Основные факты, касающиеся российских хакерских атак на американскую политическую систему в год выборов, понятны. Более года российское государство неоднократно проникало в компьютеры предвыборных штабов обеих партий, крадя оттуда данные и материалы переписки, чтобы оказывать влияние на исход голосования. Администрация Обамы пообещала в ответ «соразмерные» действия против России.
Не совсем понятно, что может означать «соразмерный» ответ. Это беспрецедентная ситуация для американского истэблишмента, занимающегося вопросами национальной безопасности, и соответственно, ответ администрации Обамы создаст прецедент для будущих замыслов, направленных во внешнее киберпространство.
В первую очередь, американскому правительству придется решить, дотягивают ли российские действия до уровня нападения, которое требует прямого ответа со стороны США. Есть много примеров кибер-проникновений, которые не соответствуют определению нападения, а являются скорее беспокоящими действиями или даже заурядным шпионажем. Но когда речь идет о нападении, это значит, что противник перешагнул важный политический и оперативный порог, пытаясь повлиять на американское общество в интересах одного из кандидатов в президенты. Публикация внутренней переписки штаба Клинтон — это вопиющий факт, нарушающий целый ряд американских законов; а возможное обнародование в самом конце кампании материалов, относящихся к расследованию по делу о ее почтовом сервере, может оказать серьезнейшее воздействие на выборы.
Эти действия задевают самую суть демократического процесса в США. Может, в них и отсутствует тот физический урон, который мы наблюдали в ходе северокорейской атаки на Sony Pictures, когда ущерб аппаратному обеспечению составил миллионы долларов. Но политическая и символическая значимость российских акций возводит их на такой уровень, когда требуется ответная реакция.
Когда факт атаки установлен, следующий шаг заключается в определении ее авторства и, соответственно, виновного. Похоже, что представители американских спецслужб уже сделали это, по крайней мере, их выводы удовлетворили Белый дом. Но стоит вспомнить, что в современном мире кибер-конфликтов определение источника нападения — дело чрезвычайно сложное. Русским удается создавать видимость своей непричастности, по крайней мере, на публике. При этом они действуют очень умно, полагаясь на многочисленных агентов-посредников, начиная с российских киберпреступников и кончая основателем WikiLeaks Джулианом Ассанжем. Мы видим, что гибридная война в такой версии оказалась очень результативной во время нападения на Украину и аннексии Крыма. По сути дела, она стала кибернетическим эквивалентом «маленьких зеленых человечков», которые возглавили боевые действия на Украине.
Когда источник нападения установлен, надо сделать последний шаг, определив, какими будут ответные действия. В киберпространстве тоже действуют универсальные правовые нормы, которые требуют, чтобы страна отвечала на атаку соразмерно. Иными словами, в ответ на кражу имейлов нельзя разрушать российскую электросеть. С точки зрения стратегии, ответный удар также должен быть своевременным (хотя время и место определяет тот, кто его наносит) и дифференцированным — то есть, он должен быть четко и вполне конкретно связан с первоначальной атакой, которая всеми признана.
С учетом всего этого администрация Обамы может рассмотреть множество вариантов ответных действий против России.
Во-первых, должны быть вполне конкретные и исчерпывающие разоблачения предположительно активного участия в этих атаках российских властей. Американские доказательства и улики против России, может, и являются убедительными, но Белый дом пока предпочитает частично держать их в секрете. Но если назвать имена тех руководителей, которые дали распоряжение на проведение кибератак против США, Москва окажется в крайне неловком положении. Желательно, чтобы Соединенные Штаты обнародовали электронную переписку или разговоры между российскими руководителями, демонстрирующими свое намерение подорвать избирательный процесс в США. Такие разоблачения могут привести к осуждению со стороны ООН и к новым экономическим санкциям против России, что нанесет еще больший ущерб ее экономике. Конечно, это также может привести к разоблачению разведывательных источников и методов работы США, но всегда есть способы обезличивания материала в целях минимизации рисков.
Во-вторых, Соединенные Штаты могут ослабить возможности российских властей по применению разнообразных инструментов цензуры в интернете, рассказав о них всему обществу. Агентство национальной безопасности, не прибегая к активным манипуляциям в российском сегменте интернета, может раскрыть коды и наборы инструментов, используемых Кремлем, что позволит активистам и гражданам более эффективно уходить от манипуляций и цензуры. Как ответ на российские атаки против демократической системы США такие действия будут и соразмерными, и дифференцированными.
Третий и более агрессивный подход состоит в том, что Соединенные Штаты могут использовать свой кибернетический потенциал для разоблачения зарубежных банковских счетов и финансовых ресурсов высокопоставленных государственных руководителей в России, вплоть до президента Владимира Путина, о котором ходят многочисленные слухи, что у него на скрытых от публики офшорных счетах лежат миллиарды долларов. Вашингтон должен воздерживаться от уничтожения и манипуляций с финансовой документацией, поскольку это было бы эскалацией. Но даже если просто показать, на каком уровне и в каком объеме существует коррупция в кругах тех чиновников, которые дали приказ на проведение политических кибератак против США, это будет разумно и со стратегической, и с нравственной точки зрения.
В-четвертых, Соединенные Штаты могут задействовать свои наступательные кибернетические средства для наказания российских хакеров, отрезая их от интернета и даже повреждая их аппаратуру. Такие действия могут вызвать возражения и заявления о том, что они представляют собой недопустимую эскалацию. Но согласно действующим нормам международного права, если страна, обладающая информацией об агрессивных действиях, попросила их прекратить, а противоположная сторона отказалась это сделать, такой центр агрессивных действий может быть подвергнут нападению. Бремя доказывания авторства хакерских атак будет тяжелее при подготовке таких наступательных действий. Доказательства будут считаться убедительными лишь в том случае, если Вашингтон предъявит вполне конкретную и исчерпывающую информацию о центрах управления, инициировавших такую хакерскую деятельность. Но с учетом той разнузданности и бесцеремонности, которую проявляет Россия в таких действиях, это как минимум требует серьезного обсуждения в правительстве США.
Пятое и последнее. Соединенные Штаты должны подумать, как в такой ситуации нам могут помочь союзники. Партнеры США по НАТО обладают значительными возможностями и во многом способны помочь. В противодействии столь наглому вмешательству в демократический политический процесс заинтересованы все демократические государства.
Все это следует делать осторожно и взвешенно. Возможностей для просчетов и эскалации очень много. Но это относится как к чрезмерной, так и к недостаточной реакции со стороны американского правительства. Президенту и его высокопоставленным руководителям из сферы национальной безопасности и экономики придется серьезно (но оперативно) обсудить порядок действий. А АНБ и Кибернетическое командование ВС США должны подготовиться к осуществлению тех действий, о которых будет принято решение. (Что бы еще ни случилось, эти события уже доказали, почему Кибернетическое командование вполне обоснованно получает статус полноценного боевого командования.)
Есть старая русская поговорка, которая гласит: «Коли штыком. Встречаешь сталь, отступай. Встречаешь мягкое, продолжай». Штыки сегодняшнего дня — это биты киберпространства. Соединенным Штатам нужно показать больше стали, иначе все будет намного хуже.
