Материалы ИноСМИ содержат оценки исключительно зарубежных СМИ и не отражают позицию редакции ИноСМИ
Если мы хотели продемонстрировать США и миру образ силы и единства, то, разумеется, нам это не удалось. Слишком много мест пустовало на торжественном ужине, собранном на скорую руку в Брюсселе на следующий день после неожиданной победы в США катастрофического Дональда Трампа. Почти никто не ожидал, что на банкете, подготовленным Федерикой Могерини, появится министр иностранных дел Венгрии.
Америка навязывает свое видение мира и глобализации, расходящееся с точкой зрения европейских лидеров. Столкновение с «трампизмом» рискует еще более ослабить и без того слабый и переживающий раскол Евросоюз. При этом антисистемные силы только потирают руки.
Если мы хотели продемонстрировать США и миру образ силы и единства, то, разумеется, нам это не удалось. Слишком много мест пустовало на торжественном ужине, собранном на скорую руку в Брюсселе на следующий день после неожиданной победы в США катастрофического Дональда Трампа. Почти никто не ожидал, что на банкете, подготовленным Федерикой Могерини (Federica Mogherini), появится министр иностранных дел Венгрии. Для премьера-популиста Виктора Орбана (Viktor Orbán) успех Трампа — это «наша победа», он всецело приемлет его поведение и избранное им направление в политике. Вполне понятно, почему английский мушкетер Брексита Борис Джонсон (Boris Johnson) счел эту встречу ненужной: Англия, находящаяся уже по ту сторону Европы, всеми силами стремится к восстановлению особых отношений с заокеанскими коллегами, нарушенных Бараком Обамой, который предпочел Англии Германию.
Но то, что даже французский министр Жан-Марк Эйро (Jean-Marc Ayrault), ссылаясь на предыдущую занятость, поспешил упрекнуть коллег в пессимизме, является обстоятельством, служащим для нас ясным сигналом. Европа разрозненна как никогда. За последние восемь лет вереница неразрешенных кризисов положила ее на лопатки. А боксер Трамп, легитимизируя с самой крупной арены западной демократии популистские шаги, которые годами паразитируют на Европейском союзе, может в результате нанести ему смертельный удар.
«Вторая неделя ноября стала худшей неделей для Европы и Запада на моей памяти», — безапелляционно утверждает бывший посол Италии в НАТО Стефано Стефанини (Stefano Stefanini), говоря о попытке общеевропейского ответа на победу Трампа на выборах. «Что значит организовать ужин со всеми участниками, который длится всего два часа?» — жалуется он в дождливом Брюсселе. «Чтобы дать настоящий европейский ответ, нам бы потребовалась встреча, ограниченная четырьмя или пятью часами, как после 11 сентября». Вот именно. Но лидеры крупных европейских стран (или, быть может, крупные лидеры стран ЕС) колеблются в нерешительности, будучи неспособны контролировать центробежные силы. «Европейское лидерство погрузилось в хаос, за существующими лидерами не видно никого, кто был бы способен занять их место», — с горечью комментирует Мужтаба Рахман (Mujtaba Rahman), директор центра европейского анализа Europe Eurasia Group.
Англия вышла из ЕС в июне, и теперь Терезе Мэй (Theresa May), премьеру Великобритании от партии консерваторов, которая должна вести британцев к неизвестным последствиям Брексита, кажется невероятным, что в Белом доме поселится человек, поставивший под сомнение исторический альянс НАТО. Теперь может стать проще оказывать поддержку и подписывать двусторонние торговые соглашения, благодаря чему Великобритания станет менее зависимой от Европы. «Если только Трамп не будет делать акцент на протекционистской политике», — подчеркивает Ричард Янгс (Richard Youngs), эксперт по внешней политике Европы в мозговом центре Карнеги Европа в Брюсселе.
Франция, в свою очередь, сегодня является государством, изможденным терроризмом и социальными конфликтами, ею руководит Франсуа Олланд (François Hollande), который после силовика Николя Саркози (Nicolas Sarkozy) должен был воплотить наконец образ «нормального президента», но в результате так им увлекся, что — после заявлений, сделанных без оценки возможных последствий, забывая о левом ключе в экономической политике — потерял всю свою привлекательность: к концу своего президентского мандата он подходит с рейтингом народного одобрения ниже 5%. Это исторический негативный рекорд. Несмотря на намерения баллотироваться снова, гораздо вероятнее, что на следующих президентских выборах в мае социалистическая партия Франции лишится своей политической значимости, распахнув дверь большому противостоянию между правоцентристами и крайне правыми. К радости последних.
