На протяжении почти 50 лет я несколько раз приезжал в Москву, впервые — в 1967 году. Впечатления полны контрастов.
«Россия — это совершенно особое место» — так называется шедевр Петера Норманна Воге (Peter Normann Waage) о России, который дает на редкость достойное представление об истории и культуре страны, а также способствует пониманию того, что Россия во многом отличается от остальной Европы. За последние 100 лет стране довелось испытать революцию 1917 года, крах Советского Союза и президентство Ельцина. В 1999 году к власти пришел Путин с требованием порядка и дисциплины.
С XIV века Москва играла все более важную роль в истории страны. Большую часть этого времени город был столицей России, сегодня он — самый большой город в Европе с населением примерно в 13 миллионов человек. Москва — научный и культурный центр, где есть примерно 80 университетов и других высших учебных заведений, а также множество красивых церквей с золотыми куполами. Библиотека Ленина с 30 миллионами томов — самая крупная в стране. Из театров наиболее известен Большой, но в городе есть и десятки других, а также целый ряд концертных залов и оркестров. В старой крепости — Кремле — располагаются офис президента, прочие правительственные учреждения, церкви и музеи.
За 50 лет я трижды был в этом потрясающем городе по работе. И сейчас мне хотелось бы поделиться кое-чем из того, что мне довелось увидеть.
Москва, 1967 год. Молодежное отделение Совета Европы осенью 1966 года решило направить делегацию в Москву для переговоров с молодежной организацией Коммунистической партии, комсомолом. Цель визита заключалась в подписании соглашения, которое облегчило бы для молодежи из Советского Союза поездки в Западную Европу, а для нас — в СССР. Ехать должны были четверо — бельгиец, британец, голландец и я, норвежец. Зимой 1967 года мы отправились в путь на самолете Аэрофлота и приземлились в промозглой и холодной Москве. А потом поехали на машине в молодежную гостиницу комсомола. Первое, на что я обратил внимание, когда нас проводили в наши комнаты, — это то, что на каждом этаже сидели дежурные — дородные и статные пожилые женщины.
За ужином в гостинице в тот же вечер мы обнаружили за соседним столиком друга — очень известного пакистанского молодого политика, который был по делам в Москве. Это была веселая встреча, и наш пакистанский друг пригласил нас к себе в комнату выпить водки. Водку пили по-русски, стакан водки запивался стаканом воды, и все время «до дна, до дна».
Сначала было довольно шумно, а потом настроение сменилось на меланхоличное, если не сказать депрессивное. Хозяин заснул. Женщина-агент КГБ тоже заснула, а агент-мужчина принялся рассказывать, почему он тоже пришел на вечеринку в номер. Признание было интересным, но мне ничего не известно о том, сохранил ли он работу.
Наутро мы пришли на завтрак — не в полном составе, при виде еды легче не стало. Там был традиционный русский суп со свеклой — борщ, в котором плавали большие куски сала. Это якобы помогало от похмелья. Я влил в себя суп, и мне сразу же стало легче.
Холодный фронт. Потом мы направились в здание комсомола, где встретились с теми, с кем должны были вести переговоры. Мы изложили наши предложения, направленные на облегчение режима поездок. Но представители комсомола, напротив, стремились к большим ограничениям. Мы встретились еще пару раз, но ничего не изменилось. Почему? Оттепель, которая была характерна для отношений Востока и Запада в начале 1960-х годов, в конце десятилетия сменил холодный фронт. И наш визит в Москву совпал с его началом.
В один из дней мы захотели прогуляться и посмотреть Красную площадь и другие центральные районы города. Сначала те, кто за нами присматривал, сказали «нет». Потом был достигнут компромисс. Нам разрешили прогуляться, но они пошли с нами. Мы непременно хотели зайти в старое и почтенное здание торгового центра ГУМа. Оно построено в 1893 году, и тогда было одной из крупнейших достопримечательностей в Европе. С ассортиментом товаров там тогда было неважно, да и с продуктами тоже. Но в одном месте было из чего выбрать, причем задешево: в магазине грампластинок. Здесь мы нашли записи большинства великих русских композиторов, знаменитого мужского хора Красной Армии, выдающихся американских джазовых музыкантов, таких, как Луи Армстронг, и много чего еще. Купили несколько десятков пластинок.
