Последнее время я часто беседую о троллях с коллегами, исследователями и друзьями. Это явление знакомо c плохой стороны всем, а для многих даже является пугающим.
Похоже, тролли действуют везде, где люди обмениваются мнениями. В лицо никто ничего не говорит, частично потому, что тролли хотят остаться неизвестными.
Некоторые темы привлекают троллей сильнее, некоторые — меньше. Россия для них — лакомый кусочек.
Тролли распространяют неверную информацию и пытаются вмешаться в разговор. Кроме того, они могут угрожать.
Правда, тролли не действуют в одиночку. Есть много людей, которые хотели бы разными способами повлиять на работу журналиста. Это пытаются делать также некоторые официальные лица и политики.
У некоторых людей, похоже, очень много свободного времени, которое они решают тратить на написание ужасно длинных писем журналистам.
Я размышляла о том, как к подобным попыткам воздействия следует относиться. Нужно ли, например, сообщать обо всех угрозах полиции? Или открыто сообщать о спаме и вторжении в личное пространство?
Я рассуждаю об этом с позиции времени. Работы много, и я не хочу тратить свое время на ненужные вещи.
Поэтому я оставляю без внимания длинные пустословные письма, не реагирую на ругательства и не вступаю в разговоры с людьми, которые не называют свое имя. Виртуальные просторы и моря бессмысленных обсуждений могут волноваться без меня. Об угрозах и сложностях, создаваемых мне в реальной жизни, я сообщу чиновникам.
Хотя я всегда действую быстро, я никогда не успеваю сделать все то, что хотела бы. На моем столе полно непрочитанных газет и книг и длинные списки с идеями в тетрадке.
Иногда чувствую себя как тогда, когда первый раз пришла в Национальный архив Финляндии в Хельсинки. Я оглянулась вокруг и поняла, что никогда не успею ознакомиться со всем интересующим меня материалом. Я вышла, потому что показалось бессмысленным даже пробовать.
Моя работа, в свою очередь, не кажется мне бесполезной. Я хочу углубиться в вопросы и сообщать многостороннюю и интересную информацию. И самое важное: информацию, которая основывается на фактах.
На проверку фактов в России уходит много времени. Здесь чиновники не обязаны рассказывать журналистам подоплеку событий. В последнее время атмосфера стала более напряженной, и даже самый незначительный вопрос надо формулировать в письменной форме. Чиновники ссылаются на свое право отвечать в течение семи дней, и письмо приходится ждать в то время, когда новость уже должна быть опубликована.
В подобных ситуациях помогает широкий список контактов, благодаря которому можно проверить некоторые вопросы.
Тролли и другие критики часто утверждают, что Yle использует только некоторые известные источники. Иногда даже утверждается, будто мы совсем не используем российские источники.
Такие утверждения приводят в ужас. Я ежедневно пользуюсь десятком российских газет, и беседую с людьми, представляющими разные сферы и взгляды.
Нас, работающих в России журналистов, часто называют русофобами. Это веселит и печалит одновременно. Ведь нам, живущим и работающим в России, Россия и россияне нравятся, наверное, больше, чем тем, кто здесь не работает.
Если бы я начала тратить свое время на проверку всех заявлений троллей или на споры со всеми безымянными клеветниками, я бы не смогла выполнять свою основную работу. Это было бы победой троллей над журналистикой.
Беседа по делу — это совсем другое дело, такие разговоры полезны и расширяют горизонты. К ним я готова всегда. Если у меня хватает времени.
