятников. В конце июня в Перемышле группа польских националистов напала на украинскую процессию, которая шла из церкви на кладбище, чтобы почтить память воинов-петлюровцев. На эти происшествия польское государство реагирует, мягко говоря, нерешительно.
Проявления ксенофобии воспринимаются Мариушем Блащаком, министром внутренних дел в правительстве «Права и справедливости», как шалости хулиганов, а президент Анджей Дуда во время официальных мероприятий расхваливает представителей ультраправых организаций за выдающуюся роль в сохранении исторической памяти народа.
Скорее всего, если бы «Волынь» вышла не после такого напряженного периода в польско-украинских отношениях и не в то время, когда Украина борется с российской агрессией, фильм по обе стороны границы воспринимался бы по-другому.
Но Смажовский оказался непреклонен — правильного времени для премьеры нет и не будет.
«Самый правдивый фильм»
В уже появившихся польских рецензиях на «Волынь» первое, что бросается в глаза, это слово «правда», которое уже в первом предложении встречается как минимум три раза.
«Фильм, который показывает правду о том, как это все происходило», «Правдивый и ужасный фильм», «Самая правдивая история настоящей трагедии на Кресах», — такие отзывы выглядят как минимум странно по отношению к фильму, снятому на основе художественного произведения.
Картина Смажовского фактически делится на три части. В первой показана жизнь одного из сел на юго-западе Волыни незадолго до начала Второй мировой войны.
Польская девушка выходит замуж за украинского крестьянина. Прекрасно воссоздан украинский свадебный обряд: песни, вечер невесты с незамужними подругами, внесение каравая с деревцом, обрезание косы жене и покрытие головы платком. Украинцы и поляки вместе готовятся к свадьбе, вместе сидят за столом, танцуют, — почти идиллия.
Вот только священник в костеле во время мессы вспоминает о политике, о том как важно быть лояльным к польскому государству. Украинцы перешептываются, сколько православных церквей закрыли в последние годы.
Приехавший из Львова парень рассказывает, что у украинцев до сих пор нет своего университета и что поляки вообще не воспринимают их как равных. Гостю с Галичины кто-то поддакивает, а кто-то не хочет продолжать опасный разговор. Поляки на свадьбе, казалось бы, хорошо проводят время, но зажиточный землевладелец Мацей Скиба бросает соседу вызов — он убеждает собеседника выдать за него дочку Зосю, влюбленную в украинца Петра. И вот Зося обещана немолодому вдовцу с детьми за пару кусков поля.
От идиллической картинки не осталось и следа.
Дальше в фильме представлены события от сентябрьской кампании 1939 до лета 1943. Мацей Скиба несколько недель воюет на фронте — капитан быстро распускает солдат по домам, чувствуя бесперспективность борьбы. Возвращаясь домой, Скиба в первый раз сталкивается со зверствами украинских соседей: ночью крестьяне жестоко убивают польских солдат, с одного даже живьем сдирают кожу.
Скибе удается выдать себя за украинца, и, пользуясь сочувствием одного из крестьян, сбежать. Но перед этим он участвует в собрании возле церкви — вместе со священником украинцы закапывают в яме польский герб, флаг и мундир, хоронят Польшу, которая их угнетала.
Дома Скиба видит уже советских солдат. Украинские соседи вполне радостно встречают армию, пришедшую с востока. Те сначала «только» меняют учительницу в школе и конфискуют продукты. Зимой же начинаются депортации более зажиточных поляков в Сибирь.
Зосе с детьми Мацея удается сбежать из эшелона благодаря Петру — он выкупает ее за ящик водки. Зося рожает ребенка от украинского любимого, Петра за похищение спиртного убивает советский милиционер.
В 1941 году приходят немцы. Украинцы без тени сомнения радостно встречают уже их. Сразу же начинаются расстрелы евреев.Зося прячет нескольких человек у себя, из-за обыска они вынуждены сбежать к украинскому соседу. Тот требует денег, но, не получив оплаты, сам убивает беглецов. В лесах собираются украинские отряды, молодые мужчины дают присягу на верность нации, декларируют готовность убивать врагов народа.
После поражения немцев под Сталинградом все чаще приходят вести о вырезанных польских селах. Зося напряжена, Мацей, которому удалось сбежать из ссылки, не слушает жену. Голову мужа на порог ей принесут украинские соседи.
Последний акт трагедии — лето 1943-1944. Волынские поляки боятся спать у себя дома, прячутся по сараям и погребам.
Украинцы заверяют, что не поступят плохо с соседями, а сами собираются в лесу и готовятся к нападению. В одну из ночей толпа, вооруженная топорами и вилами, поджигает все польские дома в селе. Спасающихся из огня людей гонят, как диких зверей, вспарывают им животы, отрубают конечности, детей заворачивают в солому и поджигают.
Зосе с сыном еле удается спрятаться, она через лес идет пешком к подруге, которая в начале фильма вышла замуж за украинца. Та принимает ее. Муж-украинец даже зарубил своего брата-ОУНовца, который требует от семьи убить польскую беглянку.
Спокойствие длится недолго: ночью в дом приходят уже польские партизаны, которые убивают и украинского хозяина, и его польскую жену за то, что сошлась с бандеровцем.
Измученная Зося снова оказывается с ребенком в лесу, раздавленная теми ужасами, что ей довелось увидеть. В бреду ей кажется, что любимый Петро забирает ее и ребенка и увозит на запад, за Буг.
Доминирующее ощущение, которое остается после просмотра «Волыни» — это ощущение глубокого погружения в ненависть, даже не в национальную или религиозную, а ненависть метафизическую.
Весь фильм — это фактически анатомия ненависти.