Вечером пошли в Большой театр, смотреть невероятно прекрасное «Лебединое озеро» Чайковского, впечатлений была масса. А на следующий день поехали на поезде в Ленинград (сегодняшний Санкт-Петербург). И снова все вокруг было серым и в тумане. Мы, как приклеенные, сидели у окон, чтобы увидеть русскую деревню, — впечатление она производила унылое: много ветхих домов, становилось ясно, что коммунистическое сельское хозяйство в безнадежном состоянии.
По возвращении в Москву каждый из нас был приглашен на обед домой к дипломату, который ранее работал в одной из наших стран. Я помню эту квартиру так хорошо, как будто был в ней вчера. Красный плюш на всей мебели, красные обои на стенах, много прекрасных бутылок на одном столе и великолепная еда на другом. Но там был не только хозяин, дипломат, работавший в Осло. Там были еще и несколько молодых светловолосых милых девушек, которые проявили ко мне большое внимание. Я быстро понял, что это секс-ловушка, в которую мне попадать нельзя. Прикинулся больным: внезапно скрутило живот, и меня отвезли назад в гостиницу. А на следующий день мы уезжали домой.
Москва, 2000 год. Советского Союза больше не существовало. Президентом побывал Ельцин, и почти все перевернул с ног на голову. Россия пережила десять лет, наполненных драматическими переменами в жизни страны. В то время «Норвежская народная помощь» (Norsk Folkehjelp) имела партнера в Москве, с которым сотрудничала и который пригласил посетить Россию с рабочим визитом.
Россия прошла через экономическую доктрину шоковой терапии, прописанной западными неолибералами. Государственная промышленность и собственность за копейки была продана горстке олигархов. Управлялось общество плохо, и десятилетие закончилось экономическим коллапсом. Люди не получали вовремя ни зарплаты, ни пенсии. Западные инвесторы покидали страну, в то время как из-за незаконного вывоза денег страна лишалась капитала, рубль стремительно дешевел. Нас ожидало общество, переживающее глубокий кризис, — так мы думали.
Когда мы прилетели в страну и ехали из района аэропорта, я обратил внимание на бесконечный ряд молодых женщин, которые стояли вдоль обочины. Я узнал, что это были женщины, занимающиеся проституцией, продававшие секс по причине отсутствия других возможностей из-за совершенно невозможной ситуации на рынке труда. В те дни, что мы тогда провели в Москве, мы видели их в городе повсюду.
Роскошь. Перед отъездом в Россию мы слышали о том, что в магазинах нет ни продуктов, ни других товаров. Поэтому мы зашли в несколько торговых центров — и поразились огромному и разнообразному ассортименту. Французских сыров и датских колбас уже видно не было, но вместо них появилось много отечественных продовольственных товаров. Экономический кризис и падение рубля привели к тому, что стало возможным заменить импортные деликатесы на еду, произведенную поблизости.
Нам показали новые районы города. Везде возводились новые квартиры, царила какая-то лихорадочная активность. Большинство фирм-подрядчиков были турецкие. Когда я вернулся домой, то выяснил, что рост в московском регионе в 2000 году составлял 10-15%, а это в корне отличалось от того, что сообщали большинство западных корреспондентов.
Однажды вечером нас пригласили на обед. Хозяином был молодой бизнесмен, который раньше служил дипломатом в Дании. Он провез нас к заднему двору большого жилого комплекса и остановился у спуска в подвал, который напомнил мне спуск в подвал, где мои родители у себя на хуторе в Хельгеланде (Helgeland) хранили картошку. Мы были сильно удивлены. Что ожидало нас в подвале? В подвале нас ожидала молодая женщина-метрдотель, которая собиралась провести нас в ресторан. Нашим взорам открылся гигантский, старинный и великолепно украшенный сводчатый подвал. Территория ресторана была огромной, там было несколько сотен гостей. На столах стояло шампанское и дорогие вина, подавались изысканные блюда. Настроение было на высоте. Мы оказались в том месте Москвы, которое облюбовали молодые московские новые русские. Подали традиционный русский обед, в котором было все. Вечер запомнился надолго.
Еще нас пригласили на праздничное представление для российских ветеранов Второй мировой войны. Зал был рассчитан на несколько тысяч зрителей. И появились они, ветераны, большинство мужчин, но было также и много женщин, некоторые в форме, с множеством наград на кителях. Выступало много самых известных в России артистов — оперные певцы, оркестры, танцоры, артисты цирка и поэты. Во всем этом была какая-то нотка национализма и гордости, это было уникальное и красивое зрелище. Ветеранам очень понравился концерт. У многих в глазах стояли слезы, когда они покидали зал.
