Всякий раз, когда кто-нибудь из общественных деятелей использует понятие «американская исключительность», рядовые американцы заходят ко мне на сайт. Ссылка на него появляется первой, если ввести в поисковике вопрос: «Что такое американская исключительность?» Самым недавним моим благодетелем оказалась Хиллари Клинтон, упомянувшая этот термин в своей речи 31 августа. Количество посетителей моей страницы выросло в разы. Примерно до 2010 года мало кто из американцев слышал об этом понятии. С тех пор его использование ширится в геометрической прогрессии. Даже странно, что две основные политические партии решают прибегнуть к такому грубоватому выражению, в то время как многие граждане и понятия не имеют, что оно означает. Разумеется, для того чтобы пользоваться термином, не обязательно придавать большое значение лежащей в его основе идее. Но у этого словосочетания есть своя история, которая поможет нам понять его нынешнее преувеличенное использование.
Американская исключительность — не то же самое, что утверждать, будто Соединенные Штаты «не похожи» на другие страны. Смысл не в том, что Соединенные Штаты «уникальны». Страны, как и люди, каждая по-своему отлична от других и единственна в своем роде, даже если многим из них присущ ряд общих черт. Исключительность требует чего-то большего: веры в то, что США следуют по историческому пути, отличному от законов или норм, регулирующих другие страны. В этом суть американской исключительности: Соединенные Штаты — не просто большая и более мощная страна, они — исключение. США являются носителем привилегий и свобод и морально превосходят то, что называют «Европой». Забудьте о разнородности самой Европы или то, что «мир» не ограничивается США и Европой. Дихотомия Европы и Америки — вот горнило, в котором сформировалась идея американской исключительности.
Есть предположения, что этот термин в 1830-х годах изобрел француз Алексис де Токвиль, но на самом деле он называет американское общество «исключительным» только единожды. Токвиль утверждал, что американцам не хватает культуры и науки, но что они могут рассчитывать на англосаксов из Великобритании, которые снабдят их высшими формами цивилизации. Это совсем не то, что американцы подразумевают под своей «исключительностью» сегодня.
Американская исключительность является идеологией. На это как раз и намекает «изм». Де Токвиль исследовал американские институты и моральные поступки как структурные тенденции демократических обществ. Он не рассматривал американскую демократию как идеологию. Для него Соединенные Штаты были предвестником будущего, которое включало в себя возможную демократизацию Европы, а не единственным в своем роде ответвлением цивилизации. Он изучал США как модель демократического общества, внутренние механизмы которого необходимо было понять, поскольку сама идея быстро распространялась.
Некоторые полагают, что это выражение в начале 1900-х годов придумал немецкий социалист Вернер Зомбарт, но и это не так. Зомбарт только заявлял, что американский капитализм с его избыточностью сделал страну временно неблагоприятной почвой для развития социализма. На самом деле это понятие обрело свое название в 1929 году благодаря Иосифу Сталину, или же его приспешникам. По истине один из из парадоксов современной истории: две крупнейшие политические партии в США сегодня борются за то, чтобы поддержать сталинскую формулировку.
Правоверные коммунисты пользовались этим термином, чтобы осудить еретические взгляды американского коммуниста Джея Лавстона. В конце 1920-х годов Лавстон утверждал, что капиталистический уклад американской экономики не способствовал революционному моменту, которого ждали все коммунисты. Лавстон был исключен из Коммунистической партии, но его последователи и бывшие троцкисты в США усвоили эпитет об исключительности, а впоследствии и идею о том, что Соединенные Штаты окончательно минует социалистическая стадия развития.
После нацистско-советского пакта 1939 года, а также позднее, во время холодной войны, многие из этих американских марксистов отказались от своих старых политических убеждений, но по-прежнему хранили представления о том, что экономический успех США похоронил классовую борьбу в стране — окончательно и бесповоротно. Будучи лидером свободного мира, главным победителем над «тоталитарной» Германией во Второй мировой войне и, безусловно, самой процветающей экономикой в мире, Соединенные Штаты во всех отношениях представлялись исключительной нацией. Сеймур Мартин Липсет, выдающийся политический социолог из Стэнфорда, посвятил свою научную карьеру исследованиям разнообразных факторов, приведших к американской исключительности. Вплоть до своей смерти в 2006 году Липсет продолжал утверждать, что США не подпадали под действие исторических норм, которым были подвержены все прочие народы.
