На встрече лидеров стран ЕС, в ходе которой анализировалась система санкций, премьер-министр Португалии Антониу Кошта выступил в числе тех, кто защищает «постепенный переход от этапа санкций к этапу сотрудничества», подчеркнув, что «Европа хочет поддерживать с Россией бесконфликтные отношения, отношения партнеров и соседей, которые уважают друг друга и вместе могут способствовать миру и стабильности».
Правда, осталось узнать, открыта ли Москва для такого диалога и на каких условиях.
Во-первых, не следует забывать, что кризис в отношениях между Брюсселем и Москвой начался после того, как президент Путин отдал своим войскам приказ вторгнуться в соседнюю страну, Украину, и присоединил часть ее территории, Крым. Именно эта агрессия и заставила Европейский союз ввести жесткие санкции против Москвы. Изменилось ли с тех пор хоть что-нибудь, чтобы дать право Брюсселю поменять свою позицию? Нет. Точнее, все стало еще хуже с усилением российского военного присутствия на востоке Украины и в Сирии.
Кроме того, милитаристская риторика Кремля в отношении европейских стран и мира в целом, демонстрация кораблей, ракет, танков и военных самолетов отнюдь не свидетельствуют в пользу того, что Путин на цивилизованных условиях готов возобновить переговоры с ЕС. Путин не хочет диалога, он желает в безапелляционной форме заявить, что «вопрос Крыма закрыт», или навязывать соседним государствам удобные ему политические системы.
Именно эту цель преследует российский режим, морально и материально поддерживая политические силы, которые стремятся разрушить единство Европейского союза, находясь в его собственном лоне.
В 2008 году Кремлю удалось занять часть Грузии также потому, что у ЕС на тот момент не было единого внешнеполитического курса, общей позиции, противостоящей вторжению российских войск. Именно эти разногласия и бессилие способствовали тому, что Москва повторила то же самое на Украине, и Брюсселю еще придется заплатить за них высокую цену, если он продолжит сомневаться или питать иллюзии относительно внешней политики президента Путина. Последний все чаще дает понять, что «диалог» для него существует лишь в том случае, когда другая сторона принимает его условия.
Это лишний раз доказывают события в Сирии. Москва готова принять соглашение, только если будут учтены выдвинутые ею условия, а именно сохранение режима Башара Асада и признание военного присутствия России на сирийской территории. Борьба против «Исламского государства» (террористическая организация запрещена в России — прим.ред.) здесь вторична. По правде говоря, с каждым разом становится все труднее понять, каковы реальные цели многочисленных сил, участвующих в этом конфликте.
И еще одна деталь. Лидеры ЕС должны понимать, что Путин не рассматривает их в качестве равноправных партнеров. Единственный партнер, с которым тот намерен вести переговоры на равных, будет следующий президент Соединенных Штатов. Вот почему большую часть милитаристских и провокационных тирад Путина следует воспринимать, как попытку сформировать новую повестку дня для будущих переговоров между Москвой и Вашингтоном.
Не случайно, Кремль так жаждет победы популиста Дональда Трампа, который обещает диалог с Путиным и ослабление военного союза с Европой в рамках НАТО. Но, возможно, результаты окажутся прямо противоположными, как это было когда-то с избранием Рональда Рейгана.