После десятилетий остракизма со стороны политического истеблишмента династия Ле Пен, то есть европейские предвестники популизма, убеждена, что наконец наступила эпоха легитимизации их творения, антиевропейского «Национального фронта». Основанная Жаном-Мари Ле Пеном (Jean-Marie Le Pen) в далеком 1972 году, полвека просуществовавшая в тени, партия теперь оказалась под руководством его харизматичной дочери Марин, которая неожиданно нашла в Белом доме рупор самого злобного западного популизма, а также прекрасную «инструкцию по поведению». Неслучайно за два дня до победы американского магната Марион Марешаль-Ле Пен (Marion Maréchal-Le Pen), юная племянница Марин, уже приняла приглашение «к сотрудничеству» со стороны противоречивого Стивена Бэннона (Stephen Bannon), директора интернет-сайта крайне правых Breitbart, бывшего стратега кампании Трампа и теперь его главного советника в Вашингтоне. Очаровал тетю и ее племянницу не столько сам человек, сколько стратегия, с помощью которой ему удалось использовать народный гнев и направить его в нужное для одержания победы русло. Ту же стратегию они хотят использовать на весенних выборах.
Германии же предстоит ждать осени для подтверждения продолжения власти нынешнего лидера. Эта страна в последние восемь лет диктовала в Европе свою линию не только в сфере экономики. В то же время Ангела Меркель (Angela Merkel), волевая женщина, остается для европейских либералов последним лидером континента, способным противостоять популистским и авторитарным веяниям, которые начиная с 2008 года и по сей день постоянно срывают покровы с Европы, обнажая ее смертельные несоответствия между социальной политикой и непростительной слабостью в макроэкономике. Меркель — последний лидер, способный противостоять все более бескомпромиссному Владимиру Путину. «Если Трамп не будет соблюдать обязательств перед НАТО, это означает конец геополитического порядка, определявшего жизнь Европы в течение более чем полувека, и в таком случае все внимание европейцев обратится к Меркель» — объясняет Янгс.
Снова. «Это наш проверенный гарант», — сдержанно шутит Стефанини. Но она является также давно и многократно «проверенным» премьером. Десять лет в высших кругах политики говорят сами за себя. Как в Европе, где ей отказывают в роли наднационального лидера, и, напротив, упрекают ее в преследовании исключительно односторонних интересов Германии, так и на ее процветающей родине, где ее корят за гуманное отношение к иммигрантам. После региональных выборов в сентябре этого года канцлер потеряла позиции в пользу популистской крайне правой партии «Альтернатива для Германии», возникшей в ответ на слишком «мягкое» отношение Меркель к Греции и набравшей обороты по мере усиления иммиграционного кризиса. На следующий год Меркель рискует проиграть левым, если из Большой коалиции выйдет исторический партнер Хорст Зеехофер (Horst Seehofer), ставший также одним из ее критиков за предоставление убежища миллиону мигрантов.
В наше время кризиса национальной идентичности и крайностей экономического неравенства, как в игре наоборот, политика, стремящаяся к объединению Европы, лишается поддержки населения в разных странах, в то время как национальные политические движения выступают против европейских интересов, загоняя нас в смертельный тупик, где демократические ценности и торговые взаимоотношения, гарантировавшие мир и процветание в течение более чем семидесяти лет, проигрывают сиренам национализма.
Италия также находится под угрозой. За две недели до конституционного референдума при существовании крыла «против», которому, судя по опросам, отдается предпочтение, премьер Маттео Ренци (Matteo Renzi) вынужден оценивать также гипотезу об отставках и, следовательно, о досрочных выборах в Италии.
Так, он подмигнул итальянцам, использовав самого популярного джокера на сегодняшний день: противостояние с Европой, со страхом вглядывающейся в возможность застоя во властных кругах Италии. Сначала он выкрутил руки президенту Жану-Клоду Юнкеру своим бюджетным маневром, не соответствующим правилам, потом наложил ограничение, которое может в дальнейшем превратиться в вето, на предложение компромисса, прозвучавшее со стороны президента Словакии, о пересмотре европейского бюджета 2014-2020.
