Правительство Лёвена основывает свою стратегию в области политики безопасности на вере в помощь США и других демократий. Но с приходом к власти президента Трампа положение изменилось.
Верховный главнокомандующий Хокан Сюрен (Håkan Syrén) выглядел напряженным. Журналист Карл Хамильтон (Carl Hamilton) зачитал текст. Он пролистал небольшую брошюру, выпущенную вооруженными силами тиражом в 150 тысяч экземпляров. Верховный главнокомандующий распространял ее во время своих поездок по стране. Это было чуть более десяти лет назад.
На одной из страниц были такие слова: «Россия демократизируется и все теснее вплетается в структуру европейского сотрудничества».
«Вы серьезно?» — удивлялся Карл Хамильтон в своей передаче на TV8. Россия начала агрессивное наращивание вооружений, ударила по независимым средствам массовой информации, вела жестокие войны в Чечне, а ее демократические эксперименты остались в прошлом.
Как можно говорить о «демократизации»? Хокану Сюрену было нечего ответить. Возможно, абзац про Россию взяли из какого-то старого анализа международной ситуации 1990-х, когда еще были поводы для оптимизма. Но сейчас, после всех негативных сигналов?
С момента того интервью Карла Хамильтона с верховным главнокомандующим прошло около десяти лет, когда большая часть депутатов парламента наконец серьезно взглянули на ситуацию в России. Переломным моментом стали война на Украине и аннексия Крыма.
Страна пробудилась слишком поздно. Дополнительные деньги в оборонном бюджете 2015 года в основном были потрачены на залатывание дыр в «оперативной структуре» по решению риксдага 2009 года (хотя эта работа должна была завершиться еще в 2014). Однако не хватало ни финансирования, ни персонала, ни вооружений, ни навыков. Теперь крайний срок передвинули на 2020 год. Единственное конкретное усиление — это размещение сил обороны на Готланде.
Воссоздание эффективной национальной обороны в Швеции требует другого уровня решимости, а также иных сумм. Сейчас мы оказались лицом к лицу с ситуацией, к которой никто не готов: США могут бросить Европу на произвол судьбы или, во всяком случае, ослабить трансатлантическое звено.
Закономерности истории повторяются. Раз за разом мы не успеваем за переменами в мире. После Первой мировой войны Швеция разоружалась, а потом начала запоздалое мощное наращивание военного потенциала. Но когда все планы воплотились в жизнь, нацистская Германия уже была побеждена. А в холодную войну военные возможности Швеции оказались максимальны как раз в тот момент, когда Советский Союз двинулся к развалу.
Этой осенью возник еще один неожиданный фактор дестабилизации — избрание Дональда Трампа американским президентом.
Его критика НАТО и системы европейской безопасности заставляет задуматься, не находимся ли мы в преддверии сдвига парадигмы в политике безопасности.
Пусть Швеция никогда не была членом НАТО, но все ее военное планирование после Второй мировой войны строилось на безусловной вере в то, что США придут на помощь Европе. Нападение на одну страну следовало считать ударом по всей организации НАТО, включая США.
В холодную войну Швеция сохраняла внеблоковый статус, но втайне развивала сотрудничество со странами альянса. В случае вооруженного конфликта предполагалось, что подкрепление из США приземлится в Швеции.
После распада Советского Союза тайное союзничество не просто продолжилось, но и стало открытым. В последние годы взаимодействие Швеции с США особенно углубилось.
Несколько месяцев назад вице-президент США Джо Байден нанес Швеции краткий визит после поездок в Турцию и Латвию. Тогда он подчеркнул, обращаясь к «господину Путину», что Швеция — «неприкосновенная территория».
Но через два месяца Джо Байден и Барак Обама покинут Белый дом.
На их место придет Дональд Трамп, который уже не раз подчеркивал, что Европа должна сама нести экономическую ответственность за противостояние вызовам в военной сфере. Союзников США по НАТО будущий президент представил как «зайцев» оборонного альянса, и при этом он дружественно отзывался о российском Владимире Путине. Слова Трампа заставили усомниться, что оборонные гарантии НАТО все еще остаются в силе. Прибалтику смена власти в США заставила дрожать от ужаса.
Швеция долго недооценивала антидемократические тенденции в России. А теперь возникла ситуация, к которой не готовился никто из ответственных лиц, — риск, что США бросят Европу на произвол судьбы.
Вооруженные силы во многих частях современной Европы слабы, а их союз стоит на грани раскола. Если Марин Ле Пен победит на выборах президента во Франции в 2017 году, весь Европейский Союз может треснуть по швам.
Перед Первой мировой войной Швеция склонялась то к Германии, то к Великобритании, чтобы поддерживать баланс сил с российским соседом на востоке.
После Второй мировой войны эту роль взяли на себя США. Премьер-министры, которые видели войну, — Эрландер (Tage Erlander), Пальме (Olof Palme), Фельдин (Thorbjörn Fälldin) — неустанно следили за тем, чтобы шведская оборона была достаточно сильной, и можно было говорить о Швеции как крепости. От агрессора следовало отгородиться высоким барьером.
Следующее поколение политиков не просто ликвидировало средства защиты от вторжения. Они разрушили всю оборонную систему страны, включая гражданскую оборону, экономическую и психологическую защиту, призванные ограждать население и хранить нашу свободу и наш демократический строй. Вместо этого правительство занялось миротворческими операциями в других частях мира. Похвальная идея, противоречившая всей нашей истории.
Не обязательно верить, что война уже на пороге, чтобы понимать, что Швеция должна уметь быстро ориентироваться в новом и небезопасном военно-политическом ландшафте. Россия уже усилила присутствие вокруг Балтийского моря, она хочет показать, что прежний европейский порядок больше не актуален. Россия ищет влияния и уважения.
Остаются ли в силе наши военные соглашения с США? Если Швеция хочет, чтобы Вашингтон воспринимал ее всерьез, то ей надо вспомнить слова Трампа, как бы неприятно они ни звучали.
Тогда вывод окажется кристально ясным: шведская безопасность стоит намного больше, чем мы за нее платим. Расходы на оборону должны вырасти до двух процентов ВВП, и как можно скорее.
