Материалы ИноСМИ содержат оценки исключительно зарубежных СМИ и не отражают позицию редакции ИноСМИ
США рассчитывали сохранять право голоса в мировом порядке без непосредственного участия в наземных войнах и контролировать силы, способные проводить ревизионистскую политику. Администрация Обамы настолько поверила в возможность держать Россию под контролем, что в полной мере не поняла, как вслед за политикой перезагрузки были потеряны Грузия, Крым, а потом и прибрежные районы Сирии.
На прошлой неделе стал известен ответ на вопрос, вокруг которого в последнее время строили самые смелые догадки, а именно: кто будет новым президентом Соединенных Штатов Америки и поселится в Белом доме на ближайшие четыре года. Разочарование, которое после объявления результатов испытали все, кто живет либеральной американской мечтой, нашло конкретное выражение в протестах против избранного президента на американских улицах.
На самом деле, анализируя атмосферу, которую я наблюдал в ходе своего последнего визита в Вашингтон (округ Колумбия), я не могу сказать, что то, что г-н Трамп стал президентом Трампом — крайне неожиданное событие. Американская политическая культура (вспомним фильм «Being There», в котором Питер Селлерс (Petter Sellers) сыграл садовника г-на Чэнса, по ошибке оказавшегося претендентом на президентское кресло) время от времени производит антифигуры и иногда превозносит их. Эти антифигуры приходят в «истеблишмент» извне, и им предстоит пройти суровую школу этого истеблишмента. Подъему президента Трампа, как всем нам хорошо известно, мешал ряд факторов: женоненавистничество, мигрантофобия, риторика, отрицающая другие культуры и религии.
Несмотря на это и при том, что пока неясно, как Трамп будет проводить философскую линию республиканцев (о возвращении Великой Америки), мы уже слышали столько удовлетворительных откликов по поводу проигрыша Клинтон, что как социологи не могли не задаться вопросом: в чем причина столь серьезного беспокойства по поводу постоянства Обама — Клинтон?
Была навязана политика, рождающая нестабильность
Во всей Америке Клинтон символизировала возвращение к элитистской политике, и даже в Вашингтоне, где эта политика имеет наибольшее влияние, ей почти не удалось возбудить общий интерес, как мы могли определить невооруженным глазом. Если учесть, что политический элитизм — это модель поведения, которая, помимо особой культуры, подразумевает определенный стиль во внешней политике, то можно понять, какие ожидания создал Трамп у мира за пределами США.
Ради сохранения статус-кво в Америке (мы говорим не только об уровне или стиле жизни, а об умении проводить политику, способную защитить определенные ценности Америки) цепочка Билл Клинтон — Обама, Обама — Хиллари Клинтон, если оставить восемь лет Буша — Чейни за скобками, навязала оси Африка — Балканы — Ближний Восток — Кавказ политику, которая на уровне риторики выглядит «правильной», но как на практике, так и при «втором прочтении» (double reading), — производит нестабильность.
Президентство Клинтон означало бы продолжение этой дестабилизации, а эта политика не подвергалась бы сомнению. А в таком случае, вместо выходящих сегодня на Западе статей в духе «Почему американская политика проблематична?», «Почему Запад дает дорогу правым популистам?», «Запад приходит в упадок?», мы бы продолжили читать статьи, авторы которых спрашивали бы: «Почему урегулирование на Ближнем Востоке невозможно?». Не будем нарушать традицию, доминирующую в западной академической и популярной литературе последнюю неделю, и тоже спросим: каковы ошибки администрации Обамы во внешней политике?
Тихоокеанский разворот не остановил Китай
От предыдущего американского руководства администрации Обамы достались две ситуации, которые она пыталась изменить. Первая — это тяжелый груз, которым американский односторонний интервенционизм, еще более обострившийся при риторике и заявлениях Буша-мл., повис на американской экономике. В ходе оккупаций с использованием непосредственно американской армии счет издержек, формирующий американскую политику со времен холодной войны, увеличивался. Более того, Афганистан и Ирак, страны, в которых с помощью оккупации США предпринимали попытку реконструкции, не удалось спасти от политического хаоса. США нужно было сбросить с себя эти расходы, благодаря чему американская экономика обрела бы способность к самообновлению, и США смогли бы применить современную и проактивную превентивную стратегию уравновешивания против усилившегося в Азиатско-Тихоокеанском регионе Китая.
