После знаменитого выступления Владимира Путина в Мюнхене в 2007 году Россия начала представлять для своего ближайшего окружения все более серьезную проблему. Она нависла тенью над государствами Центральной Европы. Одновременно никто не знает, как далеко заходят амбиции Кремля. Встает вопрос: станет ли нынешний конфликт с Западом, простирающийся от Украины до Сирии, началом глобальных проблем с Россией?
Претензии в адрес Запада
Ответ буквально спрятан за кремлевскими стенами. Сформировавшаяся при Путине российская властная система отличается непрозрачностью процесса принятия решений. Все демократические формы (как выборы и формирующийся по их результатам парламент) служат лишь декоративным элементом. Парламентский контроль исполнительной власти отсутствует, а публичные дискуссии о важнейших проблемах государства ограничиваются сферой экономики: таким образом руководство страны признает свою некомпетентность в данной сфере. Из этих дискуссий исключена тема внешней политики: она полностью остается в ведении Кремля. Это, в свою очередь, приводит к тому, что выводы о планах и намерениях России на внешнеполитической арене можно сделать лишь на основе опосредованных данных, что, разумеется, увеличивает риск ошибки.
Благодаря наплыву нефтерублей (который был связан с высокими ценами на нефть и газ в первом десятилетии XXI века) Кремль стал действовать на международной арене смелее, что продемонстрировало упомянутое выступление Путина в Мюнхене. Он обозначил проблемные точки в отношениях с Западом. В первую очередь он назвал «экспансию НАТО на восток» (то есть приход Альянса в страны Центральной Европы), упомянув также о проблемах в Афганистане, Иране и Ираке. Таким образом, Путин обрисовал так называемую сферу интересов России, далеко выходящую за пределы границ страны.
В следующем десятилетии российская дипломатия приложила усилия к формализации сотрудничества стран группы БРИКС, которые считались тогда «тиграми мировой экономики». Всех членов группы объединяло, в частности, негативное отношение к Западу (прежде всего к США) и желание ограничить его экономическое доминирование. Однако различные инициативы не вышли за рамки обычной борьбы на конкурентных рынках (например, идея создать банк, который станет альтернативой Международному валютному фонду). Ни один из членов БРИКС (даже мощный Китай) не собирается вступать в военную конфронтацию с Западом даже в форме так называемой proxy war, то есть войны, ведущейся на территории третьего государства. Все стремятся лишь получить как можно более увесистый кусок от пирога под названием мировая экономика.
Армия на службе дипломатии
В этой игре используется экономика или дипломатия. За одним исключением: России. Через год после мюнхенской речи разразилась российско-грузинская война. Кремль открыл ею новый этап своей внешней политики. Шокировала прежде всего легкость, с какой российские лидеры решились использовать военные аргументы в политическом споре и сделали вид, что ничего не произошло. Следует напомнить, что политическое руководство Кремля — это люди, которые сформировались в советскую эпоху, а вдобавок начинали свою деятельность в специфическом ведомстве, каким было КГБ (по оценкам социолога Ольги Крыштановской, уже в 2002 году более 58% представителей высших органов власти были выходцами из различных силовых структур, в первую очередь КГБ). Во всех учебных заведениях и на всех курсах их учили основам политической деятельности с опорой на известное высказывание Ленина (позаимствованное у Карла фон Клаузевица): «война — это продолжение политики иными средствами». Значит, в вооруженном конфликте нет ничего экстраординарного: это просто возможность достичь тех же целей, не применяя обычные средства, например, дипломатию. А это полностью противоречит принципам, которые после Второй мировой войны приняли на Западе, то есть отказу от применения вооруженных сил — по крайней мере, в Европе.
Спустя семь лет Кремль перешел еще одну границу и, напав на Украину, нарушил табу эпохи холодной войны, которое запрещало ядерным державам вести военные действия на европейском континенте. Таким образом, российские руководители окончательно обозначили набор средств, которые они готовы применять для реализации своих политических планов. Однако до сих пор неизвестно, чего они хотят добиться и где.