«Делать нечего: чтобы остаться единой, Европа должна разрешить свой экономический кризис, — объясняет Мужтаба Рахман. — Она строилась на экономике и с этой точки должна вновь оттолкнуться; с меньшим количеством участников, но в условиях настоящей интеграции и создания сильного экономического пространства, где могут встретиться все ее граждане». Однако сегодня в Брюсселе это не кажется столь легко досягаемой целью. Взамен получило одобрение представление, что для противостояния дезинтеграции необходимо создавать альянсы в переменных рамках, в зависимости от актуальности тем. Это напоминает в некотором отношении «Шенген обороны», который отстаивала Могерини: соглашение между немногими, но надежными членами ЕС, заключаемое с целью построения первоочередной европейской обороны (что до сегодняшнего дня было под запретом) и противостояния Америке с ослабшим духом и образом, стремящейся отказаться от роли мировой сверхдержавы и европейского щита.
Однако одной тактики мало. Европа за несколько сложных лет утратила привлекательность как внутри своих границ, так и за их пределами. Виноваты в этом лидеры, которые слишком часто использовали ее как свалку для своих ошибок: из мечты она превратилась в кошмар. А кошмары, как известно, порождают монстров.
«Вторая неделя ноября стала худшей неделей для Европы и Запада на моей памяти», — безапелляционно утверждает бывший посол Италии в НАТО Стефано Стефанини (Stefano Stefanini), говоря о попытке общеевропейского ответа на победу Трампа на выборах. «Что значит организовать ужин со всеми участниками, который длится всего два часа?» — жалуется он в дождливом Брюсселе. «Чтобы дать настоящий европейский ответ, нам бы потребовалась встреча, ограниченная четырьмя или пятью часами, как после 11 сентября». Вот именно. Но лидеры крупных европейских стран (или, быть может, крупные лидеры стран ЕС) колеблются в нерешительности, будучи неспособны контролировать центробежные силы. «Европейское лидерство погрузилось в хаос, за существующими лидерами не видно никого, кто был бы способен занять их место», — с горечью комментирует Мужтаба Рахман (Mujtaba Rahman), директор центра европейского анализа Europe Eurasia Group.
Англия вышла из ЕС в июне, и теперь Терезе Мэй (Theresa May), премьеру Великобритании от партии консерваторов, которая должна вести британцев к неизвестным последствиям Брексита, кажется невероятным, что в Белом доме поселится человек, поставивший под сомнение исторический альянс НАТО. Теперь может стать проще оказывать поддержку и подписывать двусторонние торговые соглашения, благодаря чему Великобритания станет менее зависимой от Европы. «Если только Трамп не будет делать акцент на протекционистской политике», — подчеркивает Ричард Янгс (Richard Youngs), эксперт по внешней политике Европы в мозговом центре Карнеги Европа в Брюсселе.
Франция, в свою очередь, сегодня является государством, изможденным терроризмом и социальными конфликтами, ею руководит Франсуа Олланд (François Hollande), который после силовика Николя Саркози (Nicolas Sarkozy) должен был воплотить наконец образ «нормального президента», но в результате так им увлекся, что — после заявлений, сделанных без оценки возможных последствий, забывая о левом ключе в экономической политике — потерял всю свою привлекательность: к концу своего президентского мандата он подходит с рейтингом народного одобрения ниже 5%. Это исторический негативный рекорд. Несмотря на намерения баллотироваться снова, гораздо вероятнее, что на следующих президентских выборах в мае социалистическая партия Франции лишится своей политической значимости, распахнув дверь большому противостоянию между правоцентристами и крайне правыми. К радости последних.
После десятилетий остракизма со стороны политического истеблишмента династия Ле Пен, то есть европейские предвестники популизма, убеждена, что наконец наступила эпоха легитимизации их творения, антиевропейского «Национального фронта». Основанная Жаном-Мари Ле Пеном (Jean-Marie Le Pen) в далеком 1972 году, полвека просуществовавшая в тени, партия теперь оказалась под руководством его харизматичной дочери Марин, которая неожиданно нашла в Белом доме рупор самого злобного западного популизма, а также прекрасную «инструкцию по поведению». Неслучайно за два дня до победы американского магната Марион Марешаль-Ле Пен (Marion Maréchal-Le Pen), юная племянница Марин, уже приняла приглашение «к сотрудничеству» со стороны противоречивого Стивена Бэннона (Stephen Bannon), директора интернет-сайта крайне правых Breitbart, бывшего стратега кампании Трампа и теперь его главного советника в Вашингтоне. Очаровал тетю и ее племянницу не столько сам человек, сколько стратегия, с помощью которой ему удалось использовать народный гнев и направить его в нужное для одержания победы русло. Ту же стратегию они хотят использовать на весенних выборах.