При первом анализе «Доктрины Обамы» отмечалось, что на Ближнем Востоке и отчасти в Европе США перейдут к уравновешиванию из-за моря, издалека (off-shore), и ответственность за обеспечение порядка в регионах разделит с региональными игроками. С помощью такого перехода администрация Обамы рассчитывала уменьшить враждебность, возросшую среди региональных народов к США. На бумаге все это казалось яркими идеями… особенно после односторонней, далекой от региональных нужд политики, навязывающей политические процессы военной силой, которую проводил Джордж Буш. Возможно, именно поэтому внимание в карикатурной манере акцентировалось на антагонизме Буш — Обама, а некоторые элементы, представлявшие постоянство в стратегиях Америки, игнорировались.
Прежде всего, за все восемь лет своего правления администрация Обамы гораздо более открыто, нежели администрация Буша, преследовала в АТР такую военную, дипломатическую и экономическую политику, которая была направлена на предотвращение развития определенных возможностей Китая или ограничение попыток воспользоваться этими возможностями. Это предупреждающее проецирование силы включало в себя разные меры, от усиления определенных военных баз в АТР до поисков систем ПРО, охватывающих Японию и Южную Корею, и Транстихоокеанского партнерства, основанного на создании свободного рынка в обход Китайской Народной Республики. С помощью него США стремились помешать инициативам Китая, направленным на обретение силы в АТР, которая была бы способна подорвать американское превосходство.
В целом сложно говорить о каком-либо успешно завершенном проекте администрации Обамы с точки зрения соотношения между затраченными усилиями и полученными результатами. Пекин, может быть, и не выступил против США в качестве крупного конкурента, но он овладел некоторыми возможностями сдерживания, которые сегодня и в дальнейшем способны вызывать сомнения по поводу того, что США — единственная превалирующая сила в АТР. Проще говоря, США не удалось остановить Китай путем стратегии поворота, о которой они открыто объявили миру. Итак, в Азии администрация Обамы оставляет Трампу незавершенную миссию, проблемы в Южном и Южно-Китайском морях, где Китай продолжает причинять беспокойство, Северную Корею, которая то и дело устраивает шоу с ядерными силами, и недовольных, встревоженных всем этим союзников.
Политика «перезагрузки» с Россией
Похожая путаница, ситуация неоправдавшихся расчетов характерна и в отношении Российской Федерации по оси Черное море — Средиземное море. Ключевой момент проекта, связанного с обладанием правом голоса в мировом порядке без непосредственного вмешательства путем наземных войн, о чем речь шла выше, отчасти заключается в возможности повышать свое влияние в регионах и контролировать силы, способные проводить ревизионистскую политику. С этой точки зрения администрация Обамы настолько поверила в возможность держать Россию под контролем из-за ряда чувствительных для нее моментов, что в полной мере не поняла, как вслед за политикой перезагрузки (reset) отношений с Россией были потеряны сначала Грузия, затем Крым, а потом и прибрежные районы Сирии.
Можно сказать, что свершившиеся факты России по оси Черное море — Средиземное море не представляют какой-либо угрозы для США, и это действительно правильный аргумент. Но те, кто его отстаивает, не видят одного момента. Россия усилила свои позиции в Крыму и Сирии и с помощью размещенных С-300 и С-400 показала, какое пространство она способна контролировать. Такая страна стала проблемой, которую США необходимо решить для безопасности Европы.
Для того, чтобы преодолеть эту проблему и успокоить союзников в Европе, мало одного только вооружения. Этот факт потребовал, чтобы силы США действовали как передовые силы обороны НАТО. Америка не только не избавилась от затрат, которые она пыталась с себя сбросить, но и Европа столкнулась с еще одним риском в стратегической сфере. Этот риск очевиден для тех, кто помнит историю холодной войны и интересуется современной Сирией: при возможностях России контролировать такое пространство, то есть, например, когда на поле боя находятся системы ПВО, западные силы при каждой проводимой операции вынуждены гарантировать, что неправильного понимания нет.
Просчеты и стратегические ошибки на Ближнем Востоке
Еще один регион, где, как говорится, неправильный счет вернулся даже из Багдада, — Ближний Восток и, главным образом, ось Ирак — Сирия — Ливан. И попытки США преобразовать Ирак по федеративной демократической модели, и их замешательство после арабской весны послужили поводом для еще большей дестабилизации региона. Сказать, что это был непредвиденный результат, сложно. На самом деле сдерживание потенциальной способности региона создавать риски и угрозы для США в условиях хаоса, внутренних беспорядков и войн, в которых все ограничивают друг друга, превратилось в стратегию США.
