Хотя внимание всех наблюдателей сейчас сосредоточено на китайском присутствии в Африке, менее заметная Южная Корея тоже пустила там глубокие корни. Причем ее экономическая и политическая модель может показаться более привлекательной странам континента.
Atlantico: Китайские инвестиции в Африке за последнее десятилетие завладели всем вниманием и стали темой для работ многих экспертов, однако Южная Корея, по всей видимости, тоже проявляет немалый интерес к континенту. Как выглядит ее присутствие в Африке и каковы его цели? Как его можно сравнить с китайским?
Паскаль Дайе-Бюржон: Южная Корея действительно проявляет интерес к Африке, однако это ускользнуло от взглядов многих обозревателей, потому что интерес к самой Южной Корее весьма невелик.
Ее присутствие в Африке связано с экономическими причинами. Цель в том, чтобы продавать южнокорейскую продукцию.
Здесь следует отметить два момента. Прежде всего, Южная Корея небольшая страна, которая не в состоянии обеспечить собственную продовольственную самодостаточность. Поэтому она пытается скупать плантации для производства базовых продуктов, которые она уже не может вырастить на своей территории (сахар, кукуруза и т.д.). Тем не менее, особых плодов такая стратегия не принесла: на Мадагаскаре корейцы столкнулись с трудностями и сопротивлением населения, которое не горит желанием продавать свои земли. Далее, Южная Корея проявляет интерес к странам со средним уровнем развития, где уже есть буржуазия. Она пытается продать там все достижения «южнокорейской мечты»: телевизоры, компьютеры, стиральные машины и т.д. Вся корейская бытовая техника и электроника стоит дешевле, отличается высочайшим качеством, пользуется отличной репутацией и питает африканские мечты. Так, например, телефоны Samsung разлетаются как горячие пирожки и являются настоящим символом успеха.
Как и Китай, Южная Корея пытается инвестировать, чтобы получить сельскохозяйственные земли (пусть даже в этой сфере она намного отстает от него). Тем не менее, в отличие от китайцев, корейцы ориентируются на все сферы потребления и буржуазию средней руки. В такой перспективе вот уже десять лет проводятся регулярные встречи со странами Магриба и наиболее развитыми странами Центральной Африки. Интересный момент: некоторые кафедры французского языка южнокорейских вузов превратились в кафедры французского языка и помощи странам Африки. Корейцы хотят адаптироваться к франкоязычным африканским странам, чего китайцы даже не пытаются делать.
«Мягкая сила» тоже играет очень существенную роль: Южная Корея является признанной на международном уровне державой и хочет сформировать достойную международную политику.
Кроме того, СМИ зачастую оставляют без внимания два очень важных аспекта южнокорейского присутствия в Африке: это религия и соперничество с КНДР.
В Южной Корее существует множество протестантских сект, которые очень активны в Африке, Латинской Америке и на Ближнем Востоке.
Северная Корея придерживается четко определенной африканской политики и поддерживает практически все диктатуры. До 1980-х годов в Африке присутствовала только КНДР. В Сенегале ее рабочими был построен гигантский памятник независимости, а в Зимбабве и Намибии статуи африканских диктаторов высотой до 6 метров (они набили в этом руку, потому что ставят 30-метровые статуи для собственного руководства). Сейчас у Южной Кореи есть своя африканская политика, и она не собирается отдавать Африку северным соседям. В некоторых африканских странах находятся посольства сразу двух Корей.
Южнокорейское присутствие крайне незначительно по сравнению с китайским, но в этом нет ничего странного: корейцы пришли позднее (китайцы же появились тут еще во времена Мао), и их намного меньше. Кроме того, Южная Корея крайне однородная страна, в которой очень мало черных. Южнокорейские дипломаты едут в Африку лишь с большой неохотой. Как бы то ни было, они понимают, что значимость Африки растет, и что им важно сформировать там свое присутствие. Тем более что южнокорейская культура пользуется там популярностью: корейская волна нашла там большой отклик, тогда как во Франции к ней относятся весьма прохладно (вся парижская элита считает ее гротеском).
Могут ли Китай и Южная Корея начать «конкуренцию» на африканском континенте или же их подходы дополняют друг друга. Их интересы направлены на одни страны?
Южная Корея продает в Африке бытовую технику и электронику, тогда как Китай сосредоточен на текстиле и потребительских товарах низкого качества.
Кроме того, китайцы зарекомендовали себя в таких отраслях, как прокладка железных дорог и строительство, а корейцы добились больших успехов в создании жилья премиум-класса. Первые берут на себя здания эконом-класса, тогда как вторые строят престижные апартаменты.
Провести какую-то дифференциацию в географическом плане затруднительно, потому что Южная Корея и Китай присутствуют практически во всех странах. Прежде всего, их интересуют те государства, где они могут закрепиться в экономической сфере, и где имеются богатые нефтяные ресурсы. При этом Южная Корея отдает предпочтение развивающимся странам, для которых может стать примером.
Какую «добавленную стоимость» может дать Южная Корея африканскому континенту? Может ли южнокорейская модель предложить африканским странам больше, чем китайская?
Южная Корея была бедной диктатурой, но теперь стала богатой демократией. Она наглядно демонстрирует, что если бы не была демократией, то не добилась бы такого экономического развития. Кроме того, Южная Корея бывшая колония, которая успешно реализовала свою независимость. Бывшим африканским колониям тоже бы хотелось этого. Таким образом, Южная Корея становится своего рода «небелым примером» для Африки и может подтолкнуть африканские страны к развитию демократии. Хотя она всегда является лишь одним из партнеров, она несет интересный посыл.
Далее в игру вступают вопросы образования (корейцы столь многого добились благодаря образовательной системе) и роли женщин. Интеграция женщин в экономику стала залогом успехов Южной Кореи. В этом заключается важный посыл для Африки.
Наконец, владение информационными технологиями и средствами связи представляет собой реальный козырь и говорит, что образование можно получить удаленно. Эффективность южнокорейской системы позволила продвинуться вперед Руанде. Опыт Южной Кореи может помочь установить связи внутри целой страны, но не с помощью компьютеров (в Африке мало где есть электричество), а благодаря мобильным телефонам. Можно представить себе, что в некоторых отдаленных деревнях молодежь сможет в один прекрасный день удаленно слушать лекции с помощью телефонов. Несравненные достижения Южной Кореи в сфере кибер-образования, кибер-культуры и кибер-технологий могут послужить африканцам, которые тем самым перепрыгнут через этап развития (повсеместные школы и вузы) и перейдут напрямую к сетевой цивилизации. В этом заключается огромный козырь Южной Кореи. Китай же дает работу. Он задействует африканцев на стройках и заводах, но не приносит никаких технологических ноу-хау (потому что у него их нет).
Паскаль Дайе-Бюржон (Pascal Dayez-Burgeon) — историк и политолог, заместитель директора Института коммуникаций при национальном центре научных исследований.
