Материалы ИноСМИ содержат оценки исключительно зарубежных СМИ и не отражают позицию редакции ИноСМИ
По мнению некоторых московских экспертов столь искаженное представление о беспощадной войне, разгорающейся с новой силой на Арабском Востоке, в глазах международного сообщества есть прямой результат войны информационно-политической, которую развернули США против свергаемых арабских режимов, а заодно и России.
В Мосуле — гуманитарная катастрофа! — вскричал Путин в ходе недавней своей пресс-конференции. Российский президент упомянул об этом в связи с критикой политики США на Ближнем Востоке. Если б такое выдал про американцев кто-либо в Кремле от Хрущева до Ельцина, на следующий день бы пресса по всему миру взорвалась. А тут сказано как бы между прочим, ну и журналисты, и что совсем удивительно — гуманитарные организации, коих не счесть, даже не заметили.
Опасное сходство
Думается, причиной излишне взвинченного состояния Путина явилось неожидаемое контрнаступление исламских радикалов и тот очевидный факт, что они в полной мере воспользовались объявленной передышкой, перегруппировались, получили свежие силы, пополнили боекомплекты и двинулись против проасадовских сил.
В это же время иракские правительственные войска вместе с курдскими «пешмерга» ринулись к Мосулу. На той же пресс-конференции Путин как бы скороговоркой бросил в зал: «А о Мосуле почему никто не пишет?» В самом деле — отчего такие предпочтения?
По мнению некоторых московских экспертов столь искаженное представление о беспощадной войне, разгорающейся с новой силой на Арабском Востоке (с полным правом сюда можно приплюсовать и раздираемый племенными отрядами Йемен), в глазах международного сообщества есть прямой результат войны информационно-политической, которую развернули США против свергаемых арабских режимов, а заодно и России.
На упомянутой пресс-конференции российский президент был как никогда раздражен, казалось, привычные выдержка и чувство меры изменили ему. Из уст Путина сыпались: «ерунда», «чушь», в один из моментов он американскую политику назвал идиотской (?!). До хрущевского знаменитого «Показать Кузькину мать!» оставалась самая малость. Несколько раз, казалось, в растерянности, вполне он искренне вопросил: «Как тут работать, если отвергаются с порога любые предложения, а принятые договоренности не выполняются!»
С Путиным согласиться в этой части можно: в самом деле — как работать совместно против международного терроризма, при том что понимание того, что это главная угроза человеческому сообществу, вроде бы имеется и у России, и у США, и важнейших европейских стран? Невольно вспоминается канун Второй мировой войны, когда понимание смертельной угрозы, которую представлял германский фашизм всему миру тоже имелось, но Советский Союз так и не дождался европейских партнеров за столом переговоров.
Схожесть очевидная, но есть одно маленькое «но». Контекст путинского возмущения, то, как это оно было выражено, можно интерпретировать и как следствие того, что между Москвой и Вашингтоном возможно и была достигнута договоренность по какому-то вопросу, однако Госдеп предпочел быстро забыть о ней. Предварительно, в полной мере воспользовавшись двухнедельной передышкой на сирийском фронте, объявленной по инициативе Москвы. И тут все вспомнили, что помимо Алеппо, угроза окружения и захвата нависла также над Мосулом, другим, не менее важным объектом американского (назовем вещи своими именами) наступления. Сейчас американская пресса не таясь задается вопросом, мол, как мог Обама дать согласие на размежевание террористов — радикалов и умеренных, если это по мнению специалистов по Ближнему Востоку практически невозможно, тем более в столь сжатые сроки. Что это — неопытность американского президента или уловка?
Путин не столь наивен, чтобы поверить, будто имела место случайность. С учетом числа убитых мирных жителей в Алеппо и Мосуле: в основном, стариков, женщин и детей. И тот факт, что в Мосуле окопался небезызвестный главарь террористической группировки «Исламское государство» Абу Бакр аль-Багдади, только подтверждает такой вывод. Аль-Багдади — тот радикал-исламист, который знает, какое место отводится Мосулу в американском заговоре против арабов.
Курдский фактор — как реальность
«Мосул должен стать столицей. Ему более тысячи лет, и столько же лет он считается курдским городом. Он был, остается и всегда будет курдским!»
