Atlantico: Глава НАТО Йенс Столтенберг намеревается привести в состояние готовности 300 000 военных в ответ на потенциальное нападение России на Запад. Соответствует ли такая реакция истинным масштабам угрозы? И не становится ли это дополнительным аргументом в пользу паранойи Владимира Путина, который убежден, что Россию окружают угрозы?
Гийом Лаган: Заявление Столтенберга является продолжением целой серии принятых после саммита в Варшаве мер, которые призваны убедить страны Восточной Европы в действенности статьи 5 о помощи государству-члену НАТО со стороны альянса в случае нападения.
Страны Центральной и Восточной Европы сегодня задаются вопросом о том, способна ли организация на самом деле реализовать статью 5 на фоне множества воспринимающихся ими как угроза инициатив со стороны России. Кроме того, они обеспокоены снижением оборонных расходов в Западной Европе и отстранением США в силу их политики поворота в сторону Азии.
Такая новость подпитывает паранойю Владимира Путина, который усматривает угрозу во всех действиях и заявлениях Запада. В то же время, если бы западные страны не предприняли никаких действий, они подкрепили бы другую существующую в России точку зрения: картину упаднического Запада, по отношению к которому необходимо предпринимать все возможные инициативы.
Характер западного ответа носит оборонительный характер. Напомню, что НАТО — оборонительная, а не наступательная организация. Статья 5 задействовалась единственный раз в 2001 году во время войны в Афганистане после терактов 11 сентября в США.
Если взглянуть на интернет, становится ясно, что о заявлении Столтенберга в основном говорили СМИ, которые распространяют российскую пропаганду о западной угрозе.
— Как может осуществляться развертывание 300 000 солдат в плане логистики? Где их разместят?
— На данном этапе НАТО размещает лишь силы быстрого реагирования «Острие копья» в 4 000 — 5 000 человек. Причем батальоны будут находиться в системе ротации, а не на постоянной основе, в соответствии с духом расширения НАТО в 1999-2004 годах: России были даны гарантии того, что организация не разместит постоянный контингент в странах бывшей ОВД.
Что касается 300 000 человек, речь идет о силах быстрого реагирования НАТО, которые организация пытается сформировать на протяжение десяти лет для оперативного ответа на угрозы. Имеется в виду не размещение солдат в Прибалтике или Польше, а использование национальных сил, которые можно быстро мобилизовать в случае кризиса. Заявление подразумевает ускорение этой мобилизации с шести до двух месяцев.
— Какова позиция бывших коммунистических стран Восточной Европы в новом противостоянии между Россией и Западом? Какой характер приобретает борьба прозападного и пророссийского лагеря в этих государствах? В сторону какого из них склоняется чаша весов?
— Сегодня в Восточной Европе действительно возник раскол. В одних государствах к антикоммунистическим традициям примешивается историческая враждебность к России. Так обстоят дела в Польше (Россия положила конец ее существованию вместе с Пруссией и Австро-Венгрией в XIX веке, не говоря уже о войне 1917-1921 годов и коммунистическом периоде с 1945 года), Прибалтике и Румынии — все они обеспокоены переменами в России.
Однако в этом европейском регионе наблюдается и новый фактор: там, где к власти пришло новое, правое или ультраправое большинство, прослеживается склонность к сближению с Россией. Это объясняется как экономическими соображениями (большинство этих стран зависят от российского газа), так и идеологической симпатией (Путина считают заслоном от упадочных западных ценностей). Это касается, прежде всего, Венгрии Виктора Орбана, а также Словакии и Чехии. Ситуацию обострил миграционный кризис, который создал впечатление, что Европа больше не защищает свои ценности и культурную идентичность. В силу исторических особенностей, страх потери культуры в этих странах сильнее всего.
В любом случае, антикоммунистический лагерь играет первые роли в Восточной Европе в силу демографических, военных и экономических возможностей Польши.
— На прошлой неделе офицеры британской разведки предупредили о том, что разработанный Россией супер-танк «Армата» превосходит по эффективности и технологичности имеющуюся у НАТО технику (в первую очередь британские Challenger II). Как сейчас складывается соотношение военных сил России и Запада? Может ли Запад пересмотреть политику сокращения оборонных расходов после распада советского блока?
— О новом российском танке «Армата» много писали в прессе.
Речь идет о первой российской инновации в бронетехнике. До недавнего времени основные роли отводились модернизированному советскому Т-72, а Россия считала самым важным наличие большого числа мобильной, пусть и устаревшей техники. Новый танк отличается применением разработок вроде системы автоматической стрельбы и лучшим бронированием, которое должно обеспечить более надежную защиту солдат. Такие стратегические перемены связаны со стремлением модернизировать российскую армию (с 2000-х годов ее бюджет вырос на 50%) и сохранить жизни военных, поскольку демографическая ситуация оставляет желать много лучшего.
Касательно того, позволит ли такое оружие России оставить далеко позади западные армии, существует два подхода. Одни считают, что Россия предприняла такие усилия, что теперь уже в силах победить армии НАТО в классическом бою. Ее операционные возможности, число солдат и техники действительно впечатляют. Другие же говорят, что цифры — это еще не все, особенно с учетом технологического отставания России, в частности от США, которые располагают самолетами-невидимками, боевыми дронами и т.д. Технологическое превосходство должно, по их мнению, сдержать атаку России.
В любом случае, перемены в российской армии вызывают на Западе споры с точки зрения оборонных расходов. Тут, кстати говоря, стоит отметить, что на фоне праймериз правых во Франции впервые с 1990 года поднимается вопрос повышения оборонного бюджета. Официальной причиной тут называется борьба с терроризмом, который считается главной угрозой в общественном мнении. Однако стратегические круги беспокоит возвращение России, на которое необходимо ответить.
— Развертывание ракетных комплексов «Искандер» в Калининграде, появление российского авианосца в Средиземном море, готовящийся спуск подлодки в Черном море… Несмотря на все эти шаги, Владимир Путин продолжает утверждать, что Россия не собирается ни на кого нападать. С чем связаны такие противоречия между действиями Москвы и словами президента?
— Не стоит забывать, что Путин — бывший агент КГБ. Он — homo soveticus. Будучи человеком, выросшим в СССР, он прекрасно владеет оруэлловским «новоязом», то есть умением представлять действительность в вывернутой наизнанку. В романе «1984» лозунгом режима было «Война — это мир, свобода — это рабство, незнание — сила». Таким образом, Владимир Путин может предпринимать все новые агрессивные шаги и в то же время говорить о стремлении к миру.
В целом, у России, разумеется, нет никакого желания нападать. Она занимает позицию влияния и расширения в силу изоляционистской политики Обамы. Российская власть вполне разумна и понимает, что едва ли располагает средствами для настоящего классического конфликта с Западом. Россия все еще остается державой средней руки (ее ВВП находится на уровне Италии), и, несмотря на милитаризм, ей было бы сложно провести победоносную кампанию против все еще доминирующего Запада.
