Превращать Португалию в апологета снятия санкционного режима и противника его ужесточения значит действовать несостоятельно в условиях постыдного усиления агрессии и угроз со стороны России в адрес Европы и мира.
1. Мне уже доводилось писать здесь об отношениях между Россией и ЕС и враждебных нападках Путина. Я особо подчеркивал риски перевооружения и превращения Москвы в главный центр «хакинга». Я обозначил самых непосредственных жертв: Грузия, Украина и Молдова. И перечислил страны ЕС, которые чувствуют себя в положении «следующей жертвы»: Прибалтика, Польша и Румыния. Напомнил, кстати, и об опасениях нейтральной Швеции и Финляндии, которые ввиду российских атак уже рассматривают возможность вступления в НАТО. И о том, что подобное чувство разделяют Дания и Норвегия: не случайно два последних генеральных секретаря НАТО были представителями этих стран (Расмуссен и Столтенберг). Я также отметил европейских «друзей» России («православная ось»): Сербию, Болгарию, Грецию и Кипр. За пределами православной оси оказывается Румыния из-за притеснения Молдовы (прежней Бессарабии). Между тем Россия сегодня располагает надежной поддержкой Венгрии Виктора Орбана — единственного государства, попытавшегося наложить на санкции «вето» (безусловно, с целью сохранить обеспечиваемые Россией благоприятные цены на энергоносители и соответственно положительные результаты на выборах). Я также писал о том, что Россия делает ставку на дестабилизацию внутриполитической жизни стран ЕС, финансируя радикальные правые партии во Франции, Нидерландах, Австрии и Швеции; поддерживая официозную леворадикальную СИРИЗА в Греции, коммунистов на Кипре, Podemos в Испании; тайно оказывая помощь UKIP и ее кампании в пользу Брексит. Что касается более крупных европейских стран, идее санкций, по экономическим причинам, сопротивляется Италия, за ней отчасти следует Франция, между тем как самыми ярыми защитниками санкций остаются Великобритания и Германией (на которую «давит» Польша). Испания и Португалия ввиду экономических последствий, особенно в сельскохозяйственном секторе, негласно поддерживают некоторые оговорки итальянцев и французов.
3. Здесь следует уточнить, что я никогда не считал и не считаю правильными те меры, что ЕС предпринял в отношении России. Вмешательство во внутреннюю политику Украины — в значительной степени спровоцированное Польшей с согласия Германии — дало Путину идеальный предлог для вторжения в Крым и восточную Украину. И это правда, что, поскольку вторжение в любом случае не оправдано, ситуация в Крыму не является точной копией того, что происходит в регионах Восточной Украины. Обещание в будущем сделать Украину членом ЕС и даже НАТО, так часто звучащее из уст высокопоставленных европейских чиновников, также кажется полной чушью и выглядит как объективная провокация России. Только «финляндизация» Украины с учетом прав и интересов всех задействованных в процессе государств и населения могла бы стать решением проблемы. Даже в сирийском вопросе не все так однозначно. Гражданская война является продолжением борьбы между Ираном и Саудовской Аравией за гегемонию на Ближнем Востоке. Иран желает проложить шиитский коридор, который, начавшись в Тегеране, соединил бы Ирак, Сирию и Ливан и тем самым открыл иранским энергоносителям ворота в Средиземноморье. И саудовцы хотят сделать то же самое, открыв суннитский канал через Иорданию, Сирию и Ливан, который создал бы прямую связь с Европой в целях ее энергоснабжения. Вот два проекта, очевидным образом конкурирующие с геоэкономическими планами России, которая, чтобы обеспечить себе европейские рынки сбыта, вынуждена держать под контролем северо-запад Сирии и свой выход к морю.
Но одно дело признавать неспособность Запада ко всему, что касается России — которая воспринимает себя хранительницей иудеохристианской и греко-римской цивилизации, родиной выдающихся представителей европейской культуры (взять того же Толстого, Достоевского, Стравинского или Чайковского), и другое — безропотно принимать нападки, которые Путин обрушивает на всех фронтах и которые сводят на нет предписания международного права, демократии и прав человека.
4. Неясно, что побуждает португальское правительство и Антониу Кошта брать на себя роль европейских проводников российских интересов. Либо Кошта уже в руках PCP (Коммунистической партии Португалии, которая, несмотря на конец коммунизма, продолжает отважно защищать российские и китайские режимы), либо перешел в лоно «Левого блока» (который осуждает нашу интеграцию в НАТО). Либо в процессе переговоров по выборам Антониу Гутерриша правительство в конце концов пошло на компромисс и взвалило на себя печальное бремя, согласившись стать рупором российских интересов в Европейском совете. Хорошо бы, если бы министр иностранных дел прояснил нам эту загадочную ситуацию.
Вполне разумно, что Португалия проявляет сдержанность и осторожность, когда речь заходит о российском вопросе, тем самым следуя старой аксиоме Франку Ногейра (Franco Nogueira): в дипломатии «то, в чем нет необходимости, делать не нужно». Но превращать Португалию в апологета снятия санкционного режима и противника его ужесточения значит действовать несостоятельно в виду постыдного усиления агрессии и угроз со стороны России в адрес Европы и мира. Кто-то должен сказать: одно дело — Португалия, другое — «Трампгалия».