Эту филиппику я впервые услышал, не поверите, в конце 60-х. В стенах Бакинской партийной школы, где обучалась группа иракских коммунистов, благополучно избежавших первой саддамовской резни. И убеждал меня в сказанном не рядовой член партии, а один из руководящих ее деятелей Мухаммед, если не изменяет память, Салем.
В его запальчивой речи меня удивила не информация об исторической принадлежности Мосула, а тот факт, что Салем выступал в данном случае не с общенациональных и даже не просоветских позиций, а говорил слово в слово то, что утверждали Мустафа Барзани, его сыновья и последователи. Это уже чуть позже, когда баасисты — революционные националисты Партии арабского социалистического возрождения окончательно утвердились в Сирии и Ираке, мне стало известно то, что давно знали в советском экспертном сообществе: Иракская Компартия в значительной мере состоит из курдов во главе с генсеком Мухаммедом Азизом.
Этот исторический факт я привожу ничего не имея против курдов и их борьбы за место под солнцем. Просто в данном случае он как нельзя лучше показывает, как трудно разъединить по политическому признаку вовлеченные ныне в противоборство силы. Коммунисты, как и баасисты, были в конце концов рассеяны и идеологически угасли, а вот Иракский Курдистан стал реальностью — государственной, политической и экономической. Последний фактор играет особую роль в битве за Мосул, который предстал на экранах телевизоров во всей своей красе в разгар российско-турецкого противостояния — нефтяные коридоры, которые пролегли через Мосул в Турцию.
Заметьте, нефтяное сотрудничество было налажено не с центральным правительством Ирака, а с руководством Курдской автономии, де-факто владельцами нефтяных полей. Каждая скважина приносит ее хозяину — огромные деньги, участие во властных дележах, выход на зарубежных игроков. Достаточно вспомнить, как прошлым летом причиной раздора между арабским федеральным правительством и курдским региональным стал Киркук.
Cейчас, кстати, нефтяные поля Киркука эксплуатирует правительство Иракского Курдистана и отдавать их правительству в Багдаде оно не намерено. Москва не может уйти из Сирии, потому как она лишается, как говорят моряки, своего бакена — военно-морской базы в Латакии (теперь к ней прибавилась и авиабаза под Дамаском).
Вашингтону же сподручней взять под контроль Мосул с его иракско-курдским владением богатейших в регионе нефтяных площадей. Так спокойней в неспокойном арабском Востоке. По некоторым данным, порядка 40 с лишним процентов почти двухмиллионного Мосула составляют курды. Это удобно и с точки зрения финансового обеспечения войны за Мосул — те, кто жаждет овладеть городом, готов оплатить и расходы на войну. А за всей этой опасной игрой проглядывают контуры главного проекта США на Ближнем Востоке — Большого Курдистана, призванного резко изменить расстановку и расклад сил в этом регионе. Сирийский Курдистан де-факто уже давно очертил пределы своей территории и автономии. И пусть никого не смущают обещания Асада своим курдам, которые вновь налаживают сотрудничество с утверждающимися в стране российскими военными. Все уже практически согласны с тем, что лучший способ развязать «сирийский узел» — расчленить страну Асада на три части: курдскую, шиитскую и суннитскую.
Ситуация в районе Мосула остается сложной
О готовящейся операции в Мосуле задолго до нынешних событий в The Wall Street Journal рассказывал командующий объединенными силами возглавляемой США международной коалиции против ИГ (запрещенная в России организация — прим. ред.) генерал-лейтенант Стивен Таунсенд.
«Мы готовимся к ожесточенному, затяжному и трудному бою (…). На самом деле я имею в виду осаду», — заявил он, отметив, что операция будет очень опасной.
Итак, коротко о Мосуле. Сегодня Мосул считается едва ли не важнейшим среди захваченных террористами ИГ городов; он объявлен столицей самозванного государства. По оценкам военных экспертов, число боевиков ИГ, которые обороняют Мосул, составляет около 12–15 тыс. У них на вооружении стрелковое оружие, гранатометы, минометы и бронетехника, автомобили, начиненные взрывчаткой. Ну и «живой щит» — заложники, которыми объявлено все оставшееся население города. Сообщается также о трехметровой в ширину и двухметровой в глубину траншее, вырытой вокруг города и заполненной нефтью.
