В своей мастерски написанной книге «История стратегии» (Strategy: A History) сэр Лоуренс Фридман (Lawrence Freedman) определяет стратегию как «искусство создания власти». Это весьма практичное определение, через призму которого можно рассмотреть одну из ключевых геополитических тенденций текущего года: возвращение России на Ближний Восток.
Если не считать тесных связей с сирийским режимом, которые зародились в 1970-е годы, Москва не играла существенной роли на Ближнем Востоке с 1972 года, когда президент Анвар Садат выгнал советских советников из Египта.
Зачем же возвращаться сейчас? В целом понятно, что российский президент Владимир Путин хочет оспорить концепцию ведомого США миропорядка и добиться возврата к многополярному миру, хотя нельзя быть уверенным, что у его амбиций есть установленные им самим ограничения. Хотя Путин пошел на интервенцию в Грузии и на Украине, он по всей видимости не хочет начинать более масштабную войну с вторжением в какие-то восточноевропейские государства, являющиеся на сегодня членами НАТО. Однако на Ближнем Востоке у него есть обширная сцена для ослабления западного влияния и создания собственной власти. И при этом ему не придется идти на риск войны с Западом.
Как известно любому демагогу, один из способов создать власть из ничего — это найти противоречие и начать его использовать к своей выгоде. На Ближнем Востоке есть такое фундаментальное противоречие, которым пользуется Россия. Оно существует между неприязнью Запада к исламистам с одной стороны, и нарушениями прав человека с другой. Такой конфликт зачастую приводит к двойственности во внешней политике Запада. Он также создает политическое пространство, в котором может действовать Россия, способствуя репрессиям и обесценивая демократию.
Москва однозначно поддерживает авторитарные режимы в Дамаске, Каире и Тобруке (Ливия), называя их оплотами сопротивления радикальному исламу. Так, в Египте Путин последовательно поддерживает президента Абдель Фаттаха ас-Сиси в его действиях против «Братьев-мусульман», хотя сегодня появляется все больше свидетельств применения репрессий египетским военным правительством. С 2013 года Россия поставляет Египту оружие, пользуясь нежеланием США предоставлять египетским властям вооружение, которое может быть использовано для внутриполитических репрессий. И хотя в финансовом плане Каир гораздо больше зависит от Вашингтона, чем от Москвы, такие действия являются наглядным примером российской стратегии, в которой используется любое разногласие между Соединенными Штатами и их региональными союзниками, когда Вашингтон проявляет неопределенность, начиная метаться между интересами безопасности и правами человека.
То же самое мы наблюдаем в Ливии и Сирии, где России не приходится сталкиваться с сильным партнером США. Хотя вопиющие нарушения прав человека в Сирии вызывают возмущение у западных стран, они так и не смогли объяснить, каким образом уход режима Асада поможет укрепить безопасность в этой стране. По правде говоря, это может привести к усилению исламистской анархии. Путин использует этот пробел, безоговорочно поддерживая Асада и вынуждая Запад выступать за постепенный «переход», который предусматривает уход сирийского президента, но лишь через какое-то время. Все это еще больше усиливает влияние России и Ирана — единственных стран, которые имеют возможность инициировать такой переходный период.
Что касается Ливии, то там Соединенные Штаты поддерживают одобренное ООН правительство национального согласия, базирующееся в Триполи и стремящееся объединить расколотую страну. Проблема в том, что на такое объединение не согласно сепаратистское правительство в Тобруке на востоке Ливии, пользующееся поддержкой Египта и Объединенных Арабских Эмиратов.
Ощущая возможность вбить клин между США и двумя их традиционными союзниками (Египет и ОАЭ), и формально поддерживая официальный процесс ООН, Россия поставляет оружие войскам генерала Халифы Хафтара (Khalifa Haftar), который поддерживает правительство в Тобруке (по всей видимости, поставки идут через Сербию и Белоруссию). А поскольку Хафтар сумел за последние два месяца захватить нефтяные терминалы в ливийском бассейне Сирт и проводит жесткую линию против исламистских группировок в Бенгази, Запад сегодня, похоже, признал новую реальность, а также необходимость его власти и, соответственно, российского влияния в Ливии.
То же самое можно сказать о неожиданном дипломатическом кульбите Путина в Турции. Снова ощутив возможность ослабить НАТО после июльской попытки государственного переворота против президента Реджепа Тайипа Эрдогана, Путин пригласил турецкого лидера в Москву. Российские санкции, введенные после того, как Турция в прошлом году сбила российский истребитель в Сирии, были отменены, и Запад сейчас оказался в весьма неоднозначной ситуации. Турция является членом НАТО, а ее президент по своим политическим взглядам гораздо ближе к Путину, чем к тем демократическим ценностям, которые призван защищать Североатлантический альянс.