Угроза применения силы — это один из основных факторов, позволяющих принудить к послушанию российских союзников из постсоветских стран. Кремль не демонстрирует им свои военные возможности (за исключением, конечно, Грузии и Украины — это было наказание за стремление к независимости), но относится к ним так, будто они являются российской собственностью, и полностью отказывает им в самостоятельности. Это касается как стран Средней Азии, так и Белоруссии и Армении.
Тоска по Кубе
Россия укрепляет свои политические позиции в странах Ближнего и Среднего Востока, используя целый набор средств: от военной операции в Сирии до дипломатических действий, чередующихся с экономическим давлением в отношении Турции и Ирана.
В обоих случаях (на постсоветском пространстве и на Ближнем Востоке) Россия идет по проторенному СССР пути. Значит ли это, что амбиции современных кремлевских руководителей не простираются дальше территории, на которую распространялась советская экспансия? Шаги последнего времени (дипломатические «пробные шары») могут указывать на верность этого предположения. Я имею в виду предложение восстановить советские военные базы во Вьетнаме и на Кубе (которые, впрочем, отклонили оба государства). Если там появятся российские военные, ситуация начнет напоминать 1970-80-е годы, то есть период, когда нынешние российские лидеры были молодыми и служили советской империи.
Однако возвращение в Латинскую Америку и Юго-Восточную Азию кажется сейчас не самоцелью (каким был для СССР экспорт «пролетарской революции» во все страны мира), а производной конфликта с Европой. Это попытка показать западным противникам, в первую очередь США, что у России есть еще масса способов, чтобы вызвать их раздражение. Если российские цели таковы, это подтверждает тезис, что созидательный потенциал Кремля мал, тогда как разрушительный — велик.
Поскольку Россия может выступать разрушителем от Карибского до Южно-Китайского моря, она превращается в глобальную проблему, далеко выходя за границы сфер, обозначенных Путиным в 2007 году. Если бы у Кремля было достаточно резервов для того, чтобы вступить в конфликт с Западом на собственных условиях, нас могло бы ожидать открытие новых фронтов, например в Африке. Однако желания ограничены возможностями, которые не могут сравняться с советскими. В эпоху холодной войны население двух крупнейших держав было практически одинаковым, сейчас в США почти вдове больше жителей, чем в России. Кроме того появились новые игроки.
Надежда на кризис
Отказ Кубы и Вьетнама от российского предложения и сдержанные реакции Китая показывают, что времена сильно изменились, а возможности Москвы уменьшились. Кремль выглядит уже не таким привлекательным партнером, как полвека назад. Кроме того в многополярном мире, за который он так боролся последние полтора десятилетия, ему самому в первую очередь приходится бороться с другими «полюсами силы». На этот раз — в основном с Пекином, который обозначает на карте собственную сферу влияния и не намеревается никого туда впускать.
О сокращении возможностей и все меньшей привлекательности ощутимо напоминают Кремлю как западные санкции, так и резкое падение цен на энергоресурсы. Эти факторы лишили его уверенности на международной арене и ограничили его амбиции.
Сейчас конфликты, в которых принимает участие Москва (как в Сирии, так и на Украине), а также в первую очередь соперничество с Западом, вступили в фазу стагнации. Перспектив их разумного завершения (по крайней мере, при существующем кремлевском руководстве) не видно.
Непоколебимый антизападный настрой российского политического истеблишмента делает невозможным примирение с Европой и США. Из-за этого фактора Россия надолго останется в рядах противников (если не открытых врагов) Запада. Единственное, что заставляет кремлевских руководителей проявлять сдержанность, — это экономические проблемы, которые проистекают отчасти от их склонности к конфликтам, а отчасти — от плохого управления. Конечно, существует другой сценарий завершения противостояния России с Европой и США: резкое ослабление самого Запада, например, в результате очередного экономического кризиса. В таком случае мы можем столкнуться с новым перемещением границ российской сферы влияния, в которой окажутся как минимум страны Балтии, а, возможно, и сама Польша.