Штурм Мосула начался “17 октября иракскими военными и силами полиции, а также курдскими формированиями», сообщают западные корреспонденты. Город штурмуют иракские правительственные войска, но ключевую роль в операции играют пять тысяч американских военных и американская штурмовая авиация (генерал-лейтенант Стивен Таунсенд). А всего по американским данным в этой масштабная операции участвует около шестидесяти тысяч человек. Ее цель — освобождение от боевиков восточного берега реки Тигр, что должно положить конец более чем двухлетней оккупации Мосула боевиками «ИГ».
Возвращение контроля над ключевым городом Обама считает «первостепенной задачей» для США. «Битва за Мосул будет тяжелой, в ходе ее будут как успехи, так и поражения…” счел нужным предупредить президент, хотя в целом его заявление было расценено как прощальный аккорд, который должен прозвучать, разумеется, оптимистично. И тут невольно возникает вопрос, на который не дал никто из участников бойни вразумительного ответа: почему иракское руководство два года назад с такой легкостью сдало город, который стал главной опорой для местных исламских экстремистов? Исламские террористы захватили тогда Мосул в течение шести дней.
И тут дело не столько в боевой выучке, сколько в особенностях политических игр…
Но вернемся на линию фронта. Наступление ведется с трех направлений. Курды уже освободили ряд кварталов. Над городом висит облако смога на все небо — боевики подожгли нефть в траншеях. И вот что интересно: боевиков выдавливают из города, оставляя им коридор для выхода к сирийской границе. Это и подпитка для сирийских террористических группировок и своеобразное «приглашение» пророссийским силам ввязаться в иракскую войну. Белый дом опровергает сообщения о бомбардировке Мосула его авиацией с воздуха. Применение хлора в ходе боевых действий уже никого не смущает. Взорвет ли аль-Багдади мосты, соединяющие два берега Тигра, теперь уже не имеет того значения, которое пытаются придать ему. В одном случае подразделения ИГ вместе со своим главарем окажутся в западне и будут просто стерты с лица земли, в другом через некоторое время исчезнут, чтобы вынырнуть на территориях, подконтрольных самозванному государству. Останутся Иракский Курдистан, подконтрольный США с турецким военным присутствием, и Сирийский Курдистан под защитой России.
Война за новый порядок
В то время как американцы приступили к созданию военной базы в Ираке, в Анкаре заговорили о том, что Мосул когда-то был турецким и во всем виноват Кемаль-паша, который сдал город европейцам. Эксперты же в связи с новой ролью Анкары в арабских делах выражают опасение о неисключаемом столкновении турецкой и иракской армий.
Американская база строится в Башике, в непосредственной близости от района, где уже работают военные инструкторы Турции. Надо ли говорить о том, что Вашингтон не стал бы создавать военную базу для проведения отдельной операции. Переговоры начальника Генштаба ВС РФ Валерия Герасимова и его турецкого коллеги Хулуси Акара в Москве по важнейшим аспектам сирийской проблемы как явление само по себе знаменательно, не говоря уже о конкретных обстоятельствах, накрепко связанных с событиями вокруг Мосула. В то же время некоторые эксперты рассматривают мосульский фактор, как отвлекающий маневр, с помощью которого Вашингтон как бы доказывает неспособность Москвы расширить фронт своих действий.
Совершенно ясно, что имеется тут некий геополитический замысел, направленный на ослабление имиджа и нежелание терпеть ее присутствие в регионе. Разговоры о том, что Москва ждет появления нового хозяина Белого дома, чтобы определиться с ближневосточной угрозой, никого не убеждают. Есть мнение, что Россию, как это не раз случалось в ее роковые дни, втянули в военную авантюру, которая может иметь для нее худшие политические последствия.
К вопросу о том, как долго Москва готова вести войну до победного конца, прибавился новый, на который также не просто ответить. Здесь убеждены, что Мосул и Алеппо — два плацдарма, где решается судьба России. Появились сообщения об активизации китайских военспецов в районе Алеппо. Такого давненько не приходилось наблюдать, по крайней мере, со времен вьетнамской войны. Весь вопрос в том, разрастется ли китайское участие в ближневосточной войне до больших масштабов или же после военно-политической рекогносцировки местности военспецы вместе с подразделениями, укомплектованными уйгурами, исчезнут так же внезапно, как и появились.