Главным распространителем и популяризатором американской исключительности стал Рональд Рейган. Отказываясь признать, что безвременье президентства Джимми Картера или проступки Ричарда Никсона это лучшее, на что способна Америка, Рейган содействовал формированию иного имиджа Соединенных Штатов — блестящего «города на холме». Это отсылка к проповеди, произнесенной в 1630 году Джоном Уинтропом, губернатором Колонии Массачусетского залива. Уинтроп призывал новых поселенцев пилигримов, направлявшихся в Массачусетс, придерживаться узкого пути пуританства.
Рейган и его последователи ошибочно приписали американскую исключительность этому пуританскому завету и добавили к оригиналу слово «блестящий», которое придало фразе совершенно иную коннотацию. К тому же Уинтроп не имел в виду какую-то нацию, но говорил об определенной общине протестантских верующих из Англии. Примечательно, что на протяжении многих веков на проповедь Уинтропа не обращали никакого внимания. Ее второе рождение состоялось только в 1940-е годы, когда несколько ученых из Гарварда занялись интеллектуальной реабилитацией пуританской мысли. В 1961 Джон Ф. Кеннеди, который был студентом Гарварда и находился под влиянием университетских американистов, использовал выражение «город на холме» в своей речи. Однако представление о США как о «городе на холме» на самом деле стало особенно популярным в политической риторике 1970-х и 80-х годов, когда Рейган стремился заново переосмыслить страну.
Без сомнения, Рейган воспринимал Соединенные Штаты как исключительную нацию. Правда, язык исключительности происходил от марксизма, а не от Бога. До недавнего времени, до 21-го века, идея морального превосходства и уникальной цивилизации, которой суждено вести за собой мир, не появлялась под знаменем традиционного «изма». После одиннадцатого сентября в выступлениях Джорджа Буша и его сторонников глубокая самобытность США утверждалась наряду с новой воинственностью. Мы все это слышали: это «наши свободы» ненавидят исламские террористы; они хотели убить американцев потому, что завидовали этому исключительному наследию.
Мировой финансовый кризис 2007-2010 годов добавил хаоса нестабильной геополитической ситуации после 9/11. Хотя в 1990-е и начале 2000-х годов американская экономика росла, усугубилось начавшееся в рейгановскую эпоху экономическое неравенство. В период после 1945 года, когда ученые впервые представили американскую исключительность в качестве единого учения, эта идея также стала связываться с глобальной военно-политической гегемонии США. В течение последних двух поколений, за то время, что прошло после эпохи Рейгана, процветание американцев уже не могло сравниться с прежним, и американская исключительность все чаще ассоциировалась только с военной гегемонией.
Упадок, по сути, способствовал зарождению идеологии американской исключительности. Чем менее исключительным оказывается положение дел в США, тем громче защитники исключительности настаивают на господствующей точке зрения. Когда американцы переживали период бесспорной мощи и процветания, никто коллективно не требовал какого бы то ни было «изма», чтобы служить для всех маяком. Сегодня, в более поляризованные времена, когда судьбы американцев определяются скорее их классом и в гораздо меньшей степени национальностью, идеологическая ортодоксия американской исключительности возникла на политическом уровне. Ранее туманный академический термин стал политическим боевым кличем.
Тот факт, что Хиллари Клинтон примкнула к этой модной ныне тенденции, отражает политический консенсус, который отрицает Дональд Трамп. Желая снова сделать Америку великой, Трамп в неявной форме признает, что сейчас она не «великая» и никогда не была исключительной. Республиканская партия больше не выступает ярым сторонником американской исключительности. Между тем демократы подхватили падающее знамя, и язык исключительности продолжает сплачивать партию и страну.
Ян Тиррелл — почетный профессор исторических наук Университета Нового Южного Уэльса в Сиднее (Австралия). Его последняя книга — Crisis of the Wasteful Nation: Empire and Conservation in Theodore Roosevelt’s America (2015).