Москва, 2016 год. Летом этого года я участвовал в семинаре, посвященном отношениям России со странами европейского Севера. Стоя в очереди на паспортный контроль в новом и современном аэропорту Шереметьево в Москве, мы встретили Юлию Вильхельмсен (Julie Wilhelmsen), нашего виднейшего специалиста по России, она должна была выступать на семинаре с докладом. Юлие получила визу и отправилась в Россию, но во въезде ей отказали. Она узнала, что в 2013 году была объявлена персоной, представляющей собой угрозу для безопасности России, и что в страну ее не будут впускать вплоть до 2019 года. Первым же самолетом она была отправлена назад, в Осло.
Как нам, делегации, надо было на это реагировать? Сообщение из Министерства иностранных дел в Осло было однозначным. Они в семинаре участвовать не собирались. А что же мы, остальные? Организатором мероприятия был Институт истории Академии наук, а он в том, что произошло, был не виноват. Все закончилось тем, что было решено, что участвовать в семинаре буду я и опытный норвежский журналист, специалист по России. А другие в знак протеста от участия отказались.
В первый же вечер нас пригласили на большой прием в посольстве Финляндии в Москве. Это самое большое дипломатическое представительство Финляндии за рубежом. В большом саду собралось больше 1000 гостей, была прекрасная летняя погода. Играл джазовый оркестр, была площадка для танцев, прекрасная еда и напитки.
На следующий день состоялся семинар в Российской академии наук, огромном здании, в котором трудятся многие тысячи человек. Семинар прошел успешно. Я с особым интересом слушал доклад председателя Комитета по иностранным делам Совета Федерации. Он был молод, прекрасно говорил по-английски, много знал о странах Севера и недавно был в Осло. Он подвел совершенно четкий итог: что касается Финляндии, то отношения очень хорошие, Исландии — хорошие, но, если говорить о Дании, Норвегии и Швеции, то отношения неважные. Ничего удивительного, подумал я. У нас правительство, ни один министр из которого еще не был с официальным визитом в Москве, в то время как министр иностранных дел в Киеве побывал по меньшей мере десять раз.
Чистота и порядок. Когда семинар закончился, мы отправились смотреть большую историческую выставку, которую некоторые норвежские СМИ описывали как попытку Путина переписать историю. Выставка была большая и познавательная, во многом она оставляла прекрасное впечатление. Нас было шестеро — тех, кто довольно хорошо разбирался в истории, и никто из нас не мог понять критику, появившуюся в норвежских СМИ. Она заключалась в том, что это была своего рода путинская ревизия истории. В основном, содержание выставки было то же, что знакомо нам по нашим собственным книгам по истории. Тем не менее, два момента на выставке были довольно примечательными. Во-первых, очень большое внимание было уделено роли церкви в истории России, а во-вторых, месту чудес в истории.
Жили мы недалеко от парка Горького. Вечером в пятницу, 24 июня, парк был закрыт для публики, и его заполнили тысячи молодых людей. Это был выпускной вечер учеников школ старшей ступени, и молодежная организация партии Путина пригласила на молодежный праздник. Был концерт, танцы, влюбленные парочки и потрясающий салют. Праздник продолжался до самого утра. Интересно отметить одну особенность: алкоголь был под запретом. Когда мы на следующий день гуляли по парку часов в 11 утра, все было вылизано — ни единого сигаретного окурка видно не было.
Бедность. Москва в 1967 и 2016 году — один и тот же и вместе с тем два совершенно разных города. В 1967 году было очень много серого, на повседневной жизни людей лежала печать угнетения. Летом 2016 года все было иначе. Москва стала великолепным современным городом, люди здесь ведут себя так же, как и в других больших европейских городах.
В 2000 году мена поразило, как же в городе было грязно. Этим летом удивила чистота. В 2000 году повсюду были проститутки. Этим летом я не видел ни одной. В 2000 году бросались в глаза пьяницы и пьянство. В этом году я за пять дней увидел только двоих подвыпивших людей.
Но я видел только небольшую часть Москвы, да и Москва — не вся Россия. Я не буду здесь обсуждать, как живут люди в Москве и в стране в целом, но разница между богатыми и бедными велика, много россиян живут в большой бедности. И если власти не смогут предпринять существенные шаги, чтобы изменить эту ситуацию, стабильность в обществе может оказаться под угрозой.
