Хотя он заметен повсюду, тем не менее, Владимир Путин является большим неизвестным в международной политики. Он аннексировал Крым и нарушает международное право, как будто это его естественная обязанность. Он возникает в Сирии и изменяет ход войны, США и Великобритания обвиняют его в расстреле гуманитарной колонны под флагом ООН, идущей в Алеппо. Он взламывает, согласно данным американской разведки, базу данных Демократической партии и становится частью американской предвыборной борьбы. Он бряцает ядерным оружием, напоминая о том, что Россия является ядерной державой, так, как ни один американский или российский лидер не делал этого после Кубинского кризиса 1962 года.
Всего лишь за последние недели он разместил в Калининграде — в сердце Европы на границе с Литвой и Польшей — ракеты среднего радиуса действия, способные нести ядерные заряды. Его единственный авианосец «Адмирал Кузнецов» является флагманским кораблем отрада ВМС, идущего в Сирию, чтобы подчеркнуть поддержку деспоту Башару Асаду. И звезда его пропагандистского аппарата Дмитрий Киселев угрожает, заявляя, что «бессовестное поведение Запада» может иметь «ядерные последствия», и что «если драка неизбежна, нужно бить первым».
Должны ли мы теперь испытывать страх после того, как 300 американских солдат будут размещены в Вэрнесе в Норвегии, и после того, как северные регионы и Арктика стали территорией, где конфликт обостряется сильнее, чем где-либо? Да, собственно, нет, не должны. Хотя слова и дела проявляют агрессивность, военный конфликт с Западом не является частью распорядка дня Путина. Для этого есть много причин, но основная заключается в том, что экономика России составляет лишь десятую часть экономики США и лишь в три раза превосходит экономику маленькой Норвегии.
В России Путина, таким образом, ситуация не всегда такова, какой она кажется. Во внешней политике больше агрессии, чем мускулов. Путин охотно боксировал бы в тяжелом весе с США, но должен примириться с тем, что он — не более чем легковес в экономике. Но и внутриполитическая ситуация не всегда такова, какой она кажется. Политические выборы проводятся не для того, чтобы избиратели имели реальную альтернативу власти, как это происходит в демократических государствах Запада. «Оппозиционные партии», например, Партия справедливости, появившаяся в 2006 году, основаны Кремлем, чтобы создать впечатление многообразияer.
И когда Россия должна была показать себя с лучшей стороны, как это было во время зимней Олимпиады 2014 года, ситуация выглядела не так, как должно было быть. Во время тогдашнего главного путинского пропагандистского шоу секретные службы осуществляли мошеннические операции, организованные государством. Через отверстия в стене обменивались пробирки с образцами мочи российских спортсменов, их заменяли мочой, в которой не содержался допинг. Рассчитанный и организованный блеф снова был частью политического шоу, которым была Олимпиада. Тогда Россия получила самое большое количество золотых медалей в соответствии с политическим заказом, каковым являлась очень личная Олимпиада Путина. Все, что кажется не таким, каким является на самом деле, несет на себе нечто явно советское. Но не только это. В путинской России проступают черты царской России. Мы видим желание создать сильное государство. И непрозрачное общество дает возможность блефовать в больших масштабах.
Но было бы совершенно неправильно описывать путинскую России как проект восстановления советской России. Проект Путина — это нечто иное. Это возрождение российского государства, где идеологией является патриотизм, основывающийся на победе над гитлеровской Германией во Второй мировой войне, на российском православии и идеологической конфронтации с Западом, которая является новым-старым вином Путина. В самом центре путинского строения находится пропаганда, которая является более привлекательной, чем пропаганда советского времени. ФСБ, преемник КГБ, имеет функцию политического контроля и угрожает оппозиции, а пропаганда является более изощренной, чем советская.
Но Россия, если мы решим быть реалистами, абсолютно не является каким-либо террористическим государством, как при Сталине, или тотальной диктатурой, как при Брежневе. У современных молодых россиян есть свободы, о которых их родители и деды могли только мечтать. Возникает российский средний класс, который видит перед собой образец западного потребителя, и у этого класса есть личная свобода, которая была немыслима еще во время одного поколения до них. Это свободы, которые ценятся высоко, и которые средний класс не хочет терять. Поэтому в российском обществе есть умеренные силы. Но напомним, что они находятся под влиянием военной риторики и агрессии на Украине и в Сирии.