История о том, как из неуважения, бедности, презрения, несбывшихся надежд вырастает демон, который лишает людей рассудка и милосердия. Картина Смажовского это не продукция а-ля Останкино, в которой подленькие украинцы наряжаются в нацистские мундиры и предают своих прекрасных соседей.
Это ни в коем случае не топорная антиукраинская пропаганда, как это иногда пытаются представить украинские комментаторы. Что не меняет факта, что в картине есть ряд неточностей и манипуляций, которые явно не повлияют позитивно на образ украинцев в Польше.
Почему фильм Смажовского может повредить польско-украинским отношениям
«Лучше один раз увидеть» — этот популярный рекламный лозунг хорошо работает и в случае освоения исторической памяти.
Существует угроза, что хорошо сделанный с художественной точки зрения фильм «Волынь» может заменить нескольким поколениям поляков академические исследования о событиях тех лет и отбить охоту пересматривать устоявшиеся представления о прошлом.
Можно забыть строчку в документе или усомниться в цифрах, а вот сцены сожжения детей и стариков врезаются в память.
Украинцы, которые в довоенном волынском селе пьют за здоровье Гитлера, евреи, радостно приветствующие советскую власть, — «Волынь» не лишена таких штампов.
Занятно, что самыми миролюбивыми в картине Смажовского выглядят немцы. Если верить фильму, то под нацистской оккупацией поляки, если не прятали евреев, могли чувствовать себя в безопасности.
Одна из кульминационных сцен фильма — украинский священник освящает косы и серпы, которыми крестьяне отправляются убивать польских соседей — абсолютный фейк, но за душу берет.
Сложно поверить, что члены польских ультраправых организаций, ратующие сегодня за изгнание иммигрантов из страны, смогут по-другому посмотреть на истоки польско-украинского противостоянии во время войны, но вот то, что они запомнят сцены сожжения детей и разрывания конями тела польского офицера — сомнений нет.
Так что опасения, что после выхода «Волыни» на экраны возрастет число случаев применения насилия по отношению к украинцам в Польше, небезосновательны.
С этим связан и другой риск. В Польше память о так называемых Кресах становится очередной «священной коровой», попытки пересмотра или дискуссии на эту тему воспринимаются крайне остро.
Фильм «Волынь» органично впишется в новую историческую политику правящей в Польше партии «Право и справедливость», которая делает особый акцент на роли поляков как народа-мученика в Европе.
Украинцам уже сейчас тяжело было донести полякам свои аргументы. Вряд ли «Волынь» сделает польских соседей более восприимчивыми.
К сожалению, попав в руки пропагандистов, «Волынь» вполне органично впишется в информационную войну, которую Россия ведет против Украины. Тем более, что в фильме есть моменты, на уровне символов четко привязывающие картинку к современным событиям.
Костер, желто-голубые и красно-черные флаги, крики «Слава Украине! Героям слава!». У зрителя невольно возникают параллели с трансляциями с Майдана.
Поляки и так очень нервно реагировали на красно-черные флаги на улицах украинских городов. Теперь объяснить им, что для украинцев это символ сопротивления — в первую очередь, Москве — станет еще сложнее.
У украинцев после «Волыни» наверняка останется неприятный осадок, что поляки снова выставили на первый план свои жертвы, но забыли о десятилетиях несправедливой политики по отношению к украинцам, уничтожении церквей на Холмщине, резне в Сагрыне, акции «Висла».
В украинской среде уже сегодня можно услышать — поляки сняли свой фильм, давайте снимем свой. Сама идея украинского фильма неплоха, только важно, чтобы он не стал чем-то наподобие ответа Олега Мусия на резолюцию Сейма.
Почему фильм «Волынь» полезен для польско-украинских отношений
Если с аргументом польских комментаторов про правдивость фильма согласиться тяжело, то с аргументом, что после «Волыни» уже не будет так, как раньше, не согласиться невозможно.
Фильм Смажовского действительно изменит правила игры, станет вызовом для польско-украинского диалога. Сейчас у украинских политиков, историков, журналистов есть шанс дать спокойный, аргументированный ответ, который выслушают.
Делать вид, что тема Волыни на самом деле для поляков не важна, а все это Путин придумал, после премьеры фильма станет окончательно невозможно.
Во-вторых, благодаря фильму Смажовского простые украинцы смогут лучше узнать, что беспокоит их польских соседей, почему они не хотят и не могут относится к этой трагедии по принципу «забыли для нашего общего блага и поехали дальше».
В-третьих, сам факт появления в широком прокате такой ленты выбьет аргумент из рук польских крайних правых, которые в последние годы активно раскручивали тезис, будто тема Волыни отсутствует в польском публичном пространстве.
Другое дело, что и польским националистам фильм вряд ли понравится своей неоднозначностью.
Пока на Украине нет решения, будет ли фильм «Волынь» показан по телевизору или на киноэкране. Будет грустно, если украинцы отреагируют на картину Смажовского как на попытку рассказать им, что стоит думать про свою собственную историю, как это неоднократно пыталась сделать Москва.
Лучше воспринимать этот фильм как объяснение, что является болезненным для польских соседей.
Если сконцентрироваться именно на человеческой боли и прощении, возможно, через несколько лет удастся снять польско-украинскую ленту, в которой бы ни одна сторона не чувствовала фальши или недопустимого компромисса.
А вот что сказал сам Смажовский буквально на днях: «Этот фильм наверняка разбудит эмоции, но они утихнут. Политики должны создать хорошую атмосферу для работы историкам, польским и украинским, а ученые в свою очередь должны сопоставить факты, а позже огласить общую оценку, которая попала бы в учебники наших детей. Верю, что через какое-то время этот фильм поработает на очищение польско-украинских отношений».