Все говорят о демонизме США, об их упрямом стремлении к однополярному миру. Однако при этом забывается, что по большому счету Запад впервые на фронтах Сирии и Ирака выступает консолидированно. Так что правильней было бы говорить о том, что мир скорее всего будет поставлен под контроль Запада.
В этом весь секрет будущего планетарного переустройства — нет и не может быть государства, народ которого мог бы удерживать весь остальной мир под своим контролем. Правы те, кто за происходящими событиями видят тектонические сдвиги, связанные с новой геополитикой. Тут столкнулись два проекта — однополярный и многополярный (генерал Леонид Ивашов). И факт, что Россия на данный момент вновь вернулась на Ближний Восток, а появление Китая придает этому обстоятельству оттенок прочности. Так что, Россия в своем устремлении противостоять единоличному американскому господству не одинока. В этом все своеобразие текущего момента в расширении фронта многополярных сил. Битва за такое устройство только начинается.
С Путиным согласиться в этой части можно: в самом деле — как работать совместно против международного терроризма, при том что понимание того, что это главная угроза человеческому сообществу, вроде бы имеется и у России, и у США, и важнейших европейских стран? Невольно вспоминается канун Второй мировой войны, когда понимание смертельной угрозы, которую представлял германский фашизм всему миру тоже имелось, но Советский Союз так и не дождался европейских партнеров за столом переговоров.
Схожесть очевидная, но есть одно маленькое «но». Контекст путинского возмущения, то, как это оно было выражено, можно интерпретировать и как следствие того, что между Москвой и Вашингтоном возможно и была достигнута договоренность по какому-то вопросу, однако Госдеп предпочел быстро забыть о ней. Предварительно, в полной мере воспользовавшись двухнедельной передышкой на сирийском фронте, объявленной по инициативе Москвы. И тут все вспомнили, что помимо Алеппо, угроза окружения и захвата нависла также над Мосулом, другим, не менее важным объектом американского (назовем вещи своими именами) наступления. Сейчас американская пресса не таясь задается вопросом, мол, как мог Обама дать согласие на размежевание террористов — радикалов и умеренных, если это по мнению специалистов по Ближнему Востоку практически невозможно, тем более в столь сжатые сроки. Что это — неопытность американского президента или уловка?
Путин не столь наивен, чтобы поверить, будто имела место случайность. С учетом числа убитых мирных жителей в Алеппо и Мосуле: в основном, стариков, женщин и детей. И тот факт, что в Мосуле окопался небезызвестный главарь террористической группировки «Исламское государство» Абу Бакр аль-Багдади, только подтверждает такой вывод. Аль-Багдади — тот радикал-исламист, который знает, какое место отводится Мосулу в американском заговоре против арабов.
Курдский фактор — как реальность
«Мосул должен стать столицей. Ему более тысячи лет, и столько же лет он считается курдским городом. Он был, остается и всегда будет курдским!»
Эту филиппику я впервые услышал, не поверите, в конце 60-х. В стенах Бакинской партийной школы, где обучалась группа иракских коммунистов, благополучно избежавших первой саддамовской резни. И убеждал меня в сказанном не рядовой член партии, а один из руководящих ее деятелей Мухаммед, если не изменяет память, Салем.
В его запальчивой речи меня удивила не информация об исторической принадлежности Мосула, а тот факт, что Салем выступал в данном случае не с общенациональных и даже не просоветских позиций, а говорил слово в слово то, что утверждали Мустафа Барзани, его сыновья и последователи. Это уже чуть позже, когда баасисты — революционные националисты Партии арабского социалистического возрождения окончательно утвердились в Сирии и Ираке, мне стало известно то, что давно знали в советском экспертном сообществе: Иракская Компартия в значительной мере состоит из курдов во главе с генсеком Мухаммедом Азизом.