О том, что эта стратегия, в создание которой внесла вклад лично Клинтон, опирается на использование Ирана в Ираке и Партии «Демократический союз» (PYD) / Рабочей партии Курдистана (РПК) в Сирии, а также о том, почему был сделан такой выбор, мы поясняли во многих наших статьях. Здесь мы коснемся вопроса о том, почему США сделали расчет по оси Иран — PYD, и попытаемся показать ошибочность этого расчета.
PYD и Иран стали незатратными и легкими инструментами сдерживания как негосударственная организация и государственный игрок, который связан по рукам и ногам санкциями, но обладает силой и правом голоса в центральном Ираке. Но когда администрация Обамы была уверена, что держит Иран под контролем, Иран — как присутствующая на поле боя сила (Ирак, Сирия, Йемен, Ливан), — как и Россия, сел за стол переговоров. Ответ на вопрос о том, насколько можно ограничить присутствующий за столом переговоров Иран посредством санкций и такого кнута, как ядерное соглашение, которое через 15 лет подойдет к концу, узнает уже не Хиллари Клинтон, а Трамп.
Встревоженные союзники были брошены в одиночестве
Помимо этой неопределенности, есть еще один важный риск, который создает ось Иран — PYD. Спровоцировало хаос в Ираке и Сирии то, что правящие круги использовались для изоляции определенной части общества. Арабы-сунниты были выброшены из будущего Ирака и Сирии, и в результате произошло усиление терроризма ИГИЛ (запрещена в РФ — прим.ред.). Если после ИГИЛ будет проводиться такая же ошибочная политика, она не даст какого-либо другого результата. Более того, стратегия по оси Иран — PYD отстранила других игроков, обладающих разными возможностями на Ближнем Востоке, например, союзников, Эр-Рияд и Анкару, поскольку их стремились уравновешивать и сдерживать. Эта стратегия встревожила их и оставила один на один с угрозами, что Анкара особенно остро почувствовала в те дни, когда столкнулась с терроризмом РПК/ИГИЛ и многими другими опасностями.
В результате Турция, тоже решив стать игроком, находящимся как на поле боя, так и за столом переговоров, сделать это с помощью своего оборонительного потенциала и разработанной ею стратегии защиты, препятствовала возникновению коридора РПК между Джераблусом и Азазом. Таким образом, стало очевидно, что попытки контролировать региональных игроков при их отчуждении и оставлении наедине с рисками тоже могут обернуться рисками и затратами.
Как будет преодолено недоверие, созданное наследием Обамы?
Подведем итоги. Такой конкурент, как Россия, которую хотели контролировать, — за ближневосточным столом. Такие региональные силы, как Эр-Рияд, Тегеран, Анкара, которых тоже хотели держать под контролем, — и на поле боя, и за столом переговоров. Свободная сирийская армия, которую предпочитали игнорировать, благодаря операции «Щит Евфрата» стала реальной альтернативой PYD. А такой естественный союзник, как Израиль, разочарован поддержкой, оказываемой Ирану и «Хезболле», и считает недостаточным то, что дают ему (даже, например, 23 миллиарда долларов, недавно выделенные на нужды обороны). На скамье недовольных сидят Саудовская Аравия и Турция. Более того, игроки на поле боя и за столом переговоров общаются друг с другом, некоторые отношения нормализуются. В то время как после победы Трампа в Америке спрашивают: «Куда пойдет Запад?» — все игроки по соседству с Ираком и Сирией осознают, где находятся они и как защитят свою безопасность в атмосфере этого хаоса.
В итоге накануне переходного периода, который продлится два с половиной месяца, наследие Обамы-Клинтон, с которым столкнется Трамп и его команда, выглядит так. Региональных конкурентов держать под контролем не удалось. На безопасность региональных союзников закрыли глаза. В результате Анкара, которой пришлось заплатить высокую цену небезопасности с гуманитарной и военной точек зрения, была вынуждена положиться на свой потенциал, свой дипломатический ум, свою политику. Сегодня при Трампе отношения Турции и США, конечно, могут улучшиться, но Трампу, который нещадно критикует наследие Обамы-Клинтон, потребуется преступить пределы антифигуры и, исходя из реалий безопасности Европы и Ближнего Востока, найти способ устранить недоверие, созданное этим наследием. Ключевым значением с этой точки зрения будет обладать отказ от политики уравновешивания, в рамках которой в борьбе по линии Ирак — Сирия используются негосударственные игроки по оси PYD/РПК.
