Военная активность России в Сирии может быть выгодна Западу и остальному миру, считает часть гостей международного дискуссионного клуба «Валдай», собравшихся в эти дни в Сочи. По их мнению, это способствует плюрализации международных отношений, где после распада СССР единолично доминировали США.
Другие эксперты, однако, отказываются видеть в этом признаки серьезной и продуманной стратегии.
Корреспондент Русской службы Би-би-си Дмитрий Булин в кулуарах мероприятия попросил экспертов объяснить свою точку зрения, а также спросил их, для чего высокая внешнеполитическая активность нужна самой России.
Ричард Саква, профессор факультета политологии и международных отношений Кентского университета (Британия)
«Это не то что бы имперский менталитет, но чувство ответственности»
Это отличный вопрос, я и сам размышлял над тем, почему Россия не сидит тихо и спокойно, просто не занимаясь внутренними делами — повышением качества жизни для народа, улучшением экономической ситуации. Но мне кажется, что Россия не может не вмешиваться в международные дела. Это не то чтобы имперский менталитет, но чувство ответственности.
Я в течение 25 лет являюсь большим критиком внешней политики Запада. Кстати, само слово «Запад» есть наследие холодной войны. И мы не переросли тот этап, просто на смену холодной войне пришло то, что я называю холодным миром. И вы знаете, сейчас холодный мир становится все более шатким.
Я думаю, что Россия не может сидеть сложа руки. После 1991 года Запад радикализировался. Я вот лично за либерализм — а кто против? Но опасен радикальный либерализм. В СССР, как известно, был такой предмет — научный коммунизм. Сейчас же в мире появился предмет под названием научный либерализм. Если не будет сил, которые смогут этому противостоять, — России и Китая, — то радикализация будет лишь усугубляться. Результат мы сами видим в Ираке.
По поводу Китая могу сказать, что совсем недавно был в Шанхае, и по моим наблюдениям, в Китае настроения тоже постепенно меняются. Это уже не тот Китай, который сидит тихо. Этап тихого подъема Китая, кажется, подходит к концу — в смысле тишины. Конечно, Китай не будет таким же шумным, как Россия. Идея плюрализма — основа нормальных международных отношений.
Шэн Шилян, научный сотрудник Центра по изучению мировых проблем агентства Синьхуа (Китай)
«Нынешняя жесткая позиция России — это реакция на вызов других стран»
В России традиции отличаются от Китая. Китайцы реагируют на все более мягко, а Россия — более решительно. Но главным образом, я думаю, что нынешняя жесткая позиция России — это реакция на вызов других стран. В первую очередь, со стороны США.
Что касается Крыма, то тут ситуация сложнее, это было не просто присоединение какой-то территории. У этой ситуации свой исторический облик, свой исторический источник. Мы с пониманием относимся к возвращению Крыма России. С другой стороны, нам трудно официально, открыто высказываться за российскую власть.
Если говорить о возможности потенциального союза между Россией и США, то я думаю, его нет. Нынешних партнерских отношений уже достаточно. Если пойти на союз, это испугает наших соседей, а также многие западные страны.
Анатолий Вишневский, директор Института демографии НИУ-ВШЭ
«Стратегической глубины в нынешней российской политике не хватает»
Я не уверен, что внешняя политика России основана на достаточном анализе. Я никогда не встречал такого анализа, а то, что говорят политики, — не анализ, а простое оправдание проводимой политики.
С моей точки зрения, крупные штрихи российской внешней политики должны иметь в виду не отношения с Сирией или какими-то небольшими, эпизодическими событиями мировой повестки, а глобальное взаимодействие с крупными игроками: такими, как США, Китай.
Политика должна быть продумана на большую стратегическую глубину, чем сиюминутные реакции. Мне кажется, что стратегической глубины в нынешней российской политике не хватает.
Петр Дуткевич, директор Центра изучения государственного управления и общественной политики Университета Карлтона (Канада)
«Пока я вижу тактику и не вижу стратегию»
Наблюдаемая нами динамика российской внешней политики — это сигнал для мира. Он довольно ясный: Россия хочет изменить формат отношений с внешним миром, выходит на другой уровень, где нужны либо новые правила игры, либо укрепление тех правил, которые еще существуют — а их перестали соблюдать уже практически все.
Я согласен с профессором Анатолием Вишневским, что пока я вижу тактику и не вижу стратегию. Тактика хорошая и динамичная, она показывает силу. Но за этой силой должно стоять еще что-то: внешняя сила должна подкрепляться силой внутренней экономики. Иначе она будет очень краткосрочной, это будет проявлением конкретной политической воли, а не силы страны.
Характерно, что внешняя политика России воспринимается по-разному внутри страны и вовне. Вне России она представляется как политика очень агрессивная, а внутри — как продолжение определенного курса, который начался 20 лет назад. В общем и целом, такая внешняя политика современному миру нужна, однако при условии, что она будет продолжаться в других институциональных условиях. Россия, США и Китай должны найти форму «тройки» — G3, где можно будет обсуждать эти проблемы, не принимая в расчет угрозы военного преимущества с той или иной стороны.
Николай Злобин, президент Center on Global Interests в Вашингтоне
«Россия бросила вызов монополии США»
Во внешней политике после 1991 года США оказались в положении монополиста. По большому счету, любому монополисту нравится его монополия, расставаться он с ней не хочет. Во внешней политике США монополия продолжается уже четверть века, я считаю, что это дико вредно для самой Америки. Это вредно для мира, но в первую очередь для Америки, потому что каким бы ты умным ни был, от 25-летней монополии у тебя сносит крышу по-черному. Америка делает бешеные ошибки.
Единственный способ бороться с монополией — бросить ей вызов на равных.
Сама Америка, как любая монополия, на равных ни с кем говорить не будет, она не опустится до уровня слабых игроков. Газпром не будет разговаривать с какой-нибудь региональной газораспределительной сетью на равных.
Монополия будет разговаривать только с теми, кто бросит ей равный вызов, тогда она сядет за стол переговоров. В Сирии Россия бросила вызов Америке. Это не глобальный вызов, он сугубо региональный, провинциальный, по конкретному вопросу. Но я считаю, что это крайне позитивно для всех.
Андрей Быстрицкий, председатель совета Фонда развития и поддержки международного дискуссионного клуба «Валдай»
«Внешняя активность России — часть единого процесса становления российской идентичности»
Что нужно миру, вопрос сложный, но в принципе, миру нужно разнообразие. И это важнейший, фундаментальный вопрос, потому что, вообще говоря, единообразие — это проявление дьявольских сил. Это довольно известная, старая максима, об этом писал еще русский философ Владимир Соловьев. Если что, он уже умер — это не тот, который ведет сейчас программу «Воскресный вечер». Я это специально оговариваю, потому что одна газета, напечатав большой текст к юбилею философа, поместила фотографию журналиста Соловьева.
Но дело не в этом. Россия последние несколько сот лет — довольно заметная деталь этого мира. В сущности, ее активность как таковая нужна миру, как нужна активность и других стран. Я думаю, что Россия сейчас — активно формирующаяся страна, и переходный период далеко не закончился. Формируется новая российская идентичность. В каком-то смысле России надо осознать и себя как таковую, понять, что она собственно есть такое.
В целом, можно сказать, что внешняя активность России — это часть единого процесса становления российской идентичности. Но это также и вопрос поиска союзников, создания международных конфигураций, в которых было бы комфортно и удобно действовать.
Россия борется за по-своему понимаемую мировую справедливость. Как правило, мы имеем дело в таких случаях с комбинацией борьбы за справедливость с национальными интересами.