Германии же предстоит ждать осени для подтверждения продолжения власти нынешнего лидера. Эта страна в последние восемь лет диктовала в Европе свою линию не только в сфере экономики. В то же время Ангела Меркель (Angela Merkel), волевая женщина, остается для европейских либералов последним лидером континента, способным противостоять популистским и авторитарным веяниям, которые начиная с 2008 года и по сей день постоянно срывают покровы с Европы, обнажая ее смертельные несоответствия между социальной политикой и непростительной слабостью в макроэкономике. Меркель — последний лидер, способный противостоять все более бескомпромиссному Владимиру Путину. «Если Трамп не будет соблюдать обязательств перед НАТО, это означает конец геополитического порядка, определявшего жизнь Европы в течение более чем полувека, и в таком случае все внимание европейцев обратится к Меркель» — объясняет Янгс.
Снова. «Это наш проверенный гарант», — сдержанно шутит Стефанини. Но она является также давно и многократно «проверенным» премьером. Десять лет в высших кругах политики говорят сами за себя. Как в Европе, где ей отказывают в роли наднационального лидера, и, напротив, упрекают ее в преследовании исключительно односторонних интересов Германии, так и на ее процветающей родине, где ее корят за гуманное отношение к иммигрантам. После региональных выборов в сентябре этого года канцлер потеряла позиции в пользу популистской крайне правой партии «Альтернатива для Германии», возникшей в ответ на слишком «мягкое» отношение Меркель к Греции и набравшей обороты по мере усиления иммиграционного кризиса. На следующий год Меркель рискует проиграть левым, если из Большой коалиции выйдет исторический партнер Хорст Зеехофер (Horst Seehofer), ставший также одним из ее критиков за предоставление убежища миллиону мигрантов.
В наше время кризиса национальной идентичности и крайностей экономического неравенства, как в игре наоборот, политика, стремящаяся к объединению Европы, лишается поддержки населения в разных странах, в то время как национальные политические движения выступают против европейских интересов, загоняя нас в смертельный тупик, где демократические ценности и торговые взаимоотношения, гарантировавшие мир и процветание в течение более чем семидесяти лет, проигрывают сиренам национализма.
Италия также находится под угрозой. За две недели до конституционного референдума при существовании крыла «против», которому, судя по опросам, отдается предпочтение, премьер Маттео Ренци (Matteo Renzi) вынужден оценивать также гипотезу об отставках и, следовательно, о досрочных выборах в Италии.
Так, он подмигнул итальянцам, использовав самого популярного джокера на сегодняшний день: противостояние с Европой, со страхом вглядывающейся в возможность застоя во властных кругах Италии. Сначала он выкрутил руки президенту Жану-Клоду Юнкеру своим бюджетным маневром, не соответствующим правилам, потом наложил ограничение, которое может в дальнейшем превратиться в вето, на предложение компромисса, прозвучавшее со стороны президента Словакии, о пересмотре европейского бюджета 2014-2020.
«Делать нечего: чтобы остаться единой, Европа должна разрешить свой экономический кризис, — объясняет Мужтаба Рахман. — Она строилась на экономике и с этой точки должна вновь оттолкнуться; с меньшим количеством участников, но в условиях настоящей интеграции и создания сильного экономического пространства, где могут встретиться все ее граждане». Однако сегодня в Брюсселе это не кажется столь легко досягаемой целью. Взамен получило одобрение представление, что для противостояния дезинтеграции необходимо создавать альянсы в переменных рамках, в зависимости от актуальности тем. Это напоминает в некотором отношении «Шенген обороны», который отстаивала Могерини: соглашение между немногими, но надежными членами ЕС, заключаемое с целью построения первоочередной европейской обороны (что до сегодняшнего дня было под запретом) и противостояния Америке с ослабшим духом и образом, стремящейся отказаться от роли мировой сверхдержавы и европейского щита.
Однако одной тактики мало. Европа за несколько сложных лет утратила привлекательность как внутри своих границ, так и за их пределами. Виноваты в этом лидеры, которые слишком часто использовали ее как свалку для своих ошибок: из мечты она превратилась в кошмар. А кошмары, как известно, порождают монстров.