Хотя Путин в этом году постоянно пытается влезть в ближневосточную политику и в ряде других областей, нам не следует преувеличивать его влияние. Вспомним, например, о пропагандистском значении, которое русские придавали бомбардировкам Сирии, осуществлявшимся в августе с иранской авиабазы. Это вызвало раздражение в Тегеране, и уже три дня спустя русских выгнали оттуда. Точно так же путинские попытки играть определенную роль в израильско-палестинском мирном процессе в этом году, которые прежде всего имеют целью бросить вызов США как основному посреднику, вряд ли приведут к какому-то прорыву.
Так кто же такой Путин: выдающийся стратег или безрассудный азартный игрок? Действительность — намного прозаичнее. Да, в этом году Россия добилась определенных дипломатических успехов, прежде всего на востоке Ливии и в Турции, а также усилила позиции Асада. Но это привело к серьезным и долговременным экономическим издержкам для самой Москвы.
Как известно любому демагогу, единственный способ удержать власть, созданную на пустом месте посредством эксплуатации противоречий, состоит в раздувании пламени постоянного конфликта, на котором эти противоречия строятся. Но если ты делаешь из Запада вечного врага, не стоит удивляться тому, что тебя постоянно подвергают экономическим санкциям, и что западные фирмы с большой опаской инвестируют средства в твоей стране.
Возможно, Путин считает, что благодаря своим действиям на Ближнем Востоке он получит рычаги влияния, при помощи которых выторгует отмену санкций вопреки тому, что санкции из-за Украины и из-за Сирии формально никак не связаны между собой. Но скорее всего, действия Путина по поддержанию постоянного конфликта с Западом снизят вероятность снятия санкций в ближайшей перспективе, особенно если в Белый дом придет Хиллари Клинтон. Видимо, Путин поставил Россию в такое положение, что ей придется все больше ориентировать свою экономику на Китай, отдаляясь от Запада. А это даст Пекину серьезные рычаги воздействия на Москву.
Также важно отметить роль обмана и блефа в российской стратегии. Это такой способ вырабатывать власть и влияние из ничего, однако такая власть чревата негативными последствиями, потому что в перспективе она уничтожает доверие к России и саму ее репутацию.
Возьмем в качестве примера отношения России с Саудовской Аравией. Хотя эти страны находятся по разные стороны в сирийской гражданской войне, Путину удалось завлечь Эр-Рияд на свою дипломатическую орбиту благодаря сотрудничеству в нефтяной политике с учетом того, что странам ОПЕК во главе с саудовцами и России нужны существенно более высокие цены на нефть, чтобы обеспечить баланс бюджета.
Москва высказывается за продолжение такого сотрудничества, и похоже, что Саудовская Аравия купилась на эти заверения. Ведь без такого сотрудничества Россия может просто захватить ту долю рынка, которая освободится благодаря сокращению добычи в Саудовской Аравии. Но Эр-Рияд почти наверняка проиграет от такой сделки. В прошлом месяце глава российской государственной нефтяной компании «Роснефть» Игорь Сечин заявил, что его фирма не будет принимать никакого участия в снижении объемов добычи, и тем самым косвенным образом опроверг заверения Путина.
Похоже, Россия хочет добиться от саудовцев заключения сделки, выполнять которую Москва на самом деле не намерена. Однако непонятно, как долго Путин сможет обманом заставлять их делать тяжелую работу. В ближайшее время, возможно уже в этом месяце, будет официально объявлено о соглашении между ОПЕК и Россией по вопросу добычи нефти, которое временно поднимет цены. Но в долгосрочной перспективе, когда соглашение развалится (а это должно произойти), пострадает репутация Путина в Саудовской Аравии и в ОПЕК.
Чтобы правильно оценить успехи и неудачи путинской стратегии, ее надо рассматривать в определенных временных рамках. В 2016 году Россия на Ближнем Востоке идет вверх. В более долгосрочной перспективе тот ущерб, который Путин причинил российской экономике, порвав с Западом, перевесит ценность альянса с восточной Ливией и даже с Турцией. Российская экономика, которая уже серьезно пострадала от низких цен на нефть, вряд ли может себе позволить отключение от западных рынков капитала и инвестиций.
Но может быть, международный успех России — это совсем не то, что Путин получает от стратегии непрестанного конфликта? Возможно, стратегия — это действительно искусство создания власти, но этого стратега больше всего интересует та власть, которая у него есть внутри страны. Непрекращающийся конфликт за рубежом помогает Путину повышать свою популярность среди россиян и закрепляться на своих позициях в Кремле, однако страна вокруг него в это время начинает загнивать.