Этот исторический факт я привожу ничего не имея против курдов и их борьбы за место под солнцем. Просто в данном случае он как нельзя лучше показывает, как трудно разъединить по политическому признаку вовлеченные ныне в противоборство силы. Коммунисты, как и баасисты, были в конце концов рассеяны и идеологически угасли, а вот Иракский Курдистан стал реальностью — государственной, политической и экономической. Последний фактор играет особую роль в битве за Мосул, который предстал на экранах телевизоров во всей своей красе в разгар российско-турецкого противостояния — нефтяные коридоры, которые пролегли через Мосул в Турцию.
Заметьте, нефтяное сотрудничество было налажено не с центральным правительством Ирака, а с руководством Курдской автономии, де-факто владельцами нефтяных полей. Каждая скважина приносит ее хозяину — огромные деньги, участие во властных дележах, выход на зарубежных игроков. Достаточно вспомнить, как прошлым летом причиной раздора между арабским федеральным правительством и курдским региональным стал Киркук.
Cейчас, кстати, нефтяные поля Киркука эксплуатирует правительство Иракского Курдистана и отдавать их правительству в Багдаде оно не намерено. Москва не может уйти из Сирии, потому как она лишается, как говорят моряки, своего бакена — военно-морской базы в Латакии (теперь к ней прибавилась и авиабаза под Дамаском).
Вашингтону же сподручней взять под контроль Мосул с его иракско-курдским владением богатейших в регионе нефтяных площадей. Так спокойней в неспокойном арабском Востоке. По некоторым данным, порядка 40 с лишним процентов почти двухмиллионного Мосула составляют курды. Это удобно и с точки зрения финансового обеспечения войны за Мосул — те, кто жаждет овладеть городом, готов оплатить и расходы на войну. А за всей этой опасной игрой проглядывают контуры главного проекта США на Ближнем Востоке — Большого Курдистана, призванного резко изменить расстановку и расклад сил в этом регионе. Сирийский Курдистан де-факто уже давно очертил пределы своей территории и автономии. И пусть никого не смущают обещания Асада своим курдам, которые вновь налаживают сотрудничество с утверждающимися в стране российскими военными. Все уже практически согласны с тем, что лучший способ развязать «сирийский узел» — расчленить страну Асада на три части: курдскую, шиитскую и суннитскую.
Ситуация в районе Мосула остается сложной
О готовящейся операции в Мосуле задолго до нынешних событий в The Wall Street Journal рассказывал командующий объединенными силами возглавляемой США международной коалиции против ИГ (запрещенная в России организация — прим. ред.) генерал-лейтенант Стивен Таунсенд.
«Мы готовимся к ожесточенному, затяжному и трудному бою (…). На самом деле я имею в виду осаду», — заявил он, отметив, что операция будет очень опасной.
Итак, коротко о Мосуле. Сегодня Мосул считается едва ли не важнейшим среди захваченных террористами ИГ городов; он объявлен столицей самозванного государства. По оценкам военных экспертов, число боевиков ИГ, которые обороняют Мосул, составляет около 12–15 тыс. У них на вооружении стрелковое оружие, гранатометы, минометы и бронетехника, автомобили, начиненные взрывчаткой. Ну и «живой щит» — заложники, которыми объявлено все оставшееся население города. Сообщается также о трехметровой в ширину и двухметровой в глубину траншее, вырытой вокруг города и заполненной нефтью.
Штурм Мосула начался “17 октября иракскими военными и силами полиции, а также курдскими формированиями», сообщают западные корреспонденты. Город штурмуют иракские правительственные войска, но ключевую роль в операции играют пять тысяч американских военных и американская штурмовая авиация (генерал-лейтенант Стивен Таунсенд). А всего по американским данным в этой масштабная операции участвует около шестидесяти тысяч человек. Ее цель — освобождение от боевиков восточного берега реки Тигр, что должно положить конец более чем двухлетней оккупации Мосула боевиками «ИГ».
Возвращение контроля над ключевым городом Обама считает «первостепенной задачей» для США. «Битва за Мосул будет тяжелой, в ходе ее будут как успехи, так и поражения…” счел нужным предупредить президент, хотя в целом его заявление было расценено как прощальный аккорд, который должен прозвучать, разумеется, оптимистично. И тут невольно возникает вопрос, на который не дал никто из участников бойни вразумительного ответа: почему иракское руководство два года назад с такой легкостью сдало город, который стал главной опорой для местных исламских экстремистов? Исламские террористы захватили тогда Мосул в течение шести дней.
