«Из наших архивов ясно, что некоторые из этих солдат переселились на территорию бывшего СССР и содержались в трудовых лагерях, мы не располагаем полными данными и можем предположить, что некоторые из них могут до сих пор быть живы», — заявляет Борис Ельцин спустя всего несколько месяцев после распада Советского Союза. Было ли это правдой или ходом, предназначенным для завязывания крепкой дружбы с бывшим американским врагом?
Первого президента постсоветской России сегодня вспоминают за его крайности, за сцены, граничащие с абсурдом, во время его официальных визитов, за отправку неопытных новобранцев в кровавую чеченскую войну 1994 года. Этого, возможно, было бы достаточно, чтобы не принимать всерьез его слова о без вести пропавших в боях американцах. Но это лишь предположение…
Отвлекаясь от исторических и человеческих оценок личности, в самом деле, в ходе визита в Вашингтон в июне 1992 года Ельцин привлек внимание всего мира к судьбам тысяч американских военных и гражданских лиц, которые с 1945 по 1970-е годы пропали на территориях военных (и шпионских) действий, где столкнулись коммунистический режим и Запад. И речь не идет здесь ни о пропагандистских мелочах, ни о ревизионизме. Все это правда, все зафиксировано в документах, как американских, так и советских. Именами и историями отчаявшихся людей, оказавшихся в лагерях для интернированных, полны целые досье советских архивов, и проблема для родственников и комиссий, занимающихся расследованиями, состоит не в выяснении, где следует искать необходимую информацию, а до какого момента российские власти позволят погрузиться в прошлое.
С другой стороны, 17075400 квадратных километров территории СССР, от Владивостока до Черного моря, были полны драм и трагедий. Один из вопиющих феноменов — случившееся с американскими эмигрантами.
Шесть лет назад автор BBC и ученый Тим Тцулиадис (Tim Tzouliadis) опубликовал книгу «Преданные забвению. История американцев, поверивших Сталину», в которой содержалось подробное исследование эмиграции из США на Восток в период Великой депрессии.
Вслед за обвалом биржи на Уолл-Стрит и кризисом международных рынков, при поддержке акционерного общества Амторг (нью-йоркского отделения советской внешней торговли) 50 тысяч американских граждан отправились через океан в Одессу, Мурманск и другие портовые города в поисках лучшей доли.
В сущности, в общем контексте экономического кризиса и безработицы постоянно растущий спрос Советского Союза на специализированный труд интерпретировался на Западе как знак того, что реальный социализм приносит свои плоды.
Книга Тцулиадиса — это исследование, которое читаешь, как роман… о Терроре с большой буквы «Т»: его главные действующие лица, Виктор Герман (Victor Herman), Александр Долгун (Alexander Dolgun), Томас Сговио (Thomas Sgovio), Роберт Робинсон (Robert Robinson) и другие американские граждане, вышедшие на берега России, стали жертвами сталинских репрессий 1937-1939 годов, попавшими вместе с миллионами других людей под репрессивную машину Гулага (и ее механизм эксплуатации бесплатной рабочей силы), одно из ужаснейших изобретений в истории человечества.
Дети эмигрировавших в Россию американцев испытали на себе почти такое же отношение, что и их отцы; внуки же, родившиеся в тени американского флага в эпоху Хрущева, оказываются последними выжившими в этой уникальной миграционной волне, кому удается, наконец, вернуться на родину. В то же время новые злополучные жертвы с Западного и Восточного побережья едут в направлении лагерей для интернированных в Сибири и Центральной Азии: это солдаты и офицеры, служившие в Корее.
«30 ноября 1950 года Гриффитс был членом командования 38-го артиллерийского походного батальона Второй пехотной дивизии, когда он был объявлен без вести пропавшим неподалеку от Самин-Донга в Северной Корее», — говорится в сообщении Агентства по поиску солдат, пропавших в зонах боевых действий, датированном 27 октября 2016 года. По анализам ДНК это американское государственное агентство выяснило, что труп, эксгумированный в 2013 году, принадлежит, судя по всему, майору Джону Д. Гриффитсу (John D. Griffiths), без вести пропавшему 66 лет назад.
Это имя воскресло из небытия, потому что до сих пор сложно определить место захоронения (жительства или заключения) американских граждан, оказавшихся в плену советской тайной полиции, начиная с 1929 года и далее. С другой стороны, о практике арестов и интернирования американцев даже в финальные стадии Второй мировой войны с сожалением говорил президент Франклин Делано Рузвельт в письме Сталину в 1945 году.
«Я располагаю, по моим оценкам, точной и заслуживающей доверия информацией, в соответствии с которой весьма значительное количество заболевших и раненых американцев находится в госпиталях Польши (…) Это правительство сделало все, чтобы удовлетворить любые ваши требования: теперь я прошу вашей помощи в этом конкретном вопросе» (из книги Тима Тцулиадиса «Преданные забвению»).
Советский диктатор дает Рузвельту расплывчатый ответ и ограничивает просьбу желанием российских генералов, которые, по мнению Сталина, не любят, когда во фронтовые вопросы вмешиваются третьи стороны.
Однако ситуация с заболевшими, о которых говорит Рузвельт, не проходит мимо военного атташе в московском посольстве, генерала Джона Дина (John Deane), который в своей автобиографии называет американских пленных «военными трофеями русских», которых «можно обкрадывать, унижать и морить голодом».
О том, что офицеры американских ВВС находились в заключении в разных тюрьмах и больницах страны, свидетельствуют бывшие японские и немецкие противники, которые, вернувшись на родину в 1950-х годах, обращаются в американские посольства в Европе и Азии, чтобы сообщить о присутствии американских военных за железным занавесом.
Очевидно, что в путинской России, стремящейся утвердить свою позицию и свою роль на международной арене, возвращение к только что рассказанным историям может поставить в неловкое положение российские власти; к тому же, сам Тцулиадис вспоминает, что именно Ельцин, будучи президентом, засекретил частные архивы Сталина.
Однако иностранные ученые продолжают исследовать архивы бывшего Советского Союза, например Лейла Тави, доктор философских наук из Венского университета и Третьего университета Рима, по мнению которой: «никаких действий, препятствующих иностранным исследователям, не предпринималось, за исключением некоторых ограничений в отдельных случаях, как, например, с японским ученым, который несколько лет назад въехал в Россию по туристической визе и пытался получить доступ к архиву. В доступе ему было отказано».
Можно говорить о строгости в приеме и рассмотрении заявок на изучение архивов, но не об остракизме: «То, что напротив Лубянки стоит памятник жертвам ГУЛАГа, существование в России и не только Ассоциации „Мемориал“, публицистика — это достаточные основания считать, что, несмотря на внимание к имиджу и имени своей страны, русские не имеют ничего против изучения советской истории. Возможно, врагом историков можно было бы назвать бюрократию в учреждениях, хранящих министерские документальные архивы, однако и эту проблему порой можно решить, обращаясь к архивам стран Варшавского договора».
Несмотря на то, что многочисленные структуры Главного управления исправительно-трудовых лагерей (ГУЛАГ) сегодня забыты, пришли в разрушение и упадок, живая память о них сохраняется благодаря работе и усилиям местных и иностранных академиков и журналистов; однако единственным подлинным врагом, мешающим историческим исследованиям как в России, так и в остальном мире, является отсутствие к ней интереса и плохая память.
