За день до того, как Дональда Трампа выбрали американским президентом, я побывала в Орле, городе к югу от Москвы, где недавно открыли памятник Ивану Грозному.
Местная интеллигенция протестовала. Губернатор, напротив, счел памятник отличной идеей и на церемонии открытия сравнил Путина с Иваном Грозным — садистом, отдававшим приказы о жестоких расправах с целыми деревнями. После себя Грозный оставил страну полностью разграбленной.
В сегодняшней России с растущими авторитарными тенденциями памятник Ивану Грозному вызывает противоречивые чувства. Поэтому его и установили. Это четкая декларация о позиции. Один местный историк в Орле сказал: это не черный пиар, это спорный пиар.
К тому же, нам не помешает увеличение потока туристов, добавил он.
Мы сели на поезд и уехали домой. На следующий день был избран Трамп, чья кампания велась почти под тем же самым девизом.
Я более чем уверена, что большая часть проголосовавших за Трампа никогда не воспринимали его буквально. Вероятно, им кажется, что иногда он перегибает палку, и они проявляют снисходительность. Им важна позиция, и его позиция их устраивает. Такое поведение избирателей сильно напоминает народ в постсоветских государствах.
Я вспоминаю одну грузинку, с которой встретилась в труднодоступном горном поселке Местиа в Сванетии. Она была абхазской беженкой и с печалью рассказывала про двор своего детства в Сухуми.
«Все родители следили за детьми друг друга, неважно, грузины ли, абхазцы, греки, евреи или русские».
Потом она сказала:
«Я скучаю по Звиаду Гамсахурдиа. Сейчас таких политиков больше нет».
Первый грузинский президент Звиад Гамсахурдиа был агрессивным националистом, считавшим, что страна должна принадлежать лишь грузинам. Он — один из тех, кто несет ответственность за гражданскую войну в начале 1990-х, заставившую эту женщину покинуть свой любимый Сухуми.
Но она была не в состоянии увидеть эту связь. И она — не единственная. Безгранична способность человека жить в окружении противоречий, держать в голове две взаимоисключающие правды.
В Швеции люди верят в просвещение, и это правильно. Но кое-что шведам практически невозможно объяснить: доступ к правдивой информации не делает человека демократом автоматически.
Мне не раз задавали тревожный вопрос: ведь если бы в России были свободные средства массовой информации, то люди бы сразу поняли, что Путин не прав? Но дело в том, что большая часть населения России благодаря интернету и так имеет доступ к информации любой степени независимости.
Не вся журналистика в России — государственная пропаганда. Существует блестящая новостная журналистика, имеются актуальные и интересные дискуссионные передачи, есть «Ведомости», «РБК», «Дождь», «Эхо Москвы», «Новая газета», «Новое время» и многие другие. А с помощью интернета российское население имеет сегодня доступ к СМИ за пределами неразвитых сетей распространения пропаганды.
Тем не менее, большинство поддерживают авторитарный режим. Социальные сети полны лжи, а немалая часть русских потребителей информационного продукта не отличают фальсификации от настоящей журналистики. Они уверены, что все средства массовой информации лгут одинаково.
Но независимые журналисты продолжают свою работу, несмотря на угрозы властей и ненависть в соцсетях.
В последние недели много говорилось о том, как нам, европейцам, справиться со страхом перед Трампом. Читая подобные тексты, я временами ощущаю легкое головокружение. Я думаю обо всех корреспондентах, живущих в том же регионе, что и я, и не тратящих силы на страх, хотя у них есть самые непосредственные причины бояться за свою безопасность.
У них нет времени на размышления о том, как им страшно, потому что они заняты делом. То же можно сказать и про нас. Сейчас важна лишь работа.