И тут дело не столько в боевой выучке, сколько в особенностях политических игр…
Но вернемся на линию фронта. Наступление ведется с трех направлений. Курды уже освободили ряд кварталов. Над городом висит облако смога на все небо — боевики подожгли нефть в траншеях. И вот что интересно: боевиков выдавливают из города, оставляя им коридор для выхода к сирийской границе. Это и подпитка для сирийских террористических группировок и своеобразное «приглашение» пророссийским силам ввязаться в иракскую войну. Белый дом опровергает сообщения о бомбардировке Мосула его авиацией с воздуха. Применение хлора в ходе боевых действий уже никого не смущает. Взорвет ли аль-Багдади мосты, соединяющие два берега Тигра, теперь уже не имеет того значения, которое пытаются придать ему. В одном случае подразделения ИГ вместе со своим главарем окажутся в западне и будут просто стерты с лица земли, в другом через некоторое время исчезнут, чтобы вынырнуть на территориях, подконтрольных самозванному государству. Останутся Иракский Курдистан, подконтрольный США с турецким военным присутствием, и Сирийский Курдистан под защитой России.
Война за новый порядок
В то время как американцы приступили к созданию военной базы в Ираке, в Анкаре заговорили о том, что Мосул когда-то был турецким и во всем виноват Кемаль-паша, который сдал город европейцам. Эксперты же в связи с новой ролью Анкары в арабских делах выражают опасение о неисключаемом столкновении турецкой и иракской армий.
Американская база строится в Башике, в непосредственной близости от района, где уже работают военные инструкторы Турции. Надо ли говорить о том, что Вашингтон не стал бы создавать военную базу для проведения отдельной операции. Переговоры начальника Генштаба ВС РФ Валерия Герасимова и его турецкого коллеги Хулуси Акара в Москве по важнейшим аспектам сирийской проблемы как явление само по себе знаменательно, не говоря уже о конкретных обстоятельствах, накрепко связанных с событиями вокруг Мосула. В то же время некоторые эксперты рассматривают мосульский фактор, как отвлекающий маневр, с помощью которого Вашингтон как бы доказывает неспособность Москвы расширить фронт своих действий.
Совершенно ясно, что имеется тут некий геополитический замысел, направленный на ослабление имиджа и нежелание терпеть ее присутствие в регионе. Разговоры о том, что Москва ждет появления нового хозяина Белого дома, чтобы определиться с ближневосточной угрозой, никого не убеждают. Есть мнение, что Россию, как это не раз случалось в ее роковые дни, втянули в военную авантюру, которая может иметь для нее худшие политические последствия.
К вопросу о том, как долго Москва готова вести войну до победного конца, прибавился новый, на который также не просто ответить. Здесь убеждены, что Мосул и Алеппо — два плацдарма, где решается судьба России. Появились сообщения об активизации китайских военспецов в районе Алеппо. Такого давненько не приходилось наблюдать, по крайней мере, со времен вьетнамской войны. Весь вопрос в том, разрастется ли китайское участие в ближневосточной войне до больших масштабов или же после военно-политической рекогносцировки местности военспецы вместе с подразделениями, укомплектованными уйгурами, исчезнут так же внезапно, как и появились.
Все говорят о демонизме США, об их упрямом стремлении к однополярному миру. Однако при этом забывается, что по большому счету Запад впервые на фронтах Сирии и Ирака выступает консолидированно. Так что правильней было бы говорить о том, что мир скорее всего будет поставлен под контроль Запада.
В этом весь секрет будущего планетарного переустройства — нет и не может быть государства, народ которого мог бы удерживать весь остальной мир под своим контролем. Правы те, кто за происходящими событиями видят тектонические сдвиги, связанные с новой геополитикой. Тут столкнулись два проекта — однополярный и многополярный (генерал Леонид Ивашов). И факт, что Россия на данный момент вновь вернулась на Ближний Восток, а появление Китая придает этому обстоятельству оттенок прочности. Так что, Россия в своем устремлении противостоять единоличному американскому господству не одинока. В этом все своеобразие текущего момента в расширении фронта многополярных сил. Битва за такое устройство только начинается.
