Atlantico: В это воскресенье, когда во Франции проходил первый тур праймериз правых, Ангела Меркель официально выставила свою кандидатуру на четвертый по счету мандат канцлера. Это просто совпадение? Позволит ли избрание президентом Франции кандидата от правых, каким бы он ни был, восстановить динамику франко-немецких отношений, если предположить, что Меркель тоже переизберут?
Эрик Верхеге: Этот вопрос выглядит слегка преждевременным. С бюджетной точки зрения можно предположить, что Ангела Меркель будет придерживаться ортодоксального или монетаристского курса кандидатов от правых. Избрание Жюппе или Фийона стало бы для нее неожиданной поддержкой.
Но в сфере внешней политики все складывается совершенно иначе. Ангела Меркель придерживалась открыто пронатовского и русофобского курса. Чего совершенно нельзя сказать о Франсуа Фийоне, который сейчас представляется наиболее вероятным новым президентом Франции. Для Меркель сосуществование с Фийоном оказалось бы куда более сложной задачей, чем работа с Жюппе. Со многих точек зрения Германии было бы выгоднее получить не президента монетариста, но русофила, а президента с менее жесткой позицией по бюджету, но более ярко выраженным пронатовским курсом, как Ален Жюппе. В первом случае ей бы было сложнее держать под контролем ситуацию. Кроме того, Ангела Меркель, судя по всему, не заметила вырисовывающегося сейчас глобального движения на глубинное обновление политического аппарата. Хотя мы наблюдаем серьезные перемены повсюду, в том числе во Франции. Было бы странно, если бы в Германии не было ничего подобного.
— Французам свойственно делать ставку на существование единой Германии, которая на самом деле представляет собой исторический «фейк». Достаточно послушать, как баварцы отзываются о пруссаках, чтобы осознать сильнейшую разобщенность регионов страны. Идеологическое единство там практически отсутствует. Оно предполагает очень разные нравственные маркеры, которые, кстати, напугали бы многих французов. Достаточно послушать, что баварские христиане из ХСС говорят о месте женщины в обществе, чтобы понять: у левых и правых мало расхождений по экономическим вопросам, но куда больше по социальным. Во Франции все обстоит совершенно иначе: там разногласия по экономике есть даже среди правых.
В целом, немецкие правые придерживаются иного видения, чем французские. Во Франции быть правым, значит, выдерживать иногда весьма непростое равновесие между очень разными течениями. В Германии такое тоже есть, пусть и в меньшей степени, однако у немецких правых существует и некий общий идеологический субстрат: догма сильной валюты и экономической мощи страны. Во Франции подобного нет. Напомним, что Германия сформировалась в 1870 году на основании двух ключевых фактов: расширение зоны марки на территорию, схожую с границами современной ФРГ, и провозглашение Рейза в Версале.
Без подавления Франции не существует ни Германии, ни тем более немецких правых. Поэтому Франции следует вспомнить и спокойно проанализировать этот урок истории.
— Как следует из обнародованного в воскресенье опроса, сохранения Меркель на посту канцлера хотели бы 55% немцев, что на пять пунктов больше, чем в августе. Реально ли ее переизбрание с учетом отрицательной реакции на ее миграционную политику и нынешних рейтингов ХДС в 32-33% (на десять пунктов меньше, чем на выборах 2013 года), по данным Die Zeit? И принесет ли оно пользу Германии, а также всему европейскому проекту?
— Вчерашние успехи Фийона стали очередным подтверждением того, что за год до выборов опросы совершенно бесполезны. Если Ангела Меркель полагается на них, она глубоко ошибается. В целом, ситуация в мире меняется быстрыми темпами, и никто не может сказать, как будет выглядеть Германия в сентябре 2017 года. Таков сейчас мир. История ускоряется прямо на наших глазах. Поэтому давайте сначала посмотрим, как отразится на Европе избрание Трампа. Посмотрим, к чему приведут выборы во Франции. И только тогда уже можно будет вернуться к этому вопросу.
Вообще, я всегда считал, что Меркель вредна для Европы. Канцлерин исповедует в Европе ярко выраженный германоцентризм. То есть, ведет себя очень по-прусски. Предельно обыденно. Она видит только краткосрочные прусские интересы и без малейших колебаний защищает их, выдавливая из Европы силы, как из губки. Германии следует сменить подход, если немцы не хотят получить неприятные сюрпризы в ближайшие годы. На самом деле, мы зашли слишком далеко в подчинении Европы Германии, и нет никаких гарантий, что европейские народы смогут долго терпеть такую гегемонистскую политику.
